— Сразу объясню, что человек, на которого ссылается агентство, на самом деле никогда не был в Антарктиде, никогда не работал в РАЭ, — горячится Валерий Владимирович. — Возможно, он собирается поехать в этом году в первый раз. Но считать его экспертом по меньшей мере непрофессионально.
Лукин не отрицает: проблемы с финансированием работ безусловно есть.
— Экспедиция финансируется из федерального бюджета, поэтому нас, как и всю бюджетную сферу, коснулись сокращения. В этом году финансирование было урезано на 10%. Но еще в большей степени на нас повлияло изменение курса рубля к свободно конвертируемым валютам. Деятельность экспедиции осуществляется далеко за пределами Российской Федерации: наши суда заходят в иностранные порты, мы вынуждены покупать билеты для наших участников в аэропортах Кейптауна или Пунта-Аренаса, откуда рейсы осуществляют только иностранные компании и только за валюту. В конце концов, мы пользуемся иностранной спутниковой связью. Поэтому в этом году дефицит наших средств изменился не на 10%, а на 35%. В итоге было принято решение сократить программу, но ни в коем случае ее не закрывать. Это я подчеркиваю. Мы не закрываем ни одну станцию, но сокращаем программы сезонных работ, особенно на станции «Восток», потому как это самые дорогостоящие исследования.
— Что именно подразумевается под словом «сокращаем»?
— Зимовщики поедут на станцию «Восток» и будут работать там все 12 месяцев без перерыва. А вот программа летнего сезона (это два месяца, с декабря по февраль. — «МК») проводиться не будет. Исследователи на «Восток» не поедут.
— То есть замораживается программа по бурению реликтового озера?
— Да. Но почему все думают, что на «Востоке» проводятся только эти работы? Там много программ осуществляется: и серьезная геофизическая, и огромнейшая метеорологическая.
Что касается приостановки бурения скважины в реликтовом озере Восток, по словам Лукина, ничего страшного в этом нет.
— Давайте вспомним 1998 год, когда международное сообщество запретило Россия продолжать буровые работы в скважине до разработки специального экологически чистого метода проникновения в озеро. Причем на тот момент глубина забоя была 3623 метра, а до границы «лед–вода» оставалось около 150–170 метров. Бурение мы смогли продолжить только в 2006 году, спустя 8 лет. И даже через столь продолжительный срок скважина оказалась абсолютно пригодной для продолжения работ. Так что ничего трагического из-за того, что мы год пропустим, не произойдет.
— Какие еще программы в Антарктиде будут заморожены?
— Мы слегка сокращаем свою активность: в прошлом году у нас было 70 научных проектов, в этом будет 56. Но, согласитесь, это немало. И тем более не одна, как утверждает господин Колунин. Еще раз подчеркну: РАЭ сокращает программу, но ни в коем случае не уходит из Антарктики.
