Мы встретились с доктором Канаузовым у него дома. Любезный хозяин пошел готовить чай, а на предложение помочь категорично заявил: «Я все люблю делать сам».
— И даже готовить умеете?
— А как же! Воскресный обед в нашей семье готовлю, как правило, я.
— Я вижу, вы много курите. Давно?
— Ох, к сожалению, очень давно. Все привычки родом из детства. Когда я учился в четвертом классе, меня выгнали из пионеров, сняли с меня галстук — за курение. Это был стресс, который я запомнил на всю жизнь. Но потом приняли в комсомол, а впоследствии, в 30-летнем возрасте, и в партию.
— Вы из врачебной семьи? Почему выбрали эту профессию?
— Ни отец, ни мать врачами не были, но среди родственников врачи имелись, например, тетка отца. Я родился сразу после войны в Кисловодске. Кисловодск был городом врачей. К медикам всегда было особое отношение. Мою маму, педиатра Клавдию Петровну (а у нас в семье было четверо детей), встречали как бога. Мы же постоянно болели — один подхватил свинку, другие слегли. Меня лечили в больницах. Я вообще считаю, кто сам не болел, не страдал, тот вряд ли может стать хорошим врачом. Эта работа очень тяжелая, но моя дочка пошла по моим стопам. Ее муж, мои племянники — тоже врачи.
— Учились в Москве?
— Нет, в Ереване, там у нас были родственники. Я поступил в 17-летнем возрасте. Тогда Хрущев проводил разного рода эксперименты в области образования. Экзамены в медвузы принимали учителя обычных школ. Может, поэтому я и поступил. Но вообще, вспоминая школьные годы, могу сказать, что нам давали очень хорошее образование. Например, черчение развивало у нас образное мышление. Хоровое пение объединяло детей. А потрясающая учительница по русскому, которая пришла к нам из макаренковской колонии, приучила нас читать книги, грамотно писать, говорить без единого вводного слова. Сейчас, к сожалению, многие дети мало читают, постоянно сидят в своих гаджетах. А я считаю, что каждый должен читать. И врач — особенно. Каждый день, хотя бы по часу. Причем если ты, например, дерматолог, это не значит, что нужно читать информацию только по своей специализации. Нужно интересоваться и терапией, и гинекологией, и урологией — чтобы видеть пациента в целом. Вот, например, гинеколог видит половину тела женщины. То есть может заметить и тромбоз вен, и геморроидальные узлы, и подозрительные родинки. И он должен в случае чего направлять пациента к другим специалистам. Главная задача врача — вовремя поймать болезнь. Я учился на лечебном факультете, а во время практики приходилось и оперировать, и скоропомощных пациентов спасать, и трупы вскрывать, и за психически больными следить, и даже роды принимать. Свои первые роды никогда не забуду. Как-то раз я, во время врачебной практики после пятого курса, дежурил в деревенской районной больнице на берегу озера Севан. В райбольнице приходилось учиться абсолютно всему. Врач и акушерка уехали в город, я остался с одной санитаркой. И тут под вечер приходит дед со своей невесткой, у той схватки. Я определил ее в палату, а около часу ночи началась родовая деятельность, отошли воды. Я сделал глупость — мне нужно было позвонить в городскую больницу, направить женщину туда. Но я решил принять роды сам — как я это делал раньше, но под контролем опытных врачей. Перерезал пуповину, младенец закричал, кровотечения не было, все в порядке. А наутро, когда я перепеленывал ребенка, санитарка показала мне крошечное пятнышко крови на пеленке. Может быть, оно осталось от перерезанной пуповины. Но тогда меня как током ударило: а вдруг что-то случилось бы? Вдруг я мог бы навредить, вот так рискнув? В этой ситуации я не имел права брать ответственность за жизнь пациента, за жизнь маленького ребенка. Это пятнышко крови впечаталось в мою память на всю жизнь. Оно стало для меня жизненным правилом — даже в самых спокойных ситуациях врач не имеет права неоправданно рисковать. Хотя тогда все и обошлось — с утра дед принес бутылку водки.
— Какая специальность значится в вашем дипломе? Уж не акушер ли гинеколог?
— Такой специальности в дипломах не пишут. Нет, «врач по лечебному делу». Но мы изучали и хирургию, и акушерство, и гинекологию, и терапию. Нас учили совсем по-другому, у постели пациента. И когда мы выпускались, нас могли распределить и оториноларингологом, и акушером, и хирургом. Я готовил себя к хирургии, но стал терапевтом, о чем не жалею. Мы переехали в Москва, и я попал в 65-ю городскую больницу на нынешнем Мичуринском проспекте. Первый мой рабочий день я тоже запомнил — он начался с трупа. На рабочем месте умерла одна санитарка. Конечно, впоследствии со смертью приходилось сталкиваться не раз — у нас такая работа. В то время больница входила в состав большого комплекса с поликлиникой, и мы работали и в амбулатории, и в стационаре, и в неотложке сразу — часто с 8 утра до 8 вечера следующего дня. Тогда здесь была деревня Раменки, строители МГУ жили в бараках, готовили на керосинках, там царила полная антисанитария. Они болели постоянно. Придешь к одному, а соседи просят посмотреть и их. Потом я перешел работать в 32-ю больницу на Пресне, сейчас ее уже нет... В 28 лет я заведовал там терапевтическим отделением. В те годы терапия охватывала очень широкий круг пациентов. Мы принимали и людей с инфарктами, и с инсультами, и с пневмонией, и скоропомощных. Конечно, такого современного оборудования, как сегодня, тогда не было. Но было много грамотных, даже выдающихся врачей. Например, 32-я больница была клинической базой кафедры ревматологии Первого меда. У нас работал великий академик Анатолий Иннокентьевич Нестеров. Я его обходы помню как сейчас — подробный разбор и анализ болезни каждого пациента. Наш потрясающий рентгенолог на плоских снимках умел видеть объемную картину изображения — грамотно ставил диагноз и учил делать это нас. Да и вообще, врачи умели очень многое. Из этой больницы вышла целая плеяда потрясающих медиков.
