Наступающий год мы встречаем с особой тревогой. Если в былые времена начальники успокаивали беспокойное население, как могли, то в эти дни бюрократия словно с цепи сорвалась, выдавая пророчества одно страшнее другого. Неужели мы подходим к месту, которое у той путинской зебры расположено вслед за черной полосой?
Нет, конечно. Рано пока. Сейчас Россия, покряхтывая, возвращается к своему справедливому месту в страновой табели о рангах. Но мы отнюдь не бездарно провели сытое десятилетие, и если уж сравнивать современную Россия, то не с другими, пусть даже сырьевыми государствами, а с нами же, но в историческом преломлении.
И тут оказывается, что так хорошо, как мы живем сегодня, наши предки не жили никогда. В глубокой древности знаменитый путь из варяг в греки был дорогой из Скандинавии в Греция, а не наоборот: чем, кроме березок и бескрайних просторов, могла завлечь европейцев бедная Русь того времени? Разве что рабами, которых было так много, что их часто оценивали дешевле скота. После захвата новгородцами в 1169 г. Суздаля одна коза или овца была равноценна трем рабам, свинья — пяти рабам, кобыла — 30 рабам.
В XII в. мы обнаруживаем, предположительно, церковное наставление господам: «Сирот домашних не обидьте, но больше милуйте, голодом не морите, ни наготою, потому что это домашние твои нищие: нищий в другом месте себе выпросит, а рабы только в твоей руке… Если рабы и рабыни не слушаются, по твоей воле не ходят, то лозы не жалей до шести ран и до двенадцати; а если велика вина, то и до 20 ран; если же очень велика вина, то до 30 ран лозою, а больше 30 ран не велим».
В Средние века Иван Грозный лично забивал баграми в реке Волхове тех же, но уже поверженных новгородцев, попутно выбивая окна в крестьянских домах, сжигая урожаи и посевы, уничтожая каменные постройки. Чуть позже обезумевшие от голода новгородцы выкапывали мертвых из могил, чтоб хоть как-то прокормиться. В годы русско-новгородских войн обнаруживаются прошедшие сквозь века истоки первых антироссийских санкций, ксенофобии, доносительства, насаждения образа государства как осажденной крепости.
Фальшивая национальная гордость по имени Петр I в конце XVII в. со звериной жестокостью подавлял армейские мятежи староверов, собственноручно отрубая по двадцать бунтарских голов ежевечерне, а в годы Русско-шведской войны (1700–1721 гг.) тратил до 80–85% доходов казны (в 1705 г. — 96%) на финансирование военных экспедиций. Петровская модернизация? А итог того осовременивания, сформулированный Алексеем Толстым, не хотите: «Россия не вошла, нарядная и сильная, на пир великих держав, а подтянутая им за волосы, окровавленная и обезумевшая от ужаса и отчаяния, предстала новым родственникам в жалком и неравном виде — рабою»?
При Екатерине II вольнодумство и сближение с Западом (с самим Вольтером переписывалась!) было пресечено на корню после крестьянского бунта под предводительством неграмотного Емельяна Пугачева, выдававшего себя за убиенного Петра III. Даровав дворянству и прочим высшим сословиям невиданные права, Екатерина окончательно закабалила крестьян, составлявших до 95% населения страны. Как писал Василий Ключевский, помещики «превратили свои деревни в рабовладельческие плантации, которые трудно отличить от североамериканских плантаций до освобождения негров».
Ах да, у нас же есть Александр II Освободитель! А вы знаете, что надельная земля, предназначавшаяся для выкупа крепостными, была переоценена, по разным подсчетам, в 1,5–2,2 раза, а процент за пользование земельными кредитами составлял 6%, тогда как «обычная» ставка по таким кредитам была 4%? В результате, по подсчетам Александра Коломийца, «в середине 60-х годов на каждую ревизскую душу в русских губерниях приходилось от 6 руб. до 7 руб. 20 коп. выкупных платежей, тогда как подушных и земских сборов — от 4 руб. до 5 руб. 80 коп.» (как вам второй подоходный?). Если за 1855–1860 гг. в России было зафиксировано 474 крестьянских восстания, то только в 1861 г. — 1176.
