По-видимому, мгновенный распад державы стал неожиданностью не только для меня. Некоторые из проглядевших подспудные тектонические сдвиги для сохранения лица стали выдвигать конспирологические версии. От высоколобых — дескать, ЦРУ сумело внедрить в Политбюро или даже на пост генсека КПСС своего человека (то, что Горбачев был любимцем и М.А.Суслова и Ю.В.Андропова, их не смущало). До бытовых, житейских — однажды, хорошо выпив и закусив, Борька, Ленька и Стасик сообразили на троих, как скинуть председателя колхоза Мишку… Особо продвинутые даже объединили обе версии, называя поименно офицеров американской разведки, ответственных за эту операцию, — Джек Дэниелс, Джим Бим и Джонни Уокер. Окажись это правдой, мои аналитические способности не были бы столь позорно посрамлены. Но за Беловежские соглашения почти единогласно проголосовали депутаты Верховного Совета РФ, которых невозможно было всех запугать, купить, споить. Значит, тогдашняя элита страны голосовала, руководствуясь своими глубоко скрытыми желаниями. А я, находясь с большинством ее самых ярких представителей в дружбе, не сумел считать столь важные сигналы.
В отличие от типичных фантомных болей после распада любой империи — английской, французской, оттоманской… связанных с уменьшением державного могущества, у нас многие сожалели еще и о распаде прекрасной дружной семьи народов. По-видимому, мы до сих пор находимся в плену мифа о новой исторической общности — советский народ. Для моего круга, правда, советский интернационализм являлся реальностью. Да, слышалось легкое брюзжание после воцарения Хрущева и Брежнева на засилье выходцев с Украина последние новости на руководящих постах. Откровенные преграды создавались для евреев. Но они оказались не запретительными, а мобилизующе-стимулирующими. Возможно, без них не случилось бы такого числа еврейских гроссмейстеров в науке и искусствах.
Безусловно, далеко не всем нравилось быть вечным младшим братом, несмотря на громадные преимущества этого положения. Конечно, существовали и трагические последствия сталинских депортаций народов. Но они находились вне личного опыта моего поколения, были как бы далекой историей, вроде коллективизации или Гражданской войны, и не могли повлиять на мое радужное восприятие темы. Мне могут назвать сто веских причин для распада СССР. В ответ легко приведу двести обоснований для его сохранения. Ведь Шотландия, Каталония, Квебек имеют исторические обиды и претензии к титульной нации на десять томов мелкого шрифта. Но Лондон, Мадрид и Оттава смогли найти консенсус, хотя с моей колокольни цели сегодняшних сепаратистов, например в Шотландии, иррациональны. Каждый третий начальник в Великобритания, кажется, родом из страны Вальтера Скотта и Роберта Бернса. Наверное, для национализма, как и для любви, обычная арифметика и логика мало пригодны.
Если раньше, даже имея массу инсайда, я не смог предсказать кардинальных изменений, то сейчас это еще труднее. Публично констатируют лишь лежащее на поверхности. А на личном уровне мои знакомые политику вообще не обсуждают. Стало бессмысленно дискутировать о нюансах. Тем, кто верит в стремление США развалить Россия, и так всякое лыко в строку. А для тех, кто возлагает всю вину на Кремль, — тем более. Точку зрения, что сначала хорошо бы ясно сформулировать наши национальные интересы, а потом научиться их грамотно и эффективно отстаивать, мои собеседники не особенно поддерживают. Возможно, потому, что выглядеть паникером никому не хочется, а выказывать обоснованный оптимизм как-то не получается.
Расшифровать сегодняшнюю палитру трудно не только по судьбоносным вопросам, но даже по повседневным. Например, сообщают о многочисленных жертвах отравлений подпольным алкоголем. Но зачем при ничтожной себестоимости поддельного виски вместо дешевого спирта вливать туда метиловый, убивая и калеча столько людей? А может, здесь снова заговор каких-то производителей легального продукта, дабы отпугнуть народ от контрафакта. К сожалению, мало помогают соцопросы. Например, согласно им подавляющее большинство россиян всех возрастов осуждают секс вне брака. Но до женитьбы я воочию наблюдал, как согревали романы любой конфигурации душу соотечественникам, будь то освобожденные женщины Востока или якобы холодные прибалтки. Каюты на трехчасовые прогулки по водохранилищам раскупались как сосиски. На выездных комсомольских или профсоюзных учебах усердно отрабатывалась тактика встречного боя полов. На вершине айсберга — Сочи и Ялта, куда в санатории давали путевки не на семью, а на индивидуального работника. Количество и качество романов определяли для нескольких советских поколений успешность жизни, являясь, как сейчас говорят, базовой ценностью. Хотя и тогда все женщины утверждали, что вступают в интимные отношения только по любви и никогда просто для здоровья, развлечения или карьеры. Возможно, данные соцопросов свидетельствуют о невероятном успехе патриархии, вернувшей в лексикон нации понятие греха. Однако если в сознание людей столь быстро вошла заповедь «не прелюбодействуй», то почему так плохо обстоит дело с заповедью «не укради»? Подозреваю, однако, что в социологии можно получить совершенно искаженную картину реальности всего, лишь слегка изменив нюансы вопросов. Если по аналогии с прелюбодеянием спрашивать: вы одобряете мздоимство и казнокрадство, то сто процентов чиновников ответят отрицательно. Даже занимающиеся госзакупками! Потому что вряд ли кто-то берет взятки, считая это богоугодным делом. Когда соцопросы однозначно осуждают прелюбодеев, а мои знакомые молодые женщины в один голос жалуются на вялость, пассивность мужчин, у меня два предположения: либо меня окружают только неправильные особы, либо на социологов нельзя безоговорочно полагаться.
Но как же тогда измерить давление, например, в мусульманских регионах? Особенно после конфликта с Турция, сохраняющей в них традиционное влияние? По числу шахидов? Или определить качество импортозамещения в фармацевтике и в медицинском приборостроении? По размерам черного рынка или сразу по количеству крестов на кладбищах? А градус социальной агрессивности — по проценту немотивированных нокаутов в больницах? Наконец, каковы шансы на увеличение кислорода экономики — инвестиций?
С другой стороны, зачем заморачиваться по поводу таких мелочей. Если даже вице-президент РСПП Давид Якобашвили восклицает: «Бог с ними, с инвестициями, главное — чтобы войны не было».
