— В настоящее время в России центров ядерной медицины с возможностью проведения клинической протонной терапии нет, — с ходу заявил Андрей Дмитриевич. — Для сравнения, в Япония, например, при 130 млн населения работают 16 ядерных центров, в США на каждые 2,5 млн жителей по одному такому центру. Нормой в Европе считается 1 центр ядерной медицины на 5 млн человек.
— Наверняка это очень дорогое удовольствие: диагностическая аппаратура, спецоборудование, лекарства. Что-то есть отечественное из этого списка или все приходится закупать? Но на дворе кризис, плюс западные санкции...
— Все это, конечно, дорого. Но лед тронулся: сегодня в Россия уже начали заниматься импортозамещением. Прежде всего это различные радиоизотопные исследовательские технологии, когда радиоактивные фармпрепараты вводятся в организм человека для исследования опухолей. В частности, ПЭТ-технологии (позитронно-эмиссионная томография), которая является одним из наиболее информативных и чувствительных методов обнаружения патологических изменений в организме. Особого внимания заслуживает протонная и ионная терапия как наиболее щадящий вариант лучевой терапии опухолей головного, спинного мозга, эффективный для детей.
Сейчас реализуется программа по созданию комплексного ядерного центра в Обнинске, на территории Медицинского радиологического научного центр им. А.Ф.Цыба. В частности, монтируется опытный образец российского медицинского комплекса для протонной терапии, где все комплектующие разработаны российскими специалистами. Например, ускоритель выполнен на основе прототипа, созданного российским профессором Балакиным.
— Но в России не бывает без проблем. Всегда чего-то не хватает…
— Сложности некоторые есть, ведь это комплексный проект, требующий консолидированной работы многих специалистов из разных учреждений и ведомств. В частности, специалисты бьются над разработкой системы «доставки» пучка к больному органу пациента, предполагающей максимальную точность и безопасность для окружающих здоровых тканей. Обычное облучение, конечно, считается менее щадящим, поскольку наносит урон окружающим опухоль тканям. Но есть такие органы, которые нельзя облучить без протона, например, ствол мозга или глаз. В этом случае и должна быть предусмотрена комбинация методов.
— А с лекарственными препаратами тоже есть трудности? Ведь многие из них, наверное, импортные, их надо закупать?
— В Обнинске расположено несколько институтов, где готовы выпускать изотопы. В Физико-энергетическом институте создают йодистые зерна, которые сегодня используются для лечения рака предстательной железы, брахитерапии. Очень интересный метод. До недавнего времени эти зерна производили только в Германия. Их закупали. Лечение одного пациента обходилось в 10 тысяч евро. Ситуация меняется: йодистые зерна и в нашей стране на выходе — российский завод готов их выпускать. Идут клинические испытания. Есть уверенность, что по технологии они ничем не будут отличаться от немецких. И государству огромная выгода: они будут обходиться в разы дешевле.
— Сколько времени примерно могут длиться эти испытания? И почему раньше не производили эти зерна, если все так просто и можно обходиться без импорта?
— Испытания йодистых зерен, думаю, продлятся до Нового года. А что касается производства таких лекарств… Российская фарминдустрия длительное время была провальной: все закупалось за границей. Поэтому сегодня в нашей стране и не производятся многие лекарства от рака. Вместе с коллегами из рабочей группы по ядерной медицине мы обратились к химикам, и — удивительное дело, специалисты ответили, что многое из того, что нужно, они могут делать.
То же самое и с нейтронзахватной терапией — методом радиотерапии. Это метод лечения рака с использованием реакций, возникающих между радиочувствительными медикаментами и нейтронами. В опухоли предварительно накапливают бор, что повышает ее чувствительность к нейтронному излучению. Затем опухоль облучают потоком тепловых нейтронов. В результате поглощения нейтрона бором происходит ядерная реакция с большим выделением энергии в клетке, что и приводит к ее уничтожению.
— Не удивлюсь, если вы скажете, что метод нейтронзахватной терапии тоже родился в России. В чем его преимущества?
— Он более безопасен, чем стандартная рентгенотерапия. А идея действительно сформулирована в нашей стране еще в 1940-х годах. В 1950-е проведено первое экспериментальное лечение онкобольных: его прошли порядка 200 человек. В 1960-е годы в Обнинском радиологическом центре и в Институте биофизики разработаны модели такой терапии. Но в связи с отсутствием медицинского заказа все постепенно сошло на нет.
