То советско-японское столкновение до сих пор остается в числе самых малоизвестных для нас событий военной истории прошлого века. Забытая война? Нет, она не забыта, но недорассказана. Ее армейские операции, ее герои оказались не слишком востребованы у писателей, кинорежиссеров, художников. В канун 70-летнего юбилея нашей виктории на Дальнем Востоке «МК» публикует некоторые примечательные факты, воспоминания участников боевых действий.
Главный союзник — отсутствие бензина
Вот лишь несколько штрихов к портрету этой военной эпопеи, обозначенные востоковедом Анатолием Иванько, который на протяжении многих лет специализировался в области советско-японских отношений.
*Еще в конце 1932 года император Японии Хирохито одобрил разработанный генштабом план подготовки к войне с СССР, который предусматривал, что японской оккупации подлежит обширная часть советской территории к востоку от Байкала.
*После начала Второй мировой войны, несмотря на то что формально между Страной восходящего солнца и СССР действовал договор о нейтралитете, японская армия неоднократно совершала провокации против Россия на Дальнем Востоке. В 1941 году японские войска нарушили нашу сухопутную границу 136 раз, в 1942 году — 229 раз, в 1943-м — 433 раза... Кроме того, японский флот блокировал советские дальневосточные порты. С лета 1941-го по конец 1944-го было задержано 178 наших судов, а 18 потоплены японскими кораблями и подводными лодками.
*Перед тем как Красная Армия в ночь с 8 на 9 августа перешла границу и атаковала позиции японской Квантунской армии в Маньчжурии, войска, уже расположенные на Дальнем Востоке, пополнили дивизиями, имеющими опыт боев с немецким вермахтом. Такая масштабная переброска частей из Европы на восток осуществлялась с применением строжайших мер маскировки. Никто, даже офицеры штабов, не знали, куда и с какой целью передислоцируются армейские соединения. Командиры вновь прибывающих к маньчжурской границе частей проводили рекогносцировки, предварительно переодевшись в форму пограничников.
И еще одна превентивная мера безопасности: всем нашим солдатам и офицерам были сделаны прививки от чумы, поскольку имелась опасность существования на неприятельской территории очагов этой страшной болезни.
*Как показали впоследствии допросы пленных японских генералов, они полагали, что если и состоится советское наступление, то начнется оно не раньше сентября — в наиболее сухое время, но никак не в августе, когда на севере Китай традиционно властвуют муссоны, несущие с собой сильные дожди, а в таких условиях все проселки раскисают. Японские стратеги не учли, что советскому солдату не в диковинку одолевать бездорожье. Впрочем, по воспоминаниям многих ветеранов той войны, маньчжурские хляби августа 1945-го превзошли все, что доводилось испытывать до того. Иногда даже наши безотказные Т-34 увязали в грязи так глубоко, что приходилось их вытягивать на буксире — двумя, а то и тремя другими танками.
*Вступившие в сражение с японцами Забайкальский, 1-й и 2-й Дальневосточные фронты в своем составе имели свыше полутора миллионов солдат и офицеров, более 26 тыс. орудий и минометов, 5,6 тыс. танков и самоходок, почти 3,5 тыс. боевых самолетов. Кроме того, советскую сторону поддерживала армия Монголии — этот наш союзник выставил против своих давних обидчиков-японцев силу в 16 тысяч человек.
Советские войска значительно превосходили противостоящую им неприятельскую армию: в людях — в 1,8 раза, в танках — в 4,8, в авиации — в 1,9 раза. Зная техническую слабость и отсталость японского вооружения, наше командование даже использовало в боевых действиях устаревшую броневую технику: отдельные части были укомплектованы танками еще довоенного образца — Т-26, БТ-7... Но и эти «старички» оказались вполне способны противостоять легковесным японским танкам «Ха-го», «Чи-ха» и противотанковой артиллерии, состоящей в основном из орудий калибром 45 мм и даже 37 мм. Эффективность такого оружия была крайне низка, так что большая часть из подбитых советских танков оказалась на счету не артиллеристов, а солдат-смертников: обвязавшись гранатами, они по команде своих офицеров кидались под наши гусеничные машины.
Противодействовать наступающей в Маньчжурии Красной Армии японцам помешала еще и катастрофическая нехватка горючего. По этой причине более 600 японских танков так и остались стоять, выстроившись шеренгами, на тыловых базах, а боевые самолеты противника практически не поднимались в воздух и были уничтожены или захвачены прямо на аэродромах.
*Одним из своих главных козырей в противостоянии с СССР японское руководство считало бактериологическое оружие. Сведения об этом доходили до наших генералов от военной разведки. Однако смертельно опасные препараты, испытанные специалистами из «отряда №731», неприятелю так и не удалось пустить в ход. Позднее, во время проведения хабаровского судебного процесса над военными преступниками, бывший главнокомандующий Квантунской армией Отодзо Ямада вынужден был признать: «Вступление России в войну и стремительное наступление советской армии лишило нас возможности применить бактериологическое оружие против СССР и других стран».
