Для начала напомним официальную версию событий, которая легла в основу уголовного дела.
21 июня, 4 часов 50 минут, Тюменская область. Со взлетно-посадочной полосы аэродрома авиаспортивного клуба ДОСААФ города Ишима взлетают два борта: Gardan GY-80-160 под управлением московского физика-ядерщика Ильи Кудряшова и Як-52, за штурвалом которого профессиональный пилот-инструктор Рамаз Шермадини. Оба самолета частные, в небо поднялись без разрешения.
5 часов 30 минут. Борт Як-52 совершает жесткую аварийную посадку на аэродроме в соседнем от Ишима Ялуторовске. Во время полета у машины отказал двигатель, не вышло шасси. Пилот не пострадал, однако самолет из-за серьезной поломки дальше лететь не может. Подоспевший Gardan с Кудряшовым на борту забирает Шермадини. Самолет взмывает в небо и исчезает в неизвестном направлении. Як-52 остается в Ялуторовске. В тот же день Уральским СКР на транспорте возбуждается дело по статье 211, части 2, УК РФ — «Угон воздушного судна группой лиц по предварительному сговору» (от 7 до 12 лет лишения свободы). Кудряшов и Шермадини объявляются в федеральный розыск. Борт теперь фигурирует в деле как собственность государства.
23 июня, Московская область, Химки, аэропорт «Шереметьево». Кудряшов и Шермадини задерживаются сотрудниками Уральского СКР и переправляются в Екатеринбург для избрания меры пресечения. На допросе оба отрицают факт угона самолета. Судья принимает решение о залоге — 500 тысяч рублей для Кудряшова и 500 тысяч рублей для Шермадини.
За эти три дня талантливый молодой физик, до этого «хорошо известный в узких кругах» — научный сотрудник НИИ ядерной физики, аспирант и преподаватель физфака МГУ, превратился в звезду федерального масштаба. Сюжеты о странном инциденте в небе над Уралом сняли все крупные телеканалы, а печатные СМИ выдавали заголовки один хлеще другого: «Физик-ядерщик пустился во все тяжкие», «Столичный физик угнал самолет ради науки».
Ржавое корыто с крыльями
Впервые на аэродроме Ишимского аэроклуба Илья Кудряшов и Рамаз Шермадини оказались зимой 2015 года. Туда они прилетели… покупать тот самый Як-52. В качестве продавца выступил Валерий Белявский — опытный пилот-инструктор, штатный работник аэроклуба. Столичных покупателей заверил, что борт принадлежит лично ему, а на площадке государственного аэродрома стоит… просто потому, что стоит. Ну а куда ж его еще ставить? Не во дворе же у себя!
О сделке стороны договаривались два месяца. За Як продавец хотел миллион рублей пятью траншами.
— Нормальный Як-52 можно найти в Англии, в США, а те, что в Россия остались, — это настоящие ведра с болтами, — рассказывает Илья Кудряшов. — Договоренность с Белявским была такая: я ему перевожу деньги с карты на карту, а он ремонтирует самолет, ставит на него нужные детали.
Была и другая причина согласиться на покупку по сути ржавого корыта с крыльями. Кудряшов мечтал собственными руками довести свой первый Як-52 до ума. До идеала, каким его мог видеть, пожалуй, только ученый по профессии и авиаконструктор по призванию.
Получить желанный борт зимой пилотам не удалось. Ждать пришлось еще полгода, и второй вылет за самолетом состоялся только 16 июня.
— Когда мы с Рамазом первый раз прилетели в Ишим (на том самом Gardan GY-80-160, самолет принадлежит Кудряшову. — Авт.), оказалось, что Як просто лежит в сугробе, — вспоминает физик. — Белявский и его начальник Александр Мякишев, руководитель аэроклуба, пообещали всё доделать, подшаманить. Мол, в следующий раз приедете, все будет о′кей. Техническая исправность, летные формуляры, сертификаты на запчасти — все будет.
Жесткая посадка
Однако ничего этого не было. Илья и Рамаз поняли, что застряли в Ишиме надолго.
— Илья позвонил 16 июня и сказал, что у них проблемы, — вспоминает друг Кудряшова Николай Воропаев. — Он сказал, что им как минимум еще двое суток придется пробыть там из-за того, что самолет не готов.
