«Лера боялась, что в случае ее смерти мать попадет в дом престарелых»
Полинявшая панельная пятиэтажка на 4-й улице Марьиной Рощи, где живет Нина Федоровна Новодворская, ничем не отличается от рядом стоящих хрущевок.
Дом старый, тополя выросли почти до самой крыши, старожилы знают друг друга по полвека. Помнят и отца Валерии Новодворской — Илью Борисовича Бурштына. Он был фронтовиком, воевал связистом на 3-м Белорусском фронте. Потом работал на оборонку, возглавлял отдел электроники в крупном НИИ.
Мама Валерии, Нина Федоровна, по образованию педиатр, была для всех жителей «неотложкой». Как рассказывают соседи, «с детскими болями, резями, спазмами все бежали к ней». Потом, когда она работала в Московском управлении здравоохранения, нередко помогала соседям получить «врачебные» талончики в различные клиники.
Когда Лера училась в 10-м классе, родители развелись. Илья Борисович съехал, у него появилась другая семья, а к Новодворским приехала из Барановичей мама Нины Федоровны Мария Владимировна, у которой Лера жила до самой школы. Бабушку в семье звали Бантиком, а Леру — Лялечкой.
Нину Федоровну в доме все жалеют.
— Сколько она с Лерой «хлебнула» — не приведи Господь, — говорит соседка Анна. — То дочь вздумала отправиться на войну во Вьетнам. Целый год ходила учиться стрелять. То потом, борясь с коммунистическим режимом, разбрасывала листовки в Кремлевском Дворце съездов, распространяла самиздат, организовывала подпольные партии, профсоюзы. От многочисленных обысков в доме, Лериных арестов, одиночных камер, голодовок у Нины Федоровны появилась ранняя седина.
Валерия Новодворская скончалась 12 июля 2014 года. С тех пор Нину Федоровну соседи практически не видели.
— У нее были две сиделки с Украины, Галя и Саша. Только свою подопечную бабушку они на прогулку практически не выводили. Зато голого кота-сфинкса постоянно выгуливали на поводке, — говорит старшая по дому Мария Сергеевна. — А когда интересовались: «Как там Нина Федоровна?» — они отмахивались: «Сходит с ума!»
— После смерти Леры одна из сиделок забеспокоилась, что в доме находятся ювелирные украшения, а она не хочет отвечать за возможную их пропажу, — рассказывает муниципальный депутат района Хорошево-Мневники Татьяна Логацкая. — В присутствии четырех человек была составлена опись часиков, колечек, цепочек. Кулек с ценными вещами вызвался взять на ответственное хранение Сайдар Шеяфетдинов (активист «Демократического союза», он работал у Валерии Новодворской водителем. — Авт.). Тогда же я обратила внимание, что за стеклами книжных полок стоят фотографии сиделок. Я удивилась, сиделки все-таки не члены семьи. В другой раз, когда мы почти шесть часов разбирали Лерины газетные и журнальные статьи, сиделка развлекалась за компьютером, в то время как Нина Федоровна, безучастная ко всему, сидела в кресле.
Заботу о Нине Федоровне добровольно взяли на себя члены «Демократического союза» Николай Злотник и Сайдар Шеяфетдинов.
На прощании с Валерией Новодворской многие люди опускали в специальный ящичек деньги для помощи ее маме. Правозащитница переживала, что в случае ее смерти Нина Федоровна попадет в дом престарелых. Говорят, что крупную сумму на оплату похорон прислал Альфред Кох, в 1996–1997 годах председатель Госкомимущества России, вице-премьер в правительстве Виктора Черномырдина, ныне живущий в Германии. Погребение же оплатил журнал The New Times, где работала Валерия Новодворская.
— Николай Злотник утверждал, что с сиделками у него был заключен устный договор. Из собранных денег он помесячно оплачивал работу сестер Галины и Александры. Сайдар Шеяфетдинов, имея доверенность на распоряжение банковским счетом Нины Федоровны, выдавал еженедельно им деньги на питание пожилой женщины и прочие нужды.
— Сестер с Украины наняла еще Лера, их ей кто-то порекомендовал, — говорит Юрий Баумштейн, единственный рабочий в партии «Демократический союз», кто дружил с Лерой на протяжении 21 года.
Ошибка Валерии Ильиничны Новодворской, по мнению соратника Юрия Баумштейна, была в том, что она не оставила завещания.
