Посмотрела видео с чеченской «свадьбы века», и вспомнился анекдот: «Берия — Сталину: «Коба, и что мы теперь будем делать? Он таки сделал по-своему!» Сталин: «Что будем делать, товарищ Берия? Завидовать будем. Завидовать!» А еще захотелось принять «алаверды» у детского омбудсмена Астахова и продолжить его тост-притчу о «сморщенной» (в силу особенностей климата) 27-летней кавказской женщине добрыми словами о 46-летнем джигите в отличной форме, с семейным и профессиональным опытом, который, без сомнения, даст юной девушке куда больше — и морально, и материально, и сексуально, — чем подходящий ей по возрасту чеченский юнец, который (в силу особенностей климата) в 20 лет еще имеет разум 10-летнего ребенка.
Да я бы сама вышла замуж за этого 46-летнего подтянутого мужчину — с высоким постом и доходами, за личной жизнью которого следит сам президент и мировые СМИ. Чтобы мою свадьбу в новостях показывали на зависть подружкам, а я бы стояла, как и положено честной девушке, потупив очи и поблескивая каратами женихова подарка на пальчике... Мне, конечно, не 17. Но разве у нас, в не мусульманской и не варварской России, нет чиновников, живущих с девушками на 29 лет моложе себя?! Их полным-полно, только наши высокопоставленные любители молодости далеко не всегда выглядят подтянутыми, а их штампы в паспорте не показывают в теленовостях, чтобы весь мир убедился, что он взял на себя ответственность.
А все потому, что супружеский долг каждый народ понимает в меру своей испорченности. Для наших либеральных мужчин, уважающих права женщин, это их интимный долг в постели. А для женихов из тех регионов, где исторически существовало многоженство, это в первую очередь обязанности — и только потом право овладеть вожделенным молодым телом. И обязанностей много, а отказаться от них, если ты сыграл свадьбу, невозможно.
При заключении брака перед Аллахом (никях) мулла первым делом проверяет состоятельность жениха — физическую, материальную, моральную. Во всех странах, где многоженство разрешено, жених обязан выплатить невесте или ее родне калым (махр, мехр, михр) — денежную сумму, которая станет капиталом жены на случай семейных неурядиц. Далее он должен содержать саму жену, всех детей, а при разводе выплатить «золотой парашют».
Если мужчина не сможет удовлетворять свою новую жену сексуально, она вправе пожаловаться мулле (отцу, братьям), и брак будет расторгнут. Поэтому, если здоровья нет, лучше сразу не позориться.
Мусульманки (живущие у себя на родине, а не в эмиграции) считают, что многоженство — это услуга для женщин. Возможность получать деньги, выполняя привычные с детства обязанности по дому и рожая детей. А соблюдение оговоренных правил игры — вопрос порядочности мужчин и морального здоровья общества, которое зависит от авторитета и влияния старейшин в том месте, где все происходит. Если оно сильно и справедливо, то никто женщину в обиду не даст.
А злоупотребления под прикрытием «национальных обычаев» начинаются, когда традиции вместе со своими носителями «мигрируют» туда, где общество не впитало с молоком матери этой системы ценностей и судить о правильности их исполнения не может. Например, 22-летний «новый москвич» из Дагестана украл себе в столичной Капотне невесту из соотечественниц. Он не женат, она совершеннолетняя — правозащитники могли спать спокойно. Родня девушки пыталась что-то там возразить с высоты дагестанских гор, но мы ей отсюда снизу напомнили про Конституцию РФ — и свадьба состоялась. А через полгода пылкий джигит отправил жену назад в «отчий дом» (в съемную квартиру, откуда и украл). В результате этого хождения замуж девушка потеряла рабочее место, ради которого и приехала в Москву, девственность и уважение родни. А не приобрела ничего: в российском загсе брак не оформлялся, а аксакалов, взявшихся проследить за соблюдением никяха (религиозного брака), рядом не оказалось.
Чеченская литература изобилует описаниями обряда сватовства, когда старейшины сватают чью-то дочку за уважаемого мужчину. Отец невесты всегда отвечает сватам что-то вроде «вам не стоило приходить самим, я доверяю вашему авторитету настолько, что передал бы согласие и с соседским мальчишкой, которого вы прислали бы». Ведь сваты ручаются за серьезность намерений потенциального жениха и его благонадежность.
А когда в роли «свата» выступает сам президент, обладающий непререкаемым авторитетом, все понимают, что у девушки Хеды-Луизы свадьба из серии «жизнь удалась». Отныне у нее и ее семьи все будет хорошо — по крайней мере, пока Рамзан Ахматович жив-здоров, иншалла.
Как-то я наткнулась в Сети на обсуждение княжны Бэлы из «Героя нашего времени» чеченскими школьницами, вот цитата: «Бэла — чеченское имя, но будь лермонтовская Бэла чеченкой, повесть называлась бы «Труп нашего времени» и была бы о том, как ловко княжна засадила в Печорина кинжал, как только он начал ее клеить». Наивно думать, что чеченские тинейджерши наивнее наших: они смотрят те же телешоу и так же судачат в онлайн-форумах о том, как подцепить богатого мужа. Думаете, они уже несколько веков подряд добросовестно пугаются и плачут, когда очередную из них выдают замуж за обеспеченного человека старше по выбору родителей? При том что так поступали со всеми их предками по женской линии? И при том что среднерусские девушки (с чьими прабабушками так не поступали) сами рыщут в поисках богатого престарелого «папика»? Чеченские девушки — нормальные девушки, которые так же мечтают выйти замуж так, чтобы жить богато и красиво — ездить в больших черных машинах, и чтобы свадьба во дворце, где проводит модные показы первая леди, и чтобы по дороге друзья жениха палили из ружей. Это для вас дикость, а для них — подтверждение, что выбор правильный: жених могуч и уважаем. Чеченки не лучше и не хуже прочих российских девчонок: у них «всего лишь» другой климат, вероисповедание, национальное самосознание, исторический статус, семейный уклад и генетическая память. И наивные не они, а те, кто считает, что вот мы как придем в этот «монастырь» со своим уставом, так у них все как рукой и снимет.
Европейцы, например, признают, что их суды стараются не вмешиваться, когда на их территории нацменьшинства из мигрантов и беженцев решают собственные внутренние вопросы привычным для них способом — особенно в отношении женщин. А то мало ли у кого какие традиции, во все не вмешаешься!