Сначала они поселились в гостинице, но потом сердобольное начальство аэроклуба предложило переехать в домик прямо на аэродроме. К вечеру 20 июня инженеры (штатные работники аэроклуба) залили в самолет бензин и масло, закачали сжатый воздух, кое-как прикрутили фонарь кабины. Белявский заверил, что борт «облетан» им лично, лететь можно хоть сейчас. Подписали договор купли-продажи. От покупателя — Кудряшов. От продавца — Белявский. Вылет согласовали на три часа утра 21 июня. До Москвы далеко, а возможности светового дня надо использовать по максимуму.
— О том, что у нас начались реальные проблемы, мы поняли уже в Ялуторовске, — говорит Илья. — Мало того, что Рамаз выжил исключительно благодаря своему гигантскому опыту пилота-инструктора. Самое главное, только там я обнаружил, что договор и акт, которые я за ночь до вылета положил в салон Яка, из него пропали…
Сразу после жесткой посадки Яка в Ялуторовске персонал Ишимского аэроклуба сразил приступ амнезии. Инженеры не помнили, как заливали в самолет бензин, как искали для него баллоны со сжатым воздухом, доставали специальное масло. Белявский и Мякишев утверждали, что знать не знают, кто такие Кудряшов и Шермадини. Дескать, те под покровом ночи пробрались на охраняемую площадку и нагло угнали самолет. Как в песне «Сплина»: «Ключ поверни, и полетели!»
«Анатомия Франкенштейна»
— Это не самолет, а летающий гроб! — негодует адвокат Кудряшова Николай Бурневич. — Самый настоящий франкенштейн, сляпанный из кучи списанных деталей и, как оказалось, без надлежащих документов! Он вообще никому не принадлежит: ни ДОСААФу, ни Белявскому!
Основной довод этой версии — у самолета должен быть бортовой номер. Для примера: как стало понятно, что найденное в конце августа крыло принадлежит пропавшему полтора года назад малазийскому «Боингу»? Бортовой номер совпал. Як же — это целая коллекция номеров. А на некоторых деталях табличек с бортовым номером нет вовсе. Однако у защиты есть и еще одна версия, куда более жуткая.
— Как мне удалось выяснить, незадолго до этой сделки с Ишимского аэродрома пропал другой Як-52: возможно, он был тоже продан в частные руки, — говорит Бурневич. — А тут как получается: эти двое из Москвы якобы угоняют самолет, разбиваются на нем, самолет сгорает. Вот и ответ для любого ревизора, куда подевался тот, другой Як. Ведь этого-то, нашего Яка по документам не существует. Как тогда еще объяснить, зачем ребят так настойчиво, хотя и безуспешно, убеждали ехать из Москвы в Ишим на поезде?
Разумеется, это очень серьезное сомнение. И, разумеется, пока это лишь версия, и она требует детальной проверки со стороны следствия. Но оно не проверяет... Может, не успевают? Зато успели провести совсем не обязательную с точки зрения УПК психиатрическую экспертизу. Кадрового пилота-инструктора и ученого физика-ядерщика, участвовавшего в сборке адронного коллайдера, решили проверить — не сумасшедшие ли?
— В Екатеринбурге есть психбольница, но нас повезли в другую, которая находится в нескольких десятках километров от города, в глухом лесу, — рассказывает адвокат. — Привезли, высадили и бросили — такой психологический прием.
Экспертиза показала, что оба обвиняемых абсолютно вменяемы. Илья искренне недоумевает: зачем это было надо? Ведь они оба как летчики регулярно проходят психиатра.
Вторая экспертиза — авиационная. Ответ эксперта вкратце: Як-52 не является цельным воздушным судном. Собран из деталей, ранее принадлежавших другим бортам. Однако на следствие эти доводы не действуют. По заявлениям Кудряшова по жалобам на мошенничество и заведомо ложный донос со стороны Белявского вынесены постановления об отказе в возбуждении уголовного дела. Документы (формуляр летной годности и сертификаты) на Як-52, которые в первые дни расследования принесли сотрудники аэроклуба следователям и которые, как потом выяснилось, к нему не относятся, из дела просто исчезли. Без последствий.
«Путин посмотрел на меня усталыми глазами и пошел дальше»
Статья 211 в Уголовном кодексе не случайно стоит рядом с такими лихими деяниями, как террористический акт, захват заложника и организация ОПГ. Для чего угоняют самолет? Покататься? Ведь бред! Катаются без ведома законного владельца на машинах, а это статья 167 — угон, преступление против собственности. Самолеты же угоняют с одной целью — совершить теракт. Как это было, например, 11 сентября 2001 года в США. Человек, обвиняемый в угоне самолета, — по сути террорист и враг государства. Как положено поступать с террористами? В кандалы его, в «одиночку». И охраны по периметру побольше, чтоб сидел в перерыве между следственными действиями и много думал.