*В ходе боев японцы часто демонстрировали свое презрение к смерти, предпочитая ее сдаче в плен. При окружении и взятии некоторых японских опорных пунктов наши бойцы не находили там ни единого живого человека. Зачастую рядом с мертвыми солдатами и офицерами лежали трупы их жен, детей. Причем в руках у женщин находились кинжалы: судя по всему, они сами убили своих малолетних сыновей и дочерей, после чего были умерщвлены военнослужащими, которые вслед за тем покончили собой.
*В первоначальных планах советского командования была оккупация северного японского острова Хоккайдо. 18 августа главнокомандующий нашими войсками на Дальнем Востоке маршал Василевский даже отдал приказ о высадке там двух стрелковых дивизий. Однако эта масштабная десантная операция не была осуществлена. Главная причина тому — американский президент Трумэн категорически воспротивился оккупации русскими даже части основной территории Японии. Поэтому десант сперва отложили «впредь до указаний Ставки», а потом и вовсе отменили. В качестве своеобразной компенсации советская сторона закрыла для американских союзников доступ на отбитые нами у японцев Курильские острова. А ведь изначально США намеревались обустроить там несколько своих военных баз.
Это не единственный «обмен любезностями» между двумя державами в ходе войны с Японией. Когда наши армейские части и корабли флота захватили знаменитую военно-морскую базу Порт-Артур на Ляодунском полуострове, американцы попробовали было примазаться к этой победе и извлечь из нее свою долю выгоды. Буквально через несколько дней отряд их военных кораблей пожаловал на внешний порт-артурский рейд. Однако командующий советским гарнизоном демонстративно распорядился подготовить береговую артиллерию к открытию огня. Янки пришлось отступить и заняться поиском другого места для дислокации своих морских сил в этом регионе.
*Во время войны с Японией, согласно имеющимся документальным материалам, наши войска потеряли 12 тыс. человек убитыми и пропавшими без вести, еще 24,5 тыс. — ранеными и заболевшими; было подбито 78 танков и самоходок, 230 орудий, сбито 62 самолета. Реальные японские потери убитыми, судя по всему, ненамного больше, зато в плену у нас оказалось более 640 тысяч неприятельских солдат и офицеров (десятая часть из этого количества — раненые и больные).
Нужно учитывать, что согласно бусидо — кодексу самурайской чести, столь популярному в то время среди всех слоев населения Японии, — сдача в плен являлась позором, которому истинный самурай должен предпочесть смерть. Чтобы не допустить массовых самоубийств, 18 августа был издан специальный приказ штаба японской армии. Он гласил, что военнослужащие и гражданские лица, оказывающиеся во власти противника, на основании указа императора о прекращении военных действий на условиях Потсдамской декларации будут считаться японскими властями не военнопленными, а интернированными. Поэтому в данных условиях сдача оружия и подчинение воле представителей неприятельской стороны не являются полноценной сдачей в плен и не нарушают заповеди бусидо.
*По случаю разгрома империалистической Японии был устроен парад советских войск. Он состоялся 8 сентября 1945 года в городе Харбин. Командовал этим Парадом Победы №2 генерал-лейтенант К.П.Казаков. А принимал его начальник Харбинского гарнизона генерал-полковник А.П.Белобородов.
*Летом 1945-го на Потсдамской конференции союзники договорились, что после победы в предстоящей войне с Японией разоруженных японских солдат следует отправить по домам. Однако Сталин впоследствии передумал. В конце августа на одном из заседаний Государственного комитета обороны он заявил: «Они (японцы) достаточно похозяйничали на советском Дальнем Востоке в годы Гражданской войны. Теперь... пора отдавать долги. Вот пускай они их и отдадут...» После этого послушные «хозяину» члены ГКО подписали решение о том, что большая часть японских военнопленных должна быть размещена в лагерях на территории СССР и привлечена к принудительному труду на объектах народного хозяйства. В общей сложности вывезли около полумиллиона человек; более 60 тысяч из них не пережили суровых лагерных условий.
*Даже после того, как Япония капитулировала, кое-где на отдаленных участках суши небольшие отряды японцев, отдельные солдаты и офицеры продолжали сопротивление войскам союзников — эти люди просто отказывались верить, что их император мог признать военное поражение своей страны. Дольше всех вел партизанскую войну один из японских лейтенантов, оставшийся на Филиппинских островах, — он сдался местным властям только в 1974 году.
Чучело для самурая
Будни военной страды, длившейся всего около трех недель, нам известны плохо: ведь воспоминаний рядовых участников тех событий сохранилось совсем немного. Рассказ об одном из эпизодов довелось услышать от Анатолия Иванько, отец которого в августе 1945-го воевал с японцами на Сахалине.
