В образовании сегодня бездна проблем, требующих безотлагательного решения. Вокруг них идет нескончаемая полемика, ломаются копья на всех уровнях: бытовом, профессиональном, думском. Редкий депутат в преддверии выборов не отметился в СМИ, высказывая свое безапелляционное мнение о путях реформирования школы. На этом фоне, казалось бы, не стоит заострять внимание на мелких, поверхностных деталях жизни и быта образовательных учреждений. Но историки хорошо знают, что изучение повседневной жизни дает богатейший материал для социально-психологического анализа, позволяет увидеть тонкие сдвиги в сознании людей, отражающие дух времени.
Учителя — те же люди. И потому мелкий вопрос о введении для них единой формы одежды, что периодически всплывает в СМИ и блогосфере, представляет определенный интерес. Сразу оговорюсь: никаких руководящих указаний на этот счет не поступало. Это, что называется, инициатива снизу. Подобные решения входят в компетенцию администрации школы, которая принимает их по согласованию с советами трудовых коллективов.
Кроме того, каждая школа в идеале стремится иметь лица не общее выражение, создать свою атмосферу, зародить традиции, которые будут передаваться из поколения в поколение. В этой связи форма учащихся или дресс-код педагога вполне могут стать теми зримыми деталями, что окрашивают атмосферу школы в неповторимые тона, позволяя поддерживать корпоративный дух, гордиться принадлежностью к своему школьному братству. Поэтому у меня нет ни малейшего желания осуждать своих коллег-директоров за подобные начинания. Пусть каждый шагает как хочет, выдвигает и реализует свои инициативы. Я только за!
Но проблема все-таки есть. И выглядит она на первый взгляд парадоксально. Тертые жизнью администраторы, включая директоров школ, давно усвоили непреложную истину: инициатива наказуема. И потому не спешат широко оповещать сообщество о своих начинаниях. Между тем существуют такие инициативы, которые немедленно находят государственную поддержку и получают быстрое повсеместное распространение, коль скоро они не затрагивают сущностные коренные вопросы и легко вписываются в очередной идеологический тренд.
В числе таких благосклонно воспринимаемых свыше починов — создание единой форменной одежды для учителей. Не далее как два года назад за реализацию этой идеи взялся знаменитый кутюрье — Вячеслав Зайцев. А что здесь такого плохого? Юдашкин не без скандалов, связанных с плохой реализацией первоначального замысла (удешевленные материалы, некачественный пошив), армию одел. Почему бы В.Зайцеву не обшить учительский корпус, насчитывающий в стране миллион с лишним бойцов идеологического фронта?
Внешний вид любой армии не шутка. Он влияет на имидж как в стране, так и за рубежом. Вспоминаю, как, оказавшись на студенческой стажировке в Чехословакии вскоре после введения наших войск, мы получали в свой адрес гневные обвинения в оккупации. Среди девичьих аргументов был и такой: «У ваших солдат отсутствуют носки. Они обматывают ноги какими-то тряпками». Те из нас, кто отслужил в армии, пытались всерьез объяснить девушкам преимущества портянок перед носками в кирзовых сапогах. (Признаюсь откровенно: портяночная ностальгия до сих пор дает о себе знать на даче, где приходится осуществлять земляные работы все в тех же неснашиваемых армейских сапогах.)
Кроме того, не следует забывать о наших духовных скрепах. Ведь не зря же изрек классик: «Все мы вышли из гоголевской «Шинели». Заметьте, не из меховой шубы или какого-нибудь штатского зипуна — пальто, а из форменной одежды. Ибо введение формы помимо прочего есть способ унификации подчиненных, а унификация способствует наведению порядка и повышению управляемости. И сегодня, когда, судя по доминирующим общественным настроениям, ключевой фигурой воспитания в школе становится, условно говоря, православный военрук, форма вновь востребована. Возрождающиеся военизированные учебные заведения (кадетские школы и казачьи корпуса) усиливают эту тенденцию. А поскольку среди преподавателей и руководителей этих учреждений случаются и женщины, им присваиваются звания почетных хорунжих или полковниц, что само по себе обязывает к ношению форменной одежды. Надо отдать должное: на красивой фигуре хорошо пригнанный мундир смотрится великолепно. Погоны, шевроны, нашивки. Особенно впечатляют обретенные в боях за детские души кресты и медали на груди. Ничего не скажешь, под знаменами и хоругвями они выглядят органично.
