«Визитная карточка» этого аса впечатляет. Герой Советского Союза, Заслуженный летчик-испытатель, Заслуженный мастер спорта СССР, Почетный член Международной ассоциации летчиков-испытателей-экспериментаторов. А главное и самое для него важное – Георгий Константинович на протяжении нескольких лет – в 1950-е – начале 1960-х, – являлся шеф-пилотом ОКБ Артема Микояна. Мосолов совершил пробный вылет и провел летные испытания первых экземпляров почти двадцати опытных моделей МиГовских истребителей, в том числе СМ-9/3, (в дальнейшем МиГ-19С), Е-66 (МиГ-21), участвовал в испытаниях МиГ-17, а также провел летные испытания многих первых экземпляров реактивных двигателей, различных опытных систем радионавигации, перехвата и вооружения.
О своей работе с МиГами, об их легендарном главном конструкторе Георгий Константинович вспоминал во время встречи с корреспондентом «МК».
– На фирму Микояна я вместе с еще несколькими молодыми летчиками был направлен весной 1953-го. А вскоре состоялась первая встреча с «главным». Запомнилось, что Артем Иванович очень активно пытался понять, кто же мы такие – пришедшие к нему молодые летчики? Какой опыт имеем, на чем летали? А главное: представляем ли себе, сколь серьезная и опасная работа нам предстоит?..
«Обкатка» новых, никем не опробованных еще в небе самолетов, проверка в деле их отдельных модернизированных систем чревата для летчика всякими неожиданностями. Порой во время таких испытательных полетов возникали нештатные, иногда даже смертельно опасные ситуации.
В сентябре 1962 году, когда Георгий Мосолов поднял в воздух опытный образец нового реактивного истребителя, случилась очень серьезная авария: сначала разрушился один из элементов двигателя, а обломки его затем пробили корпус самолета, крыло, повредили гидросистму...
– Разлетевшимися осколками я, еще находясь в кабине, получил серьезные повреждения головы, руки, перелом ноги и покидал аварийную машину уже крепко «побитым». Катапульта на самолете была установлена также опытного образца, а вдобавок катапультироваться из пикирующей машины мне пришлось на очень большой скорости – свыше 2000 км/час и большой высоте – около 13 тысяч метров...
При «отстреливании» из кабины тело летчика перехлестнуло лямкой, и он повис на стропах парашюта в положении вниз головой. Лишь с большим трудом Георгий Константинович сумел перевернуться в нормальное положение, ухитрившись все же здоровой рукой скинуть злополучную лямку.
– Падая со слишком большой скоростью, я вынужден был приземляться на одну здоровую ногу. В результате от сильного удара о землю она тоже сломалась. Врачи меня тогда все-таки спасли, хотя дважды наступала клиническая смерть, а травма головы потребовала трепанации черепа... Артем Иванович, узнав об аварии и моих тяжелых травмах, очень переживал, каждый его рабочий день начинался со сводки о состоянии здоровья летчика Мосолова... Мне пришлось в итоге год провести, лежа на спине без движений. Хотя за это время вроде бы все «срослось», однако полученные тяжелые травмы предопределили окончание моей работы летчиком-испытателем. Я потом сделал несколько пробных полетов, но во время них понял, что по состоянию организма не могу выполнять уже работу, связанную с подъемом на большие высоты.
Несмотря на столь тяжелые для здоровья последствия, все-таки это не самый «экстремальный» эпизод в моей испытательской биографии. В 1954 году я тестировал в воздухе реактивную машину с новой системой управления. Во время полета самолет вдруг резко «клюнул» носом и меня подбросило, оторвав от сидения и ударив головой о фонарь кабины. А в следующую секунду машина столь же резко задрала нос вверх. Потом снова «клюнула» и снова «взбодрилась». И так 17 раз. Причем все это с огромными динамическими перегрузками... А главное – делая такие «пируэты», самолет по крутой траектории устремился к земле. Как потом определили, падение истребителя длилось 21 секунду, и за это время я пролетел вниз с 5000 метров до 300. То есть скорость снижения была около 250 метров в секунду, а в отдельные моменты и того больше. Значит, когда я все-таки сумел вывести машину из пике на высоте около 300 метров, сколько мне в тот момент оставалось до встречи с землей? – Не больше одной секунды!.. Прекратить бешеную скачку самолета получилось, но он продолжал снижаться – хоть и не так быстро. А двигатели-то остановились! Когда до верхушек деревьев были уже считанные метры, сумел запустить один из них и перевести машину на набор высоты... Я, конечно, сильно был побит, все остекление кабины залито изнутри кровью, но в итоге мы с моим самолетом худо-бедно сели на аэродроме. Оттуда нас развезли по разным местам. Его – в цех завода для осмотра и изучения повреждений (машина серьезно пострадала в этой передряге, был разрушен один из элеронов крыла), а меня – в медсанчасть, где врач, покачав головой, сказал: «У вас серьезное сотрясение мозга!» Это и был, пожалуй, самый опасный случай в моей испытательской практике. Когда я после этого встретился с Артемом Ивановичем, тот сразу спросил: «Почему ты не прыгал?» «Но ведь тогда бы погиб опытный экземпляр новой машины!» Он покачал головой и, как сейчас помню, сказал: «Это героизм какой-то!..»
В нашем разговоре замечательный летчик припомнил и некоторые «бытовые подробности», сопровождавшие когда-то их работу на базе Летно-испытательного института в подмосковном Жуковском.
– У нас существовала, например, традиция, согласно которой после того, как был совершен первый пробный вылет и успешная посадка новой машины, мы всем «аэродромным» коллективом собирались и отмечали столь важное в жизни самолета событие. Устраивали импровизированный пикник на природе, прямо неподалеку от аэродрома. Называли это – «ресторан «На пеньках»...
Георгию Мосолову принадлежат несколько мировых достижений в области пилотируемых полетов в атмосфере. В том числе на опытном самолете Е-66, – прототипе, который потом в серийном варианте получил обозначение МиГ-21, Георгий Константинович установил мировой рекорд высоты полета: 34714 метра.
Даже «подытоживая» девятый десяток лет своей жизни, Мосолов остается в строю. Бодр, активен, работает на фирме МиГ консультантом, лихо водит машину... Остается пожелать Георгию Константиновичу: так держать!
