Подросток, обвиненный в нападении на учителя, сбежал из немецкой тюрьмы-психушки, и отправился в Москву. Он просит Россию не выдавать его Германии. Поскольку немецкие власти лишили его мать и отца родительских прав за помощь ему при побеге, то ходатайствует он от себя лично. И с таким в миграционной службе еще не сталкивались.
«МК» провел собственное расследование дела немецкого мальчика, которого поймали в аэропорту «Внуково» и отправили в столичное СИЗО № 5.
15-летний Артур Казаков (фамилия изменена) еще несколько недель назад по-русски говорил очень плохо. А сейчас изъясняется почти свободно, причем, выучил в камере несколько, прямо скажем, специфических выражений... Одно из них: «Они (имеется в виду немецкая полиция -прим.автора) меня достали».
Вначале история семьи Казаковых. Мать и отец Артура родились и жили в СССР, здесь же у них появилось на свет двое детей. У главы семейства, искусствоведа в Москва в 90-е был небольшой бизнес, но в те времена лихие все потерять было так же просто, как приобрести. В общем в 1994-ом году он ни с чем переехал в Израиль, как еврей по национальности. Вся семья сразу же получила там гражданство. А в 1999-ом Казаковы переехали в Германию, где и родился Артур. С тех пор вся семья жила в немецком городишке Хамельн.
Артур, по словам родителей, имеет гражданство Израиля. Но по документам из немецкого суда, он почему-то указан как гражданин Германии. Мальчик до поры до времени спокойно учился в обычной школе. Хотя как «спокойно»: когда его родителей недавно лишали родительских прав, то вспомнили все его прегрешения. Там подрался, там накричал. А однажды, цитирую документ, «в классе возник спор между Артуром и учительницей, открывать окно или нет. Учительница почувствовала со стороны Артура угрозу, так как он не соблюдал минимальную дистанцию общения между людьми «2 человека».
Суровые немецкие правила!
А вот то, что случилось 24 сентября 2014 года и стало поводом для уголовного преследования.
Из краткого изложения обстоятельств полицией Хамельн-Пирмонт-Хольцминден: «После экскурсии в период времени с 19.00 до 20.00 Артур Казаков не подчинился очередным распоряжениям учителей, в частности, когда они потребовали, не фотографировать их. В драке за мобильный телефон Артур сломал своему учителю палец. Затем он пытался удушить его шнурком. Господин Марко Зиферт (учитель) должен был приложить огромные усилия, чтобы защитить себя от нападавшего, который владел приемами спортивного единоборства. Ученики должны были вмешаться, чтобы прекратить нападение. Артур сбежал, позднее он был задержан местной полицией. Нанесение телесных повреждений причинило вред здоровью учителя»
...Встречаемся с Артуром в СИЗО, в корпусе для несовершеннолетних. Типичный прыщавый подросток. Маленького роста, худой. Уж не знаю, как и чем он мог напугать учителя. Сотрудники СИЗО говорят, что он коммуникабельный — в камере со всеми подружился, с удовольствием общается с воспитателями, просит чтобы его водили на все уроки (в изоляторе есть класс для обучения).
- Все не так, как говорит учитель, - рассказывает Артур. - Когда мы были после экскурсии в столовой, там была грязная посуда и я решил ее сфотографировать. Думал, что потом выложу в интернет, чтобы показать, что и в Германии бывает антисанитария. Учитель запретил это делать, отобрал телефон. Я подрался с ним. Но я не хотел его удушить. Экспертиза ведь показала, что на шее нет борозды!
А вот и результаты экспертизы Института судебной медицины Ганновера:
«Распознаваемой типично круговой или полукруговой узкой странгуляционной борозды (следа от сдавливания петлёй), как этого следовало бы ожидать в случае сильного сдавливания шнурком, не обнаружено.
На вопрос, было ли насильственное действие («Удушение» шнурком имеется в виду «Удавление») действительно угрожающим для жизни, в свете имеющихся схожих позиций даётся отрицательный ответ. Сведения о потере сознания во время или сразу после совершения преступного деяния материалами дела не подтвердились»
Артур рассказывает почти фантастическую историю начала своего конфликта с этим учителем и некоторыми учениками. Якобы пару лет назад ему показали газон (недалеко от школы), где высажен куст конопли. Он этот куст вырвал и торжественно отнес в полицейский участок. Стражи порядка мальчика поблагодарили, даже решили черкануть заметочку о нем в местную газету. Но у мальчика начались неприятности - ребята, которые марихуану высадили, стали на переменах на него нападать. А отец одного из них оказался другом того самого учителя.
