В виртуальном мире можно всё. Даже заниматься виртуальным сексом — для этого придуманы гаджеты, имитирующие половой акт. Удобно: включил компьютер, выключил — и свободен, не нужно терпеть капризы, знакомиться с родителями, отдавать получку. А еще в виртуальном мире можно любить Родину — стерильно, безопасно и без особых усилий. Перекладывая бумаги в офисе или протирая штаны в банке, находя развлечение в шопинге и смысл в тихом обывательском счастье, потреблять виртуальный патриотизм, который, как готовый полуфабрикат, выдается пропагандистами. Его нехитрые ингредиенты: стабильность, кругом враги, кто-если-не-Путин. Такой «патриотизм» прилагается к футбольному матчу, как пиво с орешками, носится на груди вместе с ленточкой, украшает автомобиль и венчает застольные споры.
Нелегко смириться с тем, что родился в сверхдержаве, а живешь в стране третьего мира. Горько понимать истинное положение России. Опасно бунтовать против власти. Гораздо проще и приятнее верить телевизионным сказкам, и не беда, что телевизор говорит одно, а собственные глаза — другое. В России испокон веков начальству верили больше, чем самому себе. Прошлое — всегда миф, исторический образ, в котором перемешивается бывшее с небывшим. А вот мифологизация настоящего — это ноу-хау современных пропагандистов, которые переписывают события в тот момент, когда они еще происходят, на наших глазах превращая неприкрытый грабеж — в освоение бюджета, руины — в грандиозную стройку, преступника — в жертву, войну — в мир, рабство — в свободу, незнание — в силу... Пропаганда скрепила нацию? Как клейкая лента мух.
Психолог Мартин Селигман, изучавший политические выборы, сделал весьма познавательные выводы. Если из двух кандидатов один дает заманчивые, но заведомо невыполнимые обещания, а второй сулит важные реформы, рисуя реалистические прогнозы, то большинство выберет первого кандидата. Несмотря на то что многие будут подсознательно чувствовать невыполнимость его посулов. Еще Овидий иронизировал: «Не жалей обещаний, они ведь нимало не стоят». Не иначе как его совет взяли на вооружение наши политтехнологи. Их пропаганда напоминает рекламный плакат, на котором огромными буквами обещано: ВСЁ БУДЕТ ХОРОШО. А ниже — мелким, трудночитаемым шрифтом: *но не у вас.
Зачем лишний раз напоминать обобранному народу, что в стране 93 долларовых миллиардера и 84 000 долларовых миллионеров? Что образование и здравоохранение развалены, наука уничтожена, промышленность убита, а безработица и обнищание на фоне кризиса бьют рекорды? Включаешь телевизор — и узнаешь, что образование у нас прекрасное, больницы пополняются новейшим оборудованием, строятся фабрики и заводы, безработица — почти на нуле, олигархи — в немилости, наука — процветает, европейские знаменитости мечтают поселиться в Мордовии, а мировые ученые — променять Кремниевую долину на Сколково.
Ложь, как известно, должна быть чудовищной. А мы и сами обманываться рады! Телезрители, внимая новым обещаниям, уже не помнят, что им обещали вчера, а завтра не вспомнят того, на что надеялись сегодня. Чего нам только не обещали: доступное жилье, миллионы новых рабочих мест, дешевые лекарства, инновационные медицинские технологии, пенсии европейского уровня, курорты в Чечне и победу над бедностью. Правда, последнее обещание практически выполнено — бедность мы победили нищетой. Похоже, в России развернуто невиданное строительство потемкинских деревень, вот только строит их власть для собственного народа. А другого, как оказалось, и не нужно! Сто сорок шесть миллионов русских переселились в виртуальное пространство, с открытым ртом внимая химерическому правительству и постановочным новостям. Целая нация в Зазеркалье.
Двадцать пять лет после крушения Советского Союза шли дискуссии о национальной идее (за этим эвфемизмом прятали набившую оскомину «идеологию»). И что, кто сегодня правит Россией? Слегка демократы, чуть-чуть коммунисты, немного фашисты, иногда даже анархисты, а в общем-то люди без определенных политических убеждений, считающие главными государственными интересами их собственные. Такой системе нелегко сформулировать пристойные политические принципы, поэтому, не мудрствуя лукаво, политтехнологи объявили государственной идеологией патриотизм. И оказалось, что стране не нужны ни политический вектор, ни национальная идея, ни экономические реформы — достаточно всеобщего права кричать друг другу: «Ты Родину не любишь, гад?!» За такое право наши сограждане готовы отказаться от всех других. Поэтому все смешалось в Российской Федерации: тот, кто желает своему народу лучшей доли, — записывается в национал-предатели, а тот, кто восхваляет угасающую страну и бессменное правительство, считается патриотом. Но что стоит за этим словом? Если верить словарю, то патриотизм — это любовь и преданность Отечеству, стремление служить его интересам. Благородное чувство, глубокое, закрепленное веками. Вот только служение Отечеству у нас подменяется преданностью власти (причем любой), на что и направлен весь информационно-идеологический аппарат.
