К тому времени мы (паломники фонда Андрея Первозванного) находились в храме уже более четырех часов. По-братски и по-сестрински прижатые друг к другу. Иногда приходилось зависать буквально на одной ноге. Правда, в любой момент можно было закрыть глаза и обмякнуть: упасть все равно не получилось бы. Паломники со стажем (некоторые видят церемонию не впервые) утверждают, что в этот раз стоялось как-то особенно тяжело. Сначала часа три на палящем солнце. Попасть в храм на чудо схождения огня неорганизованному паломнику практически невозможно, желающих намного больше тех десяти тысяч, которые вмещает храм. Места издавна расписаны за различными православными церквями: русской, украинской, грузинской, армянской, коптской. В этот раз первой в храм заходила, например, сирийская православная церковь. Группы собираются заранее, за три часа, за стенами оцепленного израильской полицией старого города. Потом быстрый, почти перебежками, марш-бросок по узким улочкам опять-таки в окружении полицейских с автоматами наперевес. И четыре часа томительного ожидания уже в храме. В четко очерченном, заранее выделенном полицией секторе. Отстанешь от группы — останешься без места. С собой можно взять бутылку воды. В туалет выйти, наверное, можно, но обратно уже не попадешь. В общем, приключение для физически крепкого и мотивированного человека.
Однажды я отстоял пасхальную службу в Оптиной пустыни. По монастырскому уставу она длится более шести часов, но времени я не заметил. Наверное, потому, что я не отстоял службу, а соучаствовал. «Смерть, где твое жало? Ад, где твоя победа?». Нечеловечески прекрасные голоса монахов-певчих. К крестному ходу я буквально парил сантиметрах в десяти над землей. Здесь же, на Святой земле, к моему сожалению, для меня все было по-иному. Конечно, среди нас были батюшки, коротающие время в сосредоточенной молитве, но большинство были зрителями. Зрителями, пришедшими увидеть чудо. Даже те, кто истинно верил в чудесность происходящего.
По поводу того, чудесным ли образом снисходит Благодатный огонь, споры ведутся уже столетия. Еще во времена Османской империи турецкая стража обыскивала патриарха перед входом в кувуклию, чтобы удостовериться, не пронес ли он спички. В России даже некоторые профессора духовной академии считали, что ежегодно повторяемое чудо по своей сути чуждо православной вере. Тем более сейчас, когда многие телеканалы стали вести прямую трансляцию действа из храма и интервал ожидания чуда сузился до нескольких десятков минут. Последним подлил масла в огонь Андрей Кураев, который семь лет назад, еще задолго до своей опалы, опубликовал интервью иерусалимского патриарха, из которого сделал вывод: «Откровеннее сказать о зажигалке в кармане он, наверное, и не мог». Полемика среди православных о самой возможности чуда мне вообще кажется странной. А как же тогда Святое причастие крови и тела Христовых как лекарства от тления этого мира — главное, что держит православную церковь. Ведь если считать Дары всего лишь обычным хлебом и вином, которые мы по традиции вкушаем в честь прощальной трапезы Христа, то чем мы тогда вообще отличаемся от протестантов?
С разоблачителями же атеистами спора вообще не получается: да, белый фосфор самовозгорается на воздухе. Но что это доказывает? Только то, что юный химик может показать опыт и утверждать, что подобным занимаются в иерусалимском храме. Какая-то атеистическая пропаганда комсомольцев времен Хрущева: бабушка, космонавты в космос летали и твоего бога там не видели. Освоившие школьный курс физики люди чувствуют себя хозяевами природы. Все же гордыня — главный грех и мать всех остальных грехов. Из очень многих цитат великих ученых на эту тему мне больше всего нравятся слова микробиолога Луи Пастера: «Я знаю много, поэтому я верю как бретонский крестьянин. Если бы я знал больше, я бы верил как бретонская вдова»…
Но вернемся в храм Гроба Господня. К счастью, я не могу быть свидетелем в споре о божественном происхождении Благодатного огня. Мне просто не было видно, ни насколько тщательно обыскивают патриарха перед входом в кувуклию, ни как он выходит оттуда. Традиционное место русской делегации в храме в этом отношении крайне неудобно. Я лишь видел и слышал крики скачущей друг на друге по храму православной арабской молодежи — шакриатов, скандирующих «нет веры, кроме веры православной». (Считается, что такое по-детски наивное и непосредственное выражение религиозных чувств также угодно Господу: и когда однажды их выгнали из храма, то огонь не снизошел, пока их не пустили обратно.) А из процессии иерархов празднующих Пасху конфессий видны были только кресты, которые они несли над головами.
О том, что первые десять минут Благодатный огонь не обжигает, я тоже не могу свидетельствовать. Мне он показался таким же огнем, но это уже мои проблемы. «По вере вашей да будет вам». Видимо, моей веры в тот момент оказалось недостаточно. Но я охотно верю рассказам моих друзей, «умывавшихся» этим огнем. Единственное непосредственное божественное вмешательство я вижу в том, что за все время схождения огня не было ни одного несчастного случая. Только представьте: десять тысяч паломников, у каждого по крайней мере по две горящих связки из 33 свечей, пытаются одновременно протиснуться в узкие, кое-где со ступеньками, выходы из храма.
А когда наш самолет сел во «Внуково», я и увидел чудо, то самое, что не разглядел за чужими спинами в Иерусалиме. Благодатный огонь встречали верующие. Много, больше тысячи. Очевидно, неорганизованно приехавшие. Некоторые экипированные профессионально — с закрытыми лампадами, некоторые со свечами в чашах или просто свечами. «Христос воскресе» гремело под высокими сводами зала прилета. В основном молодые, женщин и мужчин примерно поровну, много детей и особенно подростков. Со светлыми (поверьте, это единственно возможное, но вполне достаточное определение) лицами. Даже человек невоцерковленный должен понять, о чем я говорю. Любой, кто приходил в Великую субботу святить куличи в храм, видел такие лица. Чувствовал спокойную радость и легкость, которая буквально разливается вокруг. Лично я в такие минуты понимаю, почему в православии не предусмотрено личного спасения, а спастись можно только всем вместе — церковью.
Получив свой «кусочек» огня, как и все паломники, надежно укрытым в лампе «летучая мышь», я вышел на улицу. Народ уже разошелся. Последними из автоматически открывающихся дверей вышли два молодых человека. Шли медленно, укрывая ладонями маленькое пламя двух больших свечей. Благо вечер был тих, почти безветрен. Я смотрел на них долго, такси из-за пробок опаздывало, пока они не свернули к выходу из парковочной зоны аэропорта. Неужели возможно вот так, на открытой свече, донести огонь до своего дома или до ближайшего храма?
Но я бы никогда не стал предлагать им в случае чего зажигалку.
Иерусалим — Москва.