— Николай Злотник стеснялся говорить Лере, чтобы она привела в порядок свои дела, а сама Лера об этом как-то не думала, — делится с нами Юрий. — Она была гениальным человеком, а вот мирская жизнь ее мало интересовала.
— Я не могу представить себе Леру, которая готовила бы борщ, — говорит, в свою очередь, Татьяна Логацкая. — На кухне хлопотала ее мама и помощница по хозяйству, милая женщина Анечка. Но Лера была очень хлебосольной, щедрой, доброй и очень открытой. Все уходили от нее с полными карманами презентов в виде сладостей.
Нине Федоровне не сразу сказали о смерти дочери, ее любимой, единственной Лялечки.
Вскоре друзья, навещавшие Нину Федоровну, стали замечать на ее лице и теле синяки. Их появление сиделки объяснили тем, что пожилая женщина постоянно падает.
— Перед Злотником был поставлен вопрос о замене сиделок, но он наотрез отказался сменить этих «опытных специалистов», — говорит Татьяна. — Далее события стали развиваться стремительно. 10 марта 2015 года приехал с деньгами Сайдар Шеяфетдинов и увидел, что левый глаз у Нины Федоровны покраснел. Странно, что сиделка Александра не сообщила об этом никому, даже «работодателю» Злотнику. Шеяфетдинов позвонил в поликлинику и в Департамент здравоохранения Москвы.
11 марта пришла врач-офтальмолог Ольга Георгиевна Плыкина и посоветовала Нину Федоровну госпитализировать, о чем сделала в карте соответствующую запись. Потом врач трижды перезванивала и справлялась, купили ли Нине Федоровне выписанные ею лекарства.
Сиделка Александра уверила, что все назначения выполняются. Звонившему Сайдару Шеяфетдинову она сказала, что Нина Федоровна пошла на поправку. Как выяснилось потом — это было не так. 16 марта Шеяфетдинов приехал и ужаснулся: глаз у Нины Федоровны распух. Я была за городом. Сайдар доставил Нину Федоровну в специализированную глазную поликлинику в Мамоновский переулок, откуда ее срочно направили в 1-ю Градскую больницу. В приемном покое внешний вид Нины Федоровны поверг врачей в шок: «Как же вы человека так запустили?» Шеяфетдинов кивнул на сиделку, снимая с себя всякую ответственность.
Утром 17 марта Нину Федоровну прооперировали. Глаз пришлось удалить. Промедление грозило летальным исходом.
— В больнице одна из соседок Нины Федоровны по палате, Панна Михайловна, спросила меня: «Зачем вы держите таких сиделок? При вас они бабушку называют зайкой, а стоит вам уйти, как они Нину Федоровну чуть ли не за волосы таскают, — продолжает Татьяна Логацкая. — Пока одна нянечка меняла другую, я оставалась с Ниной Федоровной в больнице. Невозможно было не заметить, что кожа головы у нее покрыта белой коркой, а лицо все в струпьях. По всей видимости, ее долго не мыли. Переодевая Нину Федоровну, я увидела, что почти все складки кожи на теле присыпаны толстым слоем талька, под которым были видны раны — пролежни, которые бывают только от плохого ухода. А ведь Нина Федоровна не лежачая больная, она может сама передвигаться, ее только надо держать за руку и направлять. Я помыла Нину Федоровну, обработала ей кожу.
— Выяснилось, что у пожилой женщины глаукома. Не думаю, что Шеяфетдинов мог об этом не знать, ведь он возил Нину Федоровну ранее в специализированную поликлинику. При глаукоме очень важно следить за внутриглазным давлением. Зрительный нерв при глаукоме умирает постепенно, а потом в один миг человек погружается во тьму. Чтобы этого избежать, Нине Федоровне надо было два раза в сутки капать специальные капли, чего сиделки не делали. Теперь невозможно определить, в какой момент женщина ослепла. Сейчас она различает только свет и тьму. Удивительно, но после смерти Леры Нину Федоровну ни к одному врачу не возили и до 11 марта 2015 года ни одного врача на дом не вызывали.
«В доме не было ни постельного белья, ни вещей»
Удивительно, но с целым букетом заболеваний у Нины Федоровны не была оформлена инвалидность, ей не выписывались никакие лекарства, абсорбирующее белье.
29 марта, в день своего рождения, Нина Федоровна была в таком сонном состоянии, что не могла открыть глаза, чтобы увидеть приехавших к ней подруг-коллег.
