Три документальных фильма на трех каналах, два художественных, ну и «Мимино», конечно, куда же без него… Его вспоминали, потому что он всегда будет наш, никуда не денется. Наш, из того большого советского кино. Ты смотришь на него в любой роли, в любом фильме и следишь исключительно и только за ним, других почти не существует. Так вот в театре: пройдет вдруг кошка по сцене, и зрители глядят в упор именно на нее. Кошка, ну и еще Евгений Евстигнеев — да, совсем ведь недавно.
Фрунзик именно из этой породы. Наблюдать за ним — одно сплошное удовольствие. За его реакциями… За его глазами… Ох, что там, в этих глазах!
Начинал как комик, закончил как трагик, абсолютный трагик. Эх, жизнь такая. Ты смотришь документальные фильмы про него и знаешь, чем все кончится. Что в конце декабря 93-го его не станет. А 31 декабря, в канун Нового года, будут похороны, толпы людей пойдут пешком из Ленинакана (ныне Гюмри), где он родился, в Ереван, где умер… Ты знаешь всю его трагическую жизнь. О том, что случилось с женой, с сыном, с дочкой… Как пробовал начать все сначала, еще раз женился, но уже через полгода ничего этого как не бывало. Один как перст — при такой-то бесконечной любви соотечественников!
Человек жив, пока его помнят. Для нас Фрунзик не умрет никогда. ТВ это отлично понимает. Он же играл каждого из нас в своих ролях. Абсолютно свой в доску. Вот этот шофер Хачикян в «Мимино» (опять «Мимино»!)… Ну посмотрите (я посмотрел, наверное, в сотый раз). Вот он на суде: «Слушай, я русский нехорошо знаю». Все эти импровизации они придумывали вместе с Георгием Данелия, но даже не это главное. Посмотрите, как он думает, мыслит, соображает. Какие паузы делает, перестраивается, чтобы защитить друга, но не сразу. Этот комизм положения дан через внутреннее состояние его героя. Ну кто так может еще сыграть!
А вот они едут с Бубой Кикабидзе в машине — «в этой гостинице я директор». И опять начинается спор армянина с грузином: «У нас в Дилижане на кухне воду открываешь — второе место в мире занимает!» — «А первая в Ереване, да?» — «Нет, в Сан-Франциско». — «А боржом? Сначала подумай, потом говори!». И он думает. Крутит баранку, смотрит по сторонам и думает. Так мыслительный процесс мог сыграть, по-моему, только Вячеслав Тихонов — Штирлиц.
Он был армянским Чаплином, да. А 85… — какие наши годы. Главное, что мы помним. И любим.
Звезда Уимблдона
Они проходят чередой передо мной: Джон Макинрой, Джимми Коннорс, Стефан Эдберг, Пэт Кэш, Иван Лендл, Андре Агасси, Пит Сампрас, Мартина Навратилова, Штеффи Граф… Я мог бы еще их перечислять и перечислять… А Борис Беккер, в 17 лет в первый раз выигравший Уимблдон! Это все прошло на наших глазах, практически в прямом эфире. Если на жизнь тогда мы смотрели глазами Юрия Сенкевича, то на большой теннис глазами Анны Дмитриевой.
Середина 80-х: лохматый, застойный Советский Союз — и вдруг Уимблдон! Все в белом. А за кадром она, Дмитриева, ее голос.
Какой это был уровень коммента! Какой был, такой и остался. Сейчас, в июле 2015-го, я включил НТВ+ — «там ты сидишь». Не ты, конечно, а вы, моя прекрасная леди, Анна Владимировна. Сколько уже лет прошло с тех пор, как вы в первый раз вышли в эфир с этих английских кортов. Не будем говорить сколько. Но все как в первый раз, ничего не меняется. Просто нет лучше в теннисе комментатора, чем вы, вот и все дела.
Как же вы чувствуете эту игру! Изнутри, со всеми ее интимно-психологическими прибамбасами. Как вы это доносите до нас! Просто и легко, сразу становится все так ясно. Сложнейшую игру эту вы препарируете словом, отличным русским. Слушаешь вас, а сам будто и находишься там, рядом с Машей Шараповой, кричишь так же, как она, бьешь по мячу…
Но как невозможен баскетбол NBA без Владимира Гомельского, биатлон без Дмитрия Губерниева, так и теннис без Дмитриевой просто не смотрится. Становится пресным, однообразным. Потому что Анна Дмитриева — это «хай класс». Хотя давно уже не одна, а в паре с большим теннисистом Александром Метревели, тоже великолепным комментатором. Но сейчас речь только об Анне Дмитриевой. Потому что должно же что-то в этой жизни быть постоянным, иначе совсем с катушек слетишь. Вот Дмитриева одна из таких героинь, для меня по крайней мере точно. Взяла и провела из прошлого в будущее, да так нежно, ненароком. И я просто счастлив, что она есть.
Юбочка из плюша
Опять завели на Первом «Три аккорда». Летний вариант. Эту поющую программу действительно можно смотреть с любого места. Главное, правильно ее в сетку поставить.
Вот она выходила порой в воскресенье вечером. Тогда, когда люди уже напряжены до невозможности, им пора бай-бай, ведь завтра на работу. И «Три аккорда» в данном контексте совсем не смотрелось.
Но в пятницу, в режиме полного расслабона, когда впереди два священных нетрудовых дня, ведь так и хочется вечером включить это и больше уже никогда не выключать. Родные песни, блатные, зачем-то названные шансоном. Городские романсы, из Утесова, из Вертинского… Все наше навсегда.
Без претензий, умозаключений. Просто плюхнулся в кресло — и полный релакс. Сейчас нам показывают повтор, а тебе все равно. Летний формат, без всяких претензий.
Но теперь не об этом. Я увидел ее и задумался. Певицу, которой не было на нашем ТВ лет уже последних пятнадцать как. Ее зовут Алена Апина, помните? В 90-е на ТВ без нее невозможно было представить ни один «сборник». Она была звезда первой величины тех лихих и бесподобных лет.
Но вдруг в один не слишком прекрасный момент ее не стало. Как так? Просто с чьей-то легкой руки Апину определили в эталон пошлости, антидуховности, поверхностности. Даже писали ее вот так, с маленькой буквы: алена апина. И цитировали: «Два кусочека колбаски…», «Бухгалтер, милый мой бухгалтер…», «Леха, Леха…». Ну а «Юбочка из плюша...» — это святое. Громили почем зря, истерли девушку в порошок и убрали из ящика.
А на самом деле не поняли, глупенькие, как она все это нам подавала. С какой иронией неповторимой, со стебом. Издеваясь и ерничая, но по-доброму. Это же был стиль! Не догадались. Испохабили. Зарыли талант в землю и были таковы.
Поэтому я очень видеть Алену Апину на этой программе, как бы она сейчас ни пела. Да, и еще, чуть не забыл: в «Трех аккордах» царит уникальная атмосфера. Когда все поддерживают всех, болеют за всех, и участники, кажется, переживают даже, чтобы у «соперника» получилось лучше, чем у него самого. Что-то непостижимое в нашем бренном мире!