При Николае II Россия совершила впечатляющий индустриальный рывок, но сегодня никто почему-то не вспоминает основной принцип зарабатывания валюты, внедренный в практику министром финансов России в 1887–1892 гг. Иваном Вышнеградским: «Недоедим, но вывезем». Речь о хлебе, если кто не понял, о «нефти» конца XIX в. Про катастрофу 1917 г. скажу лишь, что после страшного предательства Николашки русские, украинцы, казахи уже при Ленине вновь начали лакомиться мертвой человечиной.
Сталиным восхищаетесь? Спросите-ка у стариков, в каких объемах им, молодым в ту пору ребятам и девчонкам, часть зарплаты принудительно выдавали гособлигациями. Застой, горбачевщина, ельцинизм? А знаете, какой была компенсация по чекам «Урожай-90», выдававшимся в 1990–1991 гг. в обмен за сданную сельхозпродукцию под обещания отоварить эти бумажки автомобилями, мебелью, бытовой техникой? Не упадите со стула: 40 копеек за 1 т (не за килограмм — за тонну!) проданного государству зерна; 80 копеек за 1 т маслосемян; 1 рубль за 1 т картофеля и 1,2 рубля за 1 т овощей. Для сравнения: 1 кг картофеля в последние годы СССР стоил в рознице 10 копеек.
Нынче отдельные нелюди восхваляют Гайдара. Вместо контраргументов приведу подсчеты «младореформаторского» геноцида от Вадима Кожинова: «К концу 1989-го (в РСФСР. — Н.К.) насчитывалось 20,7 млн детей и подростков в возрасте от 8 до 17 лет, которые к концу 1999 года должны были стать взрослыми. Однако взрослое население увеличилось за это время всего лишь на 0,3 млн человек. А это значит, что страна потеряла за «ельцинское» десятилетие 20,4 млн человек — 18,9% взрослого населения… Чтобы правильно понять и оценить эти потери, обратимся еще раз к 30-м годам. В начале 1929 года взрослое население СССР насчитывало 85,8 млн, а в начале 39-го людей 28 лет и старше было 68,6 млн. Таким образом, за десять лет умерли 17,2 млн человек — 20% взрослого населения, — то есть почти та же доля, как и в 90-х годах (18,9%)».
Кризис, говорите? Стоя в предновогодних многокилометровых пробках в компании с новомодными гаджетами, как-то забывается, что в начале нулевых не то что мобильники, телевизоры с пультами были не у всех. А в среде ушлых адвокатов той поры бродила идея подать в суд на какой-нибудь из федеральных каналов за то, что во время рекламы громкость ни с того ни с сего увеличивается, и немощным старикам приходится, превозмогая хвори и недуги, плестись к ящику, чтобы убавить звук.
Но даже когда мы добираемся до трендовых гипермаркетов, мы с удивлением обнаруживаем, что полки подозрительно пусты. Однако не от того, что против России в очередной раз ввели новые санкции, а из-за того, что основную часть товаров брюзжащие безденежные соотечественники уже раскупили до нас. И хамон с пармезаном, изрядно предлагаемые в самых разных магазинах, стали такими же общеупотребительными наименованиями, как хлеб и колбаса. Кстати, может, мы их вспоминаем даже чаще, чем колбасу «по два двадцать». Пусть шкворчащие блогеры, зарабатывающие рекламой на своих страницах, подсчитают.
Уходящий 2015-й войдет в новейшую экономическую историю как год избавления от иллюзий. Второй год низких нефтяных цен выставил напоказ все бюрократическое банкротство господствовавших практик простого и элегантного управления ростом национального благосостояния. В прежние годы мы, похоже, свыклись с мыслью, что «эта музыка будет вечной», и треклятые иностранцы при всей их дурной пахучести ни дня не проживут без наших углеводородов да по сверхвысоким ценам.
Оказалось, что жизнь на халяву закончилась. Но главная беда России не в том, что нефтяные цены предательски упали, а в том, что за годы нефтяного благоденствия у нас выросло и оперилось целое поколение чиновников, не умеющих ничего другого, кроме как подсчитывать собственные денежки, да подставлять разные циферки в прогностические компьютерные программы. Выдавая все новые и новые «сценарии долгосрочного социально-экономического развития» до 2030-го или 2050 года и умело осваивая выделенное на эти цели бюджетное бабло.
Так что знайте, что 2016-й будет много хуже относительно сытого и спокойного 2015-го. Но как стояла наша страна тысячу лет, так и еще минимум столько же простоит. А жизнь нам дарована не только для того, чтобы за державу переживать. Хотя без этого никак.
Ваше здоровье, дорогие мои современники!