— Многие жалуются, что сегодня студентов медвузов стали готовить гораздо хуже. Согласны?
— Да. Я вижу многих начинающих врачей. Конечно, среди них есть «звездочки», но таких немного. Ведь, повторяю, врач должен быть широко образован, много читать.
— Вы это делаете до сих пор?
— А как же! Каждый день смотрю научные журналы, выбираю интересные статьи и подсовываю врачам разных профилей. Читаю и старые книги — по педиатрии, внутренним болезням. Моя настольная книга — справочник практического врача 1967 года издания. Даже много лет назад в таких книгах невероятно точно описывали клинику болезней. Нам только кажется, что век, два назад врачи ничего не умели. Ничего подобного! И тысячу лет назад делали трепанацию черепа, и даже пластические операции. Проблема в том, что сейчас врачи очень «сузились», немногие желают видеть дальше своей специальности. Сегодня говорят: надо вернуть врача общей практики. Надо! Но таких профессионалов надо учить со школьной скамьи.
— А еще много говорят о профилактике...
— Да, в советские времена была развитая система профилактики, санаторно-курортного лечения. Попробовал бы кто-то не пройти раз в год флюорографию, женщины обязательно посещали смотровой кабинет гинеколога. После работы в 32-й больнице, где я стал главным врачом, меня направили на работу сначала заместителем заведующего, а потом и заведующим отделом здравоохранения Пресненского района. Мы создали в нашем районе автоматизированную систему профилактических осмотров населения. При помощи исполкома районного совета стало приобретаться современное диагностическое оборудование (ультразвуковое, эндоскопическое, рентгеновское) Появилась возможность выявлять кисты в почках, гемангиомы в печени и т.д.
— Может, и не надо все это выявлять?
— Нет, лучше вовремя выявить. Другое дело, что далеко не во всех случаях это нужно удалять. Не всегда камень в желчном пузыре приводит к смерти. Но наблюдать за ним следует. Самое главное в профессии врача — очень хорошо поговорить с пациентом, выслушать все его жалобы, осмотреть его, собрать анамнез. Пациенты не всегда открываются, нужно искать и найти с ними психологический контакт. Врач должен вести себя с пациентом так, чтобы тот раскрылся, ведь он лечит и душу, и тело человека. Это профессия от Бога. Нужно уметь сопереживать, сочувствовать, сострадать, сожалеть. В медицине без этих «со» нельзя. Да, люди выгорают на работе — ведь тяжело каждый день видеть боль, тяжело каждый день пропускать все проблемы пациента через себя. Но безразличным врачу быть просто невозможно.
— А вы когда-нибудь чувствовали эмоциональное выгорание?
— Нет.
— В чем секрет?
— На мой взгляд, у меня все «со» присутствуют. Есть такая байка в народе. Если ты врач — и собаку лечи, и кошку лечи, и соседа лечи, и прохожего лечи. Вот выключишь телефон — а кто-нибудь умрет. Возьмешь трубку, поговоришь 10 минут — и понимаешь, критическая ситуация или ерунда. Если критическая, нужно срочно вызывать «скорую» — и жизнь спасена. Поэтому моя трубка не выключается никогда.
— Перед распадом Советского Союза вы возглавили больницу МГК КПСС. Работа там отличалась от работы в обычных клиниках?
— Я пришел туда в тот период, когда нужно было учиться на ходу экономике, — все менялось. Больница занимала огромную территорию в 46 гектаров, это был грандиозный комплекс с собственной котельной, прачечной и многим другим — фактически завод с круглосуточным режимом работы. С 1989 года начался переход на хозрасчет, и некогда медицина для избранных стала доступной для всех. Скоро появились зачатки страховой медицины — договора с предприятиями, мэрией. Потом в больницу пошли индивидуалы. Система МГК открылась для всех. Мы ездили смотреть западные клиники, перенимать опыт и многие вещи сделали не хуже, чем там. Оснащение больницы было на уровне европейских клиник. Однако в 1991 году начались проблемы — с деньгами, медикаментами. Но трудный период кончился, в клинику пришли люди с желанием лечиться за собственные деньги, ради высокого качества лечения и сервиса.
В то время больница находилась в структуре лечебно-санаторного объединения мэрии Москвы. Я продолжал работать до 1997 года, пока после настойчивых приглашений не перешел в ОАО «Медицина» на должность первого вице-президента. Поработал пару лет в частной клинике, но понял: это не мое. Вот уже 17-й год я возглавляю поликлинику Минэкономразвития.
— В вашей корочке написано «врач-руководитель». Сложно совмещать две такие профессии?
— Очень сложно. Я должен знать экономику, право, следить за обновлением оборудования, состоянием инженерных сетей, хозяйством. И при этом, конечно, оставаться врачом.
— Что вы можете посоветовать пациентам?
— Каждый человек должен помнить, что врач — профессия уникальная, нужно уважать его. Хочу пожелать каждому найти такого врача, которому захочется раскрыться, которому вы сможете доверять, лечиться у него. И самое главное — сохранять свое здоровье.
Коллектив «МК» от всей души поздравляет Михаила Яковлевича с юбилеем и желает ему долгих лет жизни и крепкого здоровья!