Вообще Россию приучили к тому, что все нужно закупать за границей. В радиологии чаще использовались немецкие источники. Но они очень дороги. Теперь, в связи с санкциями, наконец, поняли, что в данном сегменте можно спокойно обойтись без импорта. Результатом и стали йодистые зерна, выпускаемые в МИФИ (он тоже находится в Обнинске), с помощью которых можно восстановить нейтронзахватную терапию. Все это только-только начинает возрождаться.
— Выходит, зарубежные санкции нам на пользу?
— На самом деле так и есть. Ученые головы России наконец начали снова работать. И, возможно, мы еще не успели потерять тех специалистов, которые были в этой области. Когда нет заказов, институты разваливаются. Сейчас потихонечку идет восстановление.
— Ядерная промышленность — это же российская, причем столетняя история. Почему мы так медленно внедряем свои идеи?
— К сожалению, последние двадцать с лишним лет для российской медицины в целом были тяжелыми, а для ядерной — особенно, она требовала больших финансовых вложений. Была и утечка мозгов, как в случае с той же нетронзахватной терапией. Лет 15 назад она «эмигрировала» в Европу, где сейчас и используется. Лечение стоит очень недешево.
— И когда все эти эффективные технологии снова могут начать работать в нашей стране? Как вы думаете, на сколько лет вперед эта перспектива? Рак активно наступает...
— Давайте пройдемся по этапам. Есть то, что сегодня в России не производят и еще долго не будут производить. Например, тот же гамма-нож. А вот отечественные ускорители, возможно, скоро пойдут на поток. И наши изотопы, надеюсь, к Новому году появятся. К производству готовы 5–6 радиофармпрепаратов, необходимых для диагностики. И реакторы в стране есть. Один такой реактор стоит в МИФИ, он в рабочем состоянии. Поэтому, например, нейтронзахватную терапию через полгода уже можно начинать. Йодистые зерна, как я уже говорил, будут готовы к концу декабря. И протоны специалисты соберут к декабрю. Но вот протонный пучок сможем использовать только года через два. Исследование технологии пока идет на экспериментальных животных. На все требуется время. Главное, российская ядерная медицина, наконец, оживает. Думаю, года через два центр ядерной медицины в Обнинске тоже заработает в полном объеме.
— А что делать больным раком до этого? Оставаться без надежды?
— Есть другие методы: на вооружении у российских онкологов — линейные ускорители, кибер-нож, гамма-нож. В нашей стране эти технологии есть, хотя их и недостаточно. Правда, многие принадлежат частным фирмам и большинству пациентов просто недоступны.
— Выходит, ядерная медицина должна стать одним из ведущих направлений в медицине. Но только ли в онкологии эту технологию можно использовать?
— Не только. Ее можно использовать в кардиологии, что и делалось много лет назад. А еще — в неврологии, ортопедии, психиатрии, ревматологии, эндокринологии и других областях. Что касается онкологии, то в лучевых методах лечения нуждаются 70–80% онкобольных. В середине ХХ века, когда была произведена атомная бомба, строились атомные электростанции, ядерная тематика набирала популярность. В Обнинске был построен медицинский онкоцентр, но он долгое время обслуживал только нужды военных.
Если бы тогда страна переориентировала умные головы на ядерную медицину, то и эффект был бы сопоставимый с европейскими достижениями в этой области. Сегодня ученые и наше государство повернулись, наконец, лицом к этой проблеме. Возможно, подтолкнула все возрастающая смертность в стране от онкологических заболеваний. Именно комплексные ядерные медицинские центры могут спасти огромное количество жизней. Такие центры уже создаются не только в Обнинске, но и в Дмитровграде, на Дальнем Востоке. Но если говорить о решении данной проблемы, меньше 15 центров для всей России даже и не следует рассматривать.
— В одно время речь шла о создании федеральной программы развития ядерной медицины в стране. Ее пока нет?
— Совсем недавно рабочей группой проект такой программы подготовлен и отправлен на рассмотрение в Правительство РФ России.
— А что касается кадров для ядерной медицины, они есть или их тоже надо готовить?
— С кадрами в этой области долгое время тоже был провал. Студенты не шли, опасаясь лучевой нагрузки при работе на аппаратуре. Но сегодня (это доказано) на этих установках настолько низкие дозы облучения, что они сравнимы с городским фоном. К тому же это очень интересная, перспективная специальность, и молодежь пошла.
— Если Россию поставить в один ряд с другими странами по ядерной медицине, на каком месте она окажется?
— К сожалению, Россия находится далеко не на первых строчках, но и не на последних. С учетом нашей науки и практики в ядерной медицине ранговое место России низкое: она даже не в середине.