— Это позже, после обнаружения записей в забытом сиделками дневнике, стало ясно, что мама Леры находилась под действием сильнодействующих препаратов, — говорит Татьяна. — При нас одна из них положила пожилую женщину спасть, причем в той одежде, в которой она сидела за столом. Вместо простыни на кровати было расстелено махровое полотенце.
— Я предложила помочь оформить Нине Федоровне инвалидность, — говорит Татьяна. — В районной поликлинике по месту жительства у пожилой женщины даже не было карты. Мы посадили Нину Федоровну на любезно предложенную в поликлинике коляску и стали обходить врачей. Эндокринолог удивилась, что человек в сознании и не разговаривает, вызвала в кабинет невролога, которая, осмотрев Нину Федоровну, предположила, что пациентка «загружена» феназепамом.
10 апреля Новодворской была оформлена первая группа инвалидности по общему заболеванию.
Несмотря на сопротивление Злотника, нерадивым сестрам-сиделкам было отказано в дальнейшей работе по уходу за Ниной Федоровной. 4 апреля без каких-либо извинений за причиненный вред здоровью, бросив на прощание: «Удачи здесь желать некому», сестры, укутав в свитер сфинкса, покинули квартиру.
— Уезжая, они забыли сумочку-косметичку, в которой лежало шесть упаковок феназепама. Этот высокоактивный транквилизатор можно купить только по рецепту, его никто Нине Федоровне не выписывал, — говорит Татьяна. — Также мы обнаружили антипсихотический препарат хлорпротиксен, ноотропное средство пирацетам, транквилизатор тиоридазин (сонопакс). Как эти лекарства попали в квартиру — вообще непонятно. Все они при свидетелях были сданы участковому полицейскому.
Из брошенного дневника, который вели сиделки, мы выяснили, что они кололи Нине Федоровне сильный быстродействующий диуретик лазикс. Это скоропомощное лекарство. Его нужно применять с особой осторожностью, вода из человека отходит при его применении часа два. При этом, чтобы выдержала сердечная мышца, больному обычно дают таблетки с содержанием магния и калия. Это знают врачи. Но ни у одной из сиделок не было медицинского образования.
После отъезда сиделок Нина Федоровна стала понемногу приходить в себя: отвечала на вопросы, самостоятельно ела.
— Она была обезвожена лазиксом, ужасно голодная, шесть дней никак не могла наесться, — говорит Татьяна.
В дневнике сиделки отмечали все сделанные ими покупки. К записям прилагали чеки.
— Кормили Нину Федоровну, на мой взгляд, очень скудно, — говорит Татьяна Логацкая. — Еще при мне сиделка решила накормить ее пшенной кашей. Я заглянула в банку, где хранилась крупа, и увидела там пищевую моль.
Листаем оставленный дневник. Для своей подопечной сиделки покупали йогуртные продукты и творожные продукты, которые, в отличие от йогурта и творога, заквашиваются не молочным жиром, а с помощью пальмового или кокосового масла. Там же фигурируют бульонные кубики. И тут же: корм для кота, кошачий туалет, лекарство для кота на сумму 890 рублей. И, судя по всему, для себя любимых: шампанское «Абрау-Дюрсо», слабоалкогольный напиток, карнавальная шляпа.
— И на все это, не стесняясь, они прикладывали чеки. Из пенсии Нины Федоровны также оплачивали сотовую связь и Интернет, — возмущается Татьяна. — Именно когда они проводили Интернет, Лера наступила левой ногой на одну из скрепок, с помощью которых кабель крепится к стене. Пятка у нее начала гноиться. А врачей после принудительного лечения в психиатрической больнице, куда ее поместили по приговору суда за разбросанные в Кремлевском Дворце съездов листовки антисоветского содержания, она просто не переносила. Лера занималась самолечением, мы потом выбросили целый мешок обезболивающих лекарств. Загноившаяся рана на ноге вызвала сепсис. Лера умерла от инфекционно-токсического шока.
В четыре руки Татьяна с подругой отмыли запущенную квартиру.
— В доме не было ни постельного белья, ни вещей Нины Федоровны, — говорит Татьяна Логацкая.
— Пенсия у Нины Федоровны ведь немаленькая, около 23 тысяч рублей.
— И неужели из этих денег нельзя было выделить 100 рублей на трусы? — вопрошает муниципальный депутат Логацкая. — Я написала заявление в ОВД «Марьина Роща» с требованием возбудить уголовное дело по факту причинения вреда здоровью Нины Федоровны Новодворской, приложив объяснение на четырех листах, где подробно изложила все произошедшее.