— Начало боевых действий мой отец Григорий Андреевич встретил в звании младшего лейтенанта, командира телеграфно-мостового взвода мотострелкового полка. А было ему в ту пору 28 лет. Их полк вместе с другими частями стоял у подножия хребта Харамитога, который являлся естественным препятствием для продвижения советских войск в южную, японскую часть острова. На отрогах хребта японцы создали мощный укрепрайон (Харамитогский УР). Тут были минные поля, ДОТы, пулеметные гнезда, бетонные надолбы, мины-ловушки и многие другие «сюрпризы», в том числе солдаты-смертники, прикованные в своих пулеметных гнездах к пулеметам. Все это, по мнению японского командования, обеспечивало неприступность УРа.
Однако советское командование решило не наступать в лоб. Вместо этого были посланы отряды в обход укреплений, по труднопроходимой горно-лесистой местности, изобилующей вдобавок быстрыми и холодными речками.
Ближе к осени на Сахалине вовсю буйствуют высокие травы и гигантские зонтичные растения, которые делают горные тропы почти непроходимыми. Вот на этих-то путях передвижения войск телеграфно-мостовому взводу отца поручили заниматься обеспечением линий связи между передовыми отрядами и штабами. Выполнять задание приходилось на незнакомой вражеской территории, в условиях постоянной угрозы нападения противника. Особенно опасались японской полевой разведки. Она действовала очень эффективно — молниеносно и скрытно, в соответствии с одной из самурайских заповедей «Удар кобры».
(Вообще о японских воинах говорили в наших частях перед переходом границы немало. Среди красноармейцев распространяли специальные листовки, политруки активно проводили разъяснительные беседы, и вся эта пропаганда настраивала бойцов на одно: враг жесток, коварен и фанатичен, нам придется быть все время начеку. А солдатская молва пугала: мол, самураи занимаются постепенным умерщвлением захваченного в плен человека путем вырезания одного за другим его внутренних органов...)
К исходу 12 августа 1945 года отцовский телеграфно-мостовой взвод уже в течение двух суток двигался впереди идущих войск, обеспечивая им дорогу и связь. Солдаты обессилели, и младший лейтенант принял решение дать им передышку. Памятуя инструкции, он остановил взвод на отдых в укромном месте, велев солдатам держать оружие наготове и лечь цепочкой: голова одного к ногам следующего. Часового отец поставил возле крайнего лежащего, дав задание: в случае появления японцев, не выдавая присутствия всей команды, молча ударить ногой спящего соседа, который таким же ударом будит впереди лежащего, тот — следующего...
Часовым назначил бывшего моряка Дунайской флотилии Антона Черняка, который отличался отвагой и смекалкой. Во взвод отца Антон попал после того, как провинился в ходе освобождения Венгрии, «не найдя общего языка» с одной мадьяркой. После этого происшествия Черняка перевели в пехоту, а чтобы не доводить дело до суда, отправили служить на Дальний Восток. Но, даже оказавшись в сухопутной части, он так и остался в душе моряком, неизменно носил тельняшку и никогда не расставался с морским ножом-бебутом, которым владел виртуозно.
Поставленный часовым в первую смену, бывший моряк заверил, что все будет в порядке. Отец улегся отдыхать, но заснуть не смог: не оставляло чувство тревоги. Полежав некоторое время, младший лейтенант поднялся и пошел проверить пост. Каково же было удивление офицера, когда он увидел фигуру, маячащую, не скрываясь, на открытой проплешине среди зарослей. Подойдя ближе, отец тронул бойца за плечо, но тут же отдернул руку, поняв, что перед ним вместо часового стоит… чучело.
Но тогда где же Черняк? В этот момент послышался шепот: «Командир, я здесь». Оказывается, матрос, затаившись, лежал в канаве и наблюдал за местностью в трех метрах от импровизированного чучела, надев на него свою верхнюю одежду, а сам оставшись в одной тельняшке. «Спите, командир, я не подведу», — сказал моряк, и успокоенный младший лейтенант пошел отдыхать.
Пробуждение получилось досрочным. На рассвете отец получил сильный удар в ногу и, проснувшись, таким же образом устроил экстренную побудку другим бойцам. А совсем невдалеке уже разгорелась рукопашная: трое японцев схватились с Черняком — в сумерках только мелькали короткие японские кинжалы и моряцкий бебут. Чучело как стояло, так и осталось стоять, но уже с накинутым на него мешком из сухих рисовых стеблей, завязанным сверху крепким узлом, а в груди торчал клинок. Именно таким образом японская полевая разведка расправлялась с часовыми: в накинутом на него рисовом мешке человек уже не мог пошевелить руками и закричать... Рядом с «убитым» чучелом валялся мертвый японский разведчик — тот, которому поручили снять часового и который получил смертельный удар бебутом от притаившегося в канаве матроса.
Общими усилиями поднявшихся по бесшумному сигналу тревоги солдат удалось скрутить оставшихся в живых японских разведчиков. Пленных передали подошедшим главным силам полка. После этого взвод получил новое задание на прокладку линии связи. До Тоехары, столицы японского Сахалина, оставалось еще около 70 километров…
Позднее все непосредственные участники этого боевого эпизода были награждены медалями.