Конечно, нелегко, даже с помощью массированной пропаганды, убедить нищих сограждан, что интересы миллиардеров Тимченко, Абрамовича и Роттенбергов святы и первостепенны для всей нации. Но закатаны в асфальт оппозиционные СМИ (обличавшие бесстыдный дележ ресурсов и сладкую жизнь лиц, приближенных к госкормушке), а телевещание превращено в бесконечный постановочный сериал под названием «Великая империя, окруженная врагами». И если раньше вопрос «куда ушли триллионы нефтедолларов?» порой ставил апологетов власти в тупик, то теперь у них всегда есть ответ: «На могущество Родины!». Ведь война, как известно, все спишет. Даже информационная война. Даже триллионы долларов. А нация с радостью подхватит имперское дежавю, компенсирующее комплекс неполноценности, — это ведь приятно, воодушевляюще и, главное, не требует никаких усилий. Сиди себе перед телевизором и кричи: «Рос-си-я, впе-ред!».
Интересно, сколько останется георгиевских лент, если всех, кто их повязывает, обложить налогом на нужды ветеранов (15 тысяч которых до сих пор стоит в очереди на жилье)? Сколько мужчин будет носить футболку с «вежливыми людьми», если придет повестка в армию (и нельзя будет откупиться от военкомата)? Сколько «автопатриотов» снимет с лобового стекла триколор, если любовь к родине придется распространить и на сограждан, выбирая для парковки что-нибудь более подходящее, чем тротуар? Сколько виртуальных любителей Родины открестится от воспевания великой державы, если им предложат сменить комфортабельный офис на дальневосточную стройку? Сколько «русофилов» переметнется в либеральный лагерь, если нужно будет отказаться от западных машин, продуктов, банков и курортов? Сегодня в моде Сталин — не как человек или исторический деятель, а как образ волевого политика и властителя советской империи. Сколько «сталинистов» на деле, а не на словах готовы положить жизни ради грядущих поколений? Сколько ударников интернет-форумов отправится на освоение Севера? Боюсь, что среди ностальгирующих по СССР не наберется и двадцати пяти «двадцатипятитысячников».
Однажды у входа в московский парк молодой парень раздавал российские флажки: люди брали по два-три в руки и радостно ими размахивали. Но парень протягивал записку: «Я глухонемой. Купите, пожалуйста, флажок за 50 рублей». И все как один возвращали ему флажки. Мы готовы потреблять патриотизм только в том случае, если он нам ничего не стоит.
Активная гражданская позиция сводится к просмотру теленовостей. Направив свои эмоции и поступки в информационное пространство, телеграждане смотрят, а не участвуют, верят, а не размышляют, принимают как должное, а не выбирают. Но пропаганда с помощью идеологических кунштюков рождает у них иллюзию сопричастности. Если кто-нибудь после просмотра боевика скажет, что помог главному герою победить врагов, а во время любовной сцены переспал с главной героиней, его поднимут на смех. Почему же люди, потребляющие политинформацию из СМИ, искренне считают себя полноценными, политически активными гражданами? Может, потому, что не способны на большее?
Несмотря на запредельное патриотическое словоблудие идеологов и штатных оппозиционеров, единственной идеологией, царящей в нашей стране, остается полное отсутствие идеологии. Похоже, из нации вышел имперский дух, а осталось только показное имперское фанфаронство. Власть ограничила свои функции имитацией бурной деятельности, превратив политику в ток-шоу и военный парад, а народ отвечает ей взаимностью, сводя гражданственность к истерической демагогии, а патриотизм — к демонстративному верноподданничеству. И главное — они друг другом довольны! Стерильная и безопасная любовь к Родине не требует лишних усилий. Гражданский долг, обыденный и быстрый, как супружеский, исполняется теперь перед телевизором. А в нем — денно и нощно растет мощь и благоденствие виртуальной империи...