-Он пострадал именно потому что был воспитан в Германии по их, европейским правилам и устоям, - говорит отец мальчика Александр. - Я, выросший в совке, никогда бы в жизни не понес марихуану в полицию, да еще так показательно, как сделал он. Но в итоге за это он и оказался наказан!
Так это или нет — мы с вами можем только предполагать. Но вот прокуратура Ганновера считает, что мальчик опасен для общества. Согласно предъявленным ему обвинениям в нападении на учителя, ему грозит до 5 лет лишения свободы. Прежде чем направить дело в суд, мальчика послали на судебно -психиатрическую экспертизу.
-В этой закрытой больнице меня пичкали каким-то таблетками, надеясь, что дам признательные показания, - рассказывает мальчик. - Поскольку я несовершеннолетний, им проще было бы признать меня невменяемым. Но я нормальный! Когда другие заключенные сказали, что после нескольких месяцев употребления этих таблеток я превращусь в «овощ», я им поверил и очень испугался. В один из дней я обманул персонал и сбежал во время прогулки.
На воле мальчик связался с папой, и тот решил ему помочь уехать из Германии. Поскольку в розыск по немецким законам объявляют через неделю, то решили действовать сразу. Сначала Артур выехал в Израиль, пытался связаться с правозащитными организаторами.
-Но там сейчас такая политическая обстановка, что им не до моего конфликта с полицией было, - рассказывает Артур. - Я решил, что только Россия за меня сможет заступиться. В Германии считают, что в России не размахивают кулаками, а реально действуют. Я уверен: здесь разберутся и снимут с меня ложное обвинение в покушении на убийство.
О том, что Артур летит в Москву, немецкие полицейские узнали из телефонных переговоров его родителей. Тут же связались в российским коллегами и Артура по прилету во «Внуково» уже ждали люди в форме. Сначала его поместили под домашний арест. Мальчик находился в доме у своего родного дяди в Новопеределкине, вел себя хорошо. Но потом по ходатайству транспортного прокурора (тот заявил, что преступление слишком опасное) его перевели в СИЗО, несмотря на то, что он страдает тяжелой формой аллергии, что подвержено справками от ведущих немецких клиник.
Возвращаться в Германию Артуру сейчас, наверное, и впрямь опасно. Тем более что жить с родителями ему не разрешат. Читаю документы, которые прислали по запросу из полиции, суда (где лишали родительских прав отца и мать).
«Поведение Артура свидетельствует с одной стороны о чрезмерном возбуждения, беспомощности, а с другой стороны, о недостатке элементарной культуры... По заявлениям свидетелей, мать Артура много раз говорила, что если дети решают спор с применением силы, то это нормально... Родители не готовы или не в состоянии пойти по какому-либо пути, который может помочь Артуру, и предпринять необходимые шаги. Вместо этого они выстраивают вокруг своей семьи эфемерную защитную стену, усматривая причину проблемного развития совсем в другом, в частности, в специальных учреждениях. Они окапываются за этой стеной скорее из собственных интересов...» Все эти фразы для немецкого суда — доказательства того, что Артур нуждается в опеке других людей. А он сам жить с чужими отказывается наотрез.
...Отец последовал за сыном в Москву, его супруга пока в Германии с остальными детьми. Все эти дни он проводит у стен СИЗО в надежде, что однажды его пустят к подростку. Мужчина говорит, что готов переехать в Россию на постоянное место жительства ради Артура.
-Искусствоведы везде нужны! Не пропаду! - восклицает он. - Раз сын хочет остаться, то и я здесь буду с ним.
Артур просит не высылать его (а вопрос об экстрадиции сейчас решается).
-Я еще когда 5 лет назад был в гостях с папой в Москве, сразу в нее влюбился, - говорит Артур. - Такой красивый город! Как мне быть, чтобы не уезжать отсюда?
А вот тут возникает правовая коллизия. По закону политическое убежище не могут просить несовершеннолетние сами — за них это делают или родители, или опекуны. Вряд ли немецкие опекуны на такое пойдут. Теоретически можно попробовать назначить ему опекунов в России (того же дядю, у которого он жил). Но как это на практике сделать, никто не знает. Не помнят, чтобы были такие прецеденты. Да и будет ли вообще Россия сегодня выступать против Германии ради одного еврейского мальчика с советскими корнями? Ох не знаю...