«Подруги хотели упечь Нину Федоровну в психиатрическую больницу»
Контролировать сиделок должны были те, кто выдавал им зарплату и деньги на содержание Нины Федоровны, — соратники Валерии Новодворской по партии Николай Злотник и Сайдар Шеяфетдинов.
— Как я поняла, сначала сиделки по договоренности с Николаем Злотником брали оставленные еще Лерой деньги из домашнего сейфа, а затем, когда изменился курс доллара, Николай стал платить им под расписку, но уже не 1200 долларов в месяц, а 650 долларов, — рассказывает Татьяна. — Когда Нина Федоровна лишилась глаза, остро встал вопрос о замене сиделок.
Николай Злотник нехотя собрал друзей и соратников Леры. При этом сообщил, что не желает платить деньги за уход за Ниной Федоровной кому-либо другому, кроме этих сестер с Украины. К тому же было неизвестно, какая сумма денег имеется и на сколько ее хватит. Прозвучала фраза: квартира Нины Федоровны достается государству. Все присутствующие были категорически против этого. Решили, что квартира должна достаться тому, кто будет ухаживать за Ниной Федоровной. И лучше всего заключить договор ренты с пожизненным содержанием и иждивением.
Татьяна Логацкая говорит, что готова была ухаживать за Ниной Федоровной, вкладывать свои деньги, свой труд, оплачивать круглосуточную сиделку и все необходимые медицинские предписания. Нина Федоровна была не против этого. Все документы Нины Федоровны были у Сайдара Шеяфетдинова. К генеральной доверенности, которая была у него на руках, ему была выдана вторая доверенность, согласно которой он должен был собрать документы для оформления договора ренты между Ниной Федоровной Новодворской и Татьяной Михайловной Логацкой. Сначала Шеяфетдинов согласился, а на следующий день его как подменили.
— 14 апреля мы вместе с Ниной Федоровной и Сайдаром поехали в больницу к эндокринологу. — рассказывает Татьяна. — А потом он заявил мне: «Я тебе не доверяю, ренту буду оформлять на себя. И вообще, мы в последний раз едем в поликлинику. Я увожу Нину Федоровну в деревню. Я помирился с женой, она согласилась ухаживать за Ниной Федоровной». Я кинулась к врачам: «Запретите увозить Нину Федоровну». Ведь инвалида первой группы надо регулярно показывать врачам, о чем специалисты и сделали в карте соответствующую запись.
15 апреля 2015 года ранее выданные Ниной Федоровной Сайдару Шеяфетдинову были отменены. Нотариально заверенные копии документов были вручены ему в кабинете начальника ОВД «Марьина Роща» в этот же день.
— Вернулись с Ниной Федоровной домой, Боровой где-то упомянул о том, что «квартира захвачена черными риелторами», и началась осада. Разом приехали полиция, МЧС, «скорая», куча журналистов. Впустили в квартиру только стражей порядка и врачей. Медики осмотрели Нину Федоровну, убедились, что оснований для помещения ее в стационар нет, и уехали.
На следующий день Шеяфетдинов привез двух подруг Нины Федоровны, которые были у нее на дне рождения. Дамы явились, чтобы отправить маму Леры в больницу. Для чего вызвали еще одну «скорую», упомянув об инсульте и диабете. Врачи не нашли причин для госпитализации: не было ни инсульта, ни диабета.
Вскоре приехала третья «скорая», и одна из подруг явилась с направлением от участкового врача в ПНД (психоневрологический диспансер) с доверенностью, полученной от Шеяфетдинова по… отозванной доверенности. В ПНД Нина Федоровна не наблюдается, на учете не стоит. Медики пришли к выводу, что это случай не психиатрический, и уехали.
Но на этом история не закончилась. Пока Татьяна Логацкая ездила за памперсами для пожилой женщины, в квартиру Нины Федоровны приехала неизвестно откуда объявившаяся родственница, некая Марина, в сопровождении сотрудника полиции.
Оставшаяся присматривать за Ниной Федоровной женщина-волонтер Любовь Столярова рассказывает:
— Участковый сказал, что Марина предъявила документ, подтверждающий ее родство с Ниной Федоровной Новодворской. И назвал ее «племянницей». Когда я поинтересовалась ее намерениями, Марина сказала: «Я не обязана перед вами отчитываться».