Илья Кудряшов в перерыве между следственными действиями готовил МАКС-2015. Вдумайтесь: человек, обвиняемый в преступлении против госбезопасности группой лиц по предварительному сговору, проводит подготовку стенда МГУ — главной научной площадки страны на международном авиационном форуме, чтобы представить его… Президенту РФ. Лично.
— Когда на МАКСе кто-то узнавал, кто я такой и в чем меня обвиняют, реакция была одна: «Да ладно!» — вспоминает Илья. — Люди просто ржали, до чего все это комично выглядело. Вроде почти террорист, а ходит тут спокойно с бейджиком организатора авиасалона, стенд готовит к экспозиции. Путина ждет. Волнуется. Речь зубрит.
В день приезда Владимир Путин на МАКС все дежурившие там ФСОшники знали, кто такой Кудряшов, и обращались к нему исключительно по имени-отчеству. Илья до последнего боялся: вдруг велят уйти? Заменят кем-то другим? Кем-то безопасным, из-за кого потом не будут задавать вопросы. Но этого никто не сделал, и «визиткой» МГУ на авиасалоне стал именно Кудряшов. Правда, толкнуть речь перед первым лицом государства ему все-таки не удалось.
— Я должен был рассказывать президенту о разработках университета, но в последний момент, как я понимаю, было решено, что этого не надо, — рассказывает Кудряшов. — Путин просто подошел к нашему стенду, посмотрел на меня усталыми глазами и пошел дальше. Я смог рассказать о нашей научной деятельности только Денису Мантурову, и с ним еще были несколько депутатов Госдумы. Они меня слушали, долго стояли у стенда.
Высоким чинам от кабмина Илья рассказал, что помимо космических астрофизических исследований сейчас конструирует новый пилотажный самолет. Он очень хочет оснастить такими аэроклубы ДОСААФ вместо гнилых или распроданных на сторону Як-52. Ведь тогда можно будет снова готовить пилотов, как когда-то в советское время. А зачем что-то проектировать для тех, кто обвиняет тебя во всех смертных грехах? Да просто чтоб не свихнуться…
«В Ишиме воруют, но это не причина кого-то увольнять»
На следующий день после инцидента ревизоры ДОСААФ нагрянули в Ишим и Ялуторовск. Результаты проверки разгромные. Вот выдержка из заключения комиссии: «В Тюменском и Ишимском аэроклубах обнаружены недостатки в организации летной деятельности должностных лиц, в том числе: превышение полномочий, халатное исполнение своих обязанностей и признаки сговора начальников обоих аэроклубов с целью незаконного получения финансовой выгоды».
— Мы от своих слов не отказываемся и все результаты проверки передали следствию, — заявил «МК» представитель Центрального совета ДОСААФ Игорь Филимонов. — Этот агрегат был собран из списанных деталей и на балансе как госсобственность не стоял.
Да, признают, что в рядах организации есть люди, которые не под тем углом читают устав. А есть и такие, которые воруют, им стыдно, но они все равно воруют (этакие застенчивые воры из «Двенадцати стульев»). Да, понимают, что надо бороться. Но борьбу начнут не ранее, чем получат на руки вступивший в законную силу приговор суда. До этого никого не уволят — «нет законных оснований». А хоть понимают ли, цитируя президента, «чего натворили»?
— Мы прекрасно понимаем, что угона не было, — чуть ли не шепотом говорит Филимонов. — Парня этого (Илью Кудряшова. — Авт.) искренне жалко, ему очень не повезло.
«Где у него кнопка?!»
Помните, как злодеи искали кнопку на теле робота Электроника, с помощью которой его можно отключить и обездвижить? Кнопку, которая могла бы сегодня остановить ход уголовного дела, ищут все: и защита, и «потерпевшие». Адвокат Бурневич уже исписал стопку бумаги ходатайствами и заявлениями о том, что не то что состава, даже события преступления не было. Валерий Белявский написал расписку об отсутствии каких-либо претензий к обоим пилотам. Следователи всерьез задумываются… нет, не о прекращении производства. Пока только о переквалификации: или «самоуправство» (статья 330), или «скупка краденого» (статья 175).
— Они мне говорят: заплатишь за самоуправство штраф 10 тысяч и гуляй себе, сидеть не будешь, — рассказывает физик. — Но они же не понимают: судимость, какой бы она ни была, или факт того, что я привлекался к уголовной ответственности, — это крест на моей карьере.
