Все началось еще в 2014-м году с гибели контр-адмирала ВМФ в отставке Вячеслава Апанасенко, у которого была терминальная стадия рака. Его жена, проведя целый день в поликлинике, не успела получить последнюю подпись, нужную для рецепта на морфин. Затем количество подобных случаев начало расти по всей стране. Это привело к необходимости срочно принять поправки в законодательство, призванные сделать обезболивание более доступным для населения.
Система, которая существовала до сих пор, была направлена в основном на борьбу с наркоманией. Процесс выписки наркотических анальгетиков забюрократизировали до абсурда. Рецепт нужно было заверять в нескольких инстанциях, в итоге средний срок его получения составлял в среднем три дня. А «отоварить» его требовалось в течение пяти дней, включая рабочие. И если выпадал праздник или лекарства не было в наличии, приходилось все начинать по новой. Врачей же так застращали службы наркоконтроля (вспомните возбужденные дела в отношении медиков, которые из жалости выписали пациентам обезболивающие с нарушением установленного порядка), что они стали бояться связываться с такими лекарствами.
В итоге сотни тысяч пациентов стали жертвами перестраховки ФСКН. При том, что лишь 0,7% препаратов, применяемых в онкологии, можно использовать как наркотики...
После волны трагических смертей оперативно появился проект поправок в Федеральный закон «О наркотических средствах и психотропных веществах», призванный сделать паллиативную помощь более доступной. Срок действия рецепта на наркотические анальгетики хотели пролить сначала до 30 дней, но под давлением ФСКН продлили до 15. Медицинским организациям, расположенным в сельской и удаленной местности, при отсутствии соответствующих аптек разрешили отпускать такие препараты самостоятельно. Требования по хранению, перевозке, учету наркотических средств и психотропных веществ упростили. Правом выписывать такие лекарства наделили не только онкологов, но и врачей других специальностей. Необходимость повторного заверения рецепта у руководства поликлиники отменили. Как следствие — утвердили новые формы рецептурных бланков на выписку таких препаратов.
Кстати, многие лечебные учреждения их пока не получили. «Приказ «Об утверждении формы бланков рецептов, содержащих назначение наркотических средств или психотропных веществ» от 30 июня 2015 года зарегистрирован в Минюсте лишь 11 декабря. Любая медицинская организация, чтобы получить новые бланки, должна обратиться в специальную структуру, которая их печатает. А с 1 января по 20 января каждая медорганизация должна издать свои приказы по работе с наркотическими препаратами. Поэтому для того, чтобы все нововведения заработали, нужно время. И говорить о том, что проблема обезболивания паллиативных пациентов решена, еще, конечно, рано», — рассказала «МК» главный врач столичного хосписа №1 Диана Невзорова.
— Проблема обезболивания не решена по двум причинам. Прежде всего врачи по-прежнему боятся, что их признают наркодилерами, несмотря на принимаемые властями меры, — считает глава общероссийской Лиги Пациентов Александр Саверский. — Вторая причина — у нас нет ответственности врачей за то, что они не назначают такие препараты и тем самым иногда доводят людей до самоубийств. Ответственность за неназначение должна быть выше, чем ответственность за возможное признание наркодилером.
Недавно проведенный Фондом независимого мониторинга медицинских услуг «Здоровье» опрос, в котором приняли участие около 4,7 тыс. медработников из 85 регионов России, в том числе почти 4,3 тыс. врачей, показал, что вопрос повышения доступности обезболивающих препаратов для онкологических больных не утратил своей остроты. Половина (50,4%) медицинских работников подтвердили, что им известно о проблемах с обезболиванием пациентов в их регионе.
Опрос также обнаружил и проблему низкой доступности паллиативной помощи для пациентов в целом. 85,2% респондентов заявили, что в государственных и муниципальных медицинских организациях их региона не хватает паллиативных коек. По госпрограмме «Развитие здравоохранения» к 2020 году Россия должна достигнуть вполне европейского показателя — 10 паллиативных коек на 100 тыс. для взрослых. «По данным Росздравнадзора, сегодня в России лицензию на оказание паллиативной медицинской помощи имеют 926 медицинских организаций (пятая часть из которых — коммерческие), что составляет менее одного процента (0,8%) от общего числа. Однако в 17 регионах РФ на сегодня вообще нет ни одного хосписа, ни одной паллиативной койки. К нам регулярно обращаются родственники онкологических больных, которые не смогли получить положенную им по закону бесплатную медпомощь и были вынуждены платить за услуги частных хосписов», — говорит директор Фонда «Здоровье» Эдуард Гаврилов.
Тем временем, как отмечает председатель исполнительного комитета МОД «Движение против рака» Николай Дронов, изначально именно неумение органов управления здравоохранением организовать медицинскую помощь и лекарственное обеспечение вполне излечимых пациентов ведет к пополнению группы паллиативных больных. По экспертным оценкам, каждая третья упаковка препарата для лечения рака сегодня покупается в России на деньги пациентов.
Вот и получается, что тяжелобольных пациентов сначала доводят до терминальных стадий, чтобы потом сообщить, что помочь им уже вряд ли чем-то можно. Во всех смыслах.