Старинный друг Валерии Новодворской Юрий Баумштейн, в свою очередь, замечает:
— Никто не знает, откуда эта родственница взялась. Лера никогда о ней не упоминала. Еея не видел ни на похоронах в Сахаровском центре, ни на поминках.
Раскрыть семейную тайну мог бы 92-летний отец Валерии Новодворской Илья Бурштын, который сейчас живет в Америке, в штате Нью-Джерси.
— Я говорила с Ильей Борисовичем по телефону. Он сказал, что прямых родственников у Нины Федоровны нет, — говорит, в свою очередь, Татьяна. — Но в то же время рассказал, что мама Нины Федоровны, Мария Владимировна, была дважды замужем. Первый раз — за Зиновием Моисеевичем Лесовым, у которого уже была дочь Ирина. Второй раз она вышла замуж за потомственного дворянина Федора Владимировича Новодворского и в этом браке родила дочь Нину. По всей видимости, будучи замужем за Лесовым, она удочерила его дочь Ирину. Ирина Зиновьевна жива, ей 89 лет. И у нее есть дочь Марина.
«Битва за наследство еще впереди»
Что сейчас происходит с Ниной Федоровной — выяснить затруднительно. Телефон в квартире отключен, звонок не работает. Стучать в дверь бесполезно. К пожилой женщине не может попасть даже участковый врач, которая должна патронировать инвалида первой группы каждую неделю.
За Ниной Федоровной Новодворской продолжает ухаживать сиделка из Белгородской области, которую привел Шеяфетдинов («МК» не удалось с ним поговорить. Шеяфетдинов не отвечает на звонки) .
— Во всяком случае, вышедшая на балкон сиделка, которой я сообщила, что оставила у двери пакет с памперсами и прокладками, забрала их, — говорит Татьяна.
О том, как контролировалась работа предыдущих сиделок, рассказано выше.
Ситуация там сейчас стабильная, — уверяет меня Николай Павлович Злотник.
Поговорить с объявившейся родственницей Нины Федоровны Мариной не представилось возможным. Она то в отъезде, то не берет трубку телефона.
Насколько нам удалось узнать, сразу несколько человек сейчас хотят стать законными представителями Нины Федоровны Новодворской.
Это, в принципе, неплохо. Нине Федоровне будут помогать по хозяйству, и каждый, будь то попечитель или опекун, будет обязан отчитываться перед госорганами за состояние своей подопечной. Но что происходит сейчас?
В рядах попечителей может оказаться как Сайдар Шеяфетдинов, так и родственница Нины Федоровны Марина.
В то же время заместитель главы управы района Марьина Роща по вопросам социальной сферы Наталья Васильевна Кошелева поделилась с нами:
— Мы приходили несколько раз к Нине Федоровне домой, стучали, сообщили, что из управы, нам через закрытую дверь ответили, что нас не ждут.
— К Нине Федоровне приходит соцработник?
— В том-то и дело, что Нина Федоровна или ее законный представитель должны обратиться в центр соцзащиты населения с заявлением и попросить, чтобы ее обслуживал соцработник. Сама пожилая женщина практически слепая, а законного представителя у нее нет.
Среди всего калейдоскопа граждан, которые вращаются вокруг Нины Федоровны Новодворской, бумажный ворох взялась разгрести одна Логацкая, которая хотя бы помогла оформить ей инвалидность первой группы. А это большое дело. Сейчас есть несколько человек, которые бы хотели законодательно получить право войти в квартиру и помогать этому пожилому человеку. Для этого в органы опеки нужно предоставить целый ряд документов, в том числе и справку о том, что человек здоров, имеет собственность в Москве и не преследует какие-то корыстные цели.
Если в отдел опеки и попечительства будет подано сразу несколько заявлений, соберется комиссия, поинтересуется у Нины Федоровны, с кем она хочет быть? А потом, исходя из предоставленных многочисленных справок, комиссия решит, кто больше подходит на роль попечителя.
Все это требует времени. А слепой и беспомощной женщине сейчас как никогда требуются уход и забота.
Двухкомнатная квартира Нины Федоровны Новодворской в хрущевке оценивается риелторами в 7–8 миллионов рублей. И вполне возможно, что уже написано завещание, и не одно. По крайней мере в дневнике, который оставили сиделки с Украины, были обнаружены росчерки, напоминающие подпись Нины Федоровны Новодворской. Кто-то явно тренировался скопировать ее подпись. А это значит, что битва за квартиру еще впереди.