Продолжать работать в России он сможет только если снимут все обвинения и полностью реабилитируют. Ведь даже если сегодня ядерщик занимается сугубо гражданскими проектами, у него должен быть допуск к государственной тайне. Поэтому ни переквалификация со страшного угона на что-то более мягкое, ни условный срок или даже штраф не спасут. Более того, даже примириться с «потерпевшими» и, таким образом, закрыть дело не получится.
— И угон воздушного судна, и самоуправство, и скупка краденого — статьи публичного обвинения, — рассказывает Николай Бурневич. — То есть государство само уже за всех решило, что обвиняемый виновен. Примирение с потерпевшим по делам такой категории невозможно в силу норм УПК.
Статей публичного обвинения в законе большинство. От кражи дамской сумочки до бандитизма и оставления погибающего военного корабля. И, как утверждают юристы, ситуация, когда потерпевший отказывается от обвинения, а следствие отказ не принимает, — в российской практике далеко не редкость.
— Примирение с потерпевшим возможно в делах частного и частно-публичного обвинения — это побои, причинение легкого вреда здоровью, клевета, а также некоторые преступления против половой неприкосновенности и в сфере экономики, — говорит юрист. — Но ничего из этого под обстоятельства инцидента в Ишиме не подходит. Здесь нужно либо прекращать дело за отсутствием события преступления, либо выносить оправдательный приговор в суде.
«Я уеду жить в Лондон?»
Швейцарские коллеги Кудряшова (он ими обзавелся, когда строил адронный коллайдер) недавно прислали ему демотиватор: фотография Сергея Королева в тюремной робе, рядом — фото Ильи за решеткой в зале суда. И подпись внизу: «Russian way?» («Русский путь?» — Авт.)
— Дайте мне лабораторию, хоть в Сибири, хоть на Колыме! — негодует Илья. — И задание дайте: разработай нам вот это. И скажите: вон там забор, ты не имеешь права за него выходить. И я не буду выходить. Годами не буду. Мне будет наплевать. Пусть колючая проволока и решетки на окнах. Потому что я смогу работать. Тогда пусть меня признают виновным в чем угодно, уже все равно будет… Главное, чтобы я мог продолжать работать. Чтобы не в камеру — сидеть и ничего не делать. Но я же понимаю, что никто мне, если осудят, работать не даст. Потому что сейчас не 56-й год. Берии нет… вот в чем проблема.
Таких, как Илья, ядерщиков в стране от силы две тысячи человек. Это очень закрытое сообщество, почти братство. Все друг друга знают. Очень сильна внутренняя этика. Это совсем как живой организм. Если одному делают плохо, другие тоже откликаются болью. Поэтому, как только история Кудряшова стала достоянием общественности, среди его коллег началась самая настоящая цепная реакция.
— Многие, с кем я с тех пор общался, сказали, что, если меня осудят, для них это будет последней каплей, — признается Илья. — Тогда они всё здесь бросят и уедут.
На мой вопрос, а сможет ли в этом случае остаться в стране он сам, Кудряшов ответил не сразу. Думал больше минуты. Без отрыва смотрел в окно. Он вообще старается избегать визуального контакта. Не потому, что есть что скрывать, — просто издержки жизни в закрытой ядерно-физической реальности. Совсем другой реальности, где неизвестно, что такое латте и что работать можно не в лаборатории, а за столиком в кофейне. И что в Москве вообще есть кофейни. Зато в той реальности можно идти по метро и одновременно рассчитывать идеальную траекторию стыковки спутника с МКС или вычислять плотность черной дыры.
— Это философский вопрос, — он специально растягивает слова, но уже понятно, что за эту минуту он простил всех: и следователей, и «потерпевших», и предательски заглохший мотор Як-52. — Я останусь, если мне дадут работать. Несмотря на то что сейчас меня государство, скажем так, покусало, я все равно хочу на него работать. В противном случае, когда весь этот кошмар закончится, я вынужден буду уехать из страны.
Илья говорит, что в физике, как и в авиации, нет места шапкозакидательству. Ты что-то решил, сказал, сделал, значит, взял на себя ответственность. За свою жизнь, за жизни тех, кто на земле, и тех, кто в воздухе. Поэтому, скорее всего, он действительно уедет. И если он это сделает, вслед за ним из страны потянутся десятки таких же, как он. Тех, кто сегодня — мирный атом и одновременно ядерный потенциал. Его коллеги потянутся за ним, как хвост за кометой. И тогда огромное небо Ильи Кудряшова опустеет навсегда.