Стремление повысить градус патриотизма, вводя армейское единообразие в одежде преподавателей, в нашем отечестве не новость, оФОРМлению населения придавали серьезное значение российские императоры: от Павла I до либерального Александра II. После подавления восстания в Польше в 1863 году царю-освободителю потребовалось привести в порядок распоясавшуюся интеллигенцию, включая учителей, отравленных воздухом свободы. Для решения этой задачи директора гимназий, инспектора и все учителя должны были носить форменные сюртуки с золотыми пуговицами, на которых были выгравированы царские орлы. Преподавателей иудейской религии обязали носить фрак, преподавателей католической и православной религии — духовных лиц — ходить в сутанах и рясах. Чеховский учитель, чей образ стал нарицательным, «человек в футляре», подавивший в себе все живое, ставший рабом циркуляров, разумеется, носит мундир, который является внешней оболочкой футляра. Одежда, знаете ли, обязывает.
После октября 1917 г. все эти старорежимные формы были отменены. И школьники, и учителя одевались как могли. Но после Великой Отечественной войны в стране стал возрождаться большой имперский стиль. В школы была возвращена форма, точь-в-точь воспроизводившая гимназическую: фуражки с кокардой и гимнастерки с ремнями у мальчиков, коричневые платья с фартуками у девочек. В те времена в мундиры облачались представители даже самых мирных профессий: дипломаты и геологи, горняки и лесники. Форма подчеркивала их нахождение на государевой службе. Но даже тогда учителей это поветрие не коснулось.
Впрочем, у них существовал свой негласный дресс-код. Моя мама-учительница всегда одевалась крайне строго: белая блузка, черная юбка (a la Крупская), не носила украшений, никогда не пользовалась косметикой.
Шло время, дряхлела система, и учителя стали позволять себе некоторые вольности в одежде. Проигрывая идеологическую войну с джинсами у школьников, администрация школ пыталась сдерживать тлетворное влияние Запада в учительской среде. Начинающим учителем в самый разгар застоя я наблюдал забавную картину. Молодая учительница позволила себе невероятную вольность: она стала появляться в школе в брючном костюме. Директор школы, пожилая женщина, обратилась за помощью в партийную организацию. А куда же еще было обращаться? (И тогда, и сейчас у нас по неизбывной традиции партия борется за нравственность.) Секретарь парторганизации незамедлительно отреагировал на просьбу администрации. Импозантный мужчина подошел в учительской к нарушительнице порядка и, подобно монаху возведя очи к небу, промолвил: «Ну ради меня, снимите, пожалуйста, штаны!».
Он как в воду глядел, ибо спустя десятилетия его мольба была услышана, а руководящие указания выполнены и перевыполнены. И сегодня некоторые «продвинутые» учительницы (молодые и бальзаковского возраста) на отдыхе фотографируют себя обнаженными, помещая свой фотоотчет в Интернет. Дети просматривают его с интересом, родительская общественность негодует. А у СМИ появляется горячий информационный повод, позволяющий обсудить главную проблему страны. Пикантность состоит в том, что, как правило, к ним нет претензий в сфере профессиональной: качественно проводят уроки, организуют внеклассные мероприятия, имеют высшую квалификационную категорию. А пространство личной жизни — сфера приватная. Почему А.Волочковой и Лесе Рябцевой можно, а им нельзя? Никто не внакладе: рейтинг таких передач зашкаливает, а зрелые и перезрелые девушки получают свою минуту славы на центральном телевидении, что скрашивает их одиночество и нелегкую монотонную жизнь в маленьких провинциальных городках.
В таком контексте, испытывая понятный стыд за коллег, профессиональное сообщество ищет выход. Чеховский посыл о том, что в человеке все должно быть прекрасно: и душа, и одежда, оно пытается воплотить в специальном моральном кодексе чести педагога и… во введении единой для них формы.
И здесь, в соответствии с геометрией Лобачевского, пересекаются две параллельные прямые. Первая прямая — начальственная: один вождь — одна идеология — один учебник — одна форма. Вторая прямая выражает искреннее стремление вправить нравственные вывихи, ставшие повсеместной нормой в обществе, по крайней мере в своей профессиональной среде.
Увы, идея одеть всех педагогов страны от Зайцева провалилась. Скорее всего помешал кризис. Но, как учили нас классики марксизма, идеи становятся материальной силой, когда овладевают массами. И когда я рассматриваю очередную групповую фотографию в Интернете, где улыбающиеся учительницы облачены в одинаковые синие платья-сарафаны, мне лично не хватает только пилоток. Нет, речь не идет о милитаризации. Но в пилотках они вылитые стюардессы. Между тем, судя по отзывам, коллеги счастливы. И я их понимаю. Перефразируя рекламный слоган: «в то время, когда всё раздевают (инфляция, импортозамещение и т.п.) — школа одевает».
Главное, чтобы костюмчик сидел.
