Сквер у станции метро «Чкаловская» — традиционное место стоянки кочевых бродячих племен. С приходом тепла небольшой парк превращается в лежбище. Лавочки через одну заняты телами бездомных, порой в весьма причудливых позах. На соседних скамейках мостятся случайные прохожие. Прежде чем сесть, долго разглядывают сиденья и от греха подальше стелют газетку.
— И так каждый раз, — брюзжит пенсионерка Ирина Михайловна. — Стоит холодам уйти, эти тут как тут. Уж не знаю, из какой дыры они все вылазят.
Официальных «дыр», как известно, в Москве немного. Главная из них — Центр социальной адаптации «Люблино». Зимой московский «Социальный патруль» в среднем привозит сюда на ночлег по 260 бездомных в день, и койки, по словам замдиректора центра по социальной работе Надежды Третьяковой, никогда не пустуют. В уходящем холодном сезоне Москва предоставила бездомным 1174 койко-места. Общая цифра включает как квоты для разового ночлега, так и места для отважившихся пройти процесс ресоциализации — таковых, по данным на конец 2014 года, на всю столицу 689 человек.
— Сейчас в центре пребывает 850 человек, — уточнил 28 апреля начальник отдела социальной помощи бездомным гражданам Департамента социальной защиты населения города Москвы Андрей Пентюхов. — Это и те, кто попросил предоставить им разовый ночлег, и те, кто проходит ресоциализацию. При этом тенденция на снижение количества проживающих пока не прослеживается. Общая численность людей остается плюс-минус на том же уровне, уменьшившись по сравнению с зимним периодом лишь на 50 человек. Вот будет жарко, тогда число проживающих резко снизится. К июню-июлю их количество уменьшится еще на 100 человек — но не больше.
Еще один сквер по Верхней Сыромятнической улице летом обычно преобразуется чуть ли не в палаточный лагерь бродяг, и местные жители не припомнят, когда в последний раз спокойно в нем гуляли. Сейчас парк благоустроили в футуристическом техногенном стиле. На дизайнерской скамейке словно по стойке «смирно» на боку лежит лишь один бездомный — в вязаной шапке с помпоном. Еще полдюжины его «коллег», как воробьи, жмутся друг к другу под путепроводом железной дороги, не решаясь ступить в обновленный сквер.
В парке у «Чкаловской» кто-то спит, сморенный непривычным зноем, кто-то перекусывает чем бог пошлет, кто-то копается в пожитках. За шахтой вентиляции подземки на картонке растянулся бездомный в рабочей куртке столичного коммунальщика — сильно засаленной и грязной. Из-под него по склону небольшого холма вьется быстро сохнущий на солнце зловонный ручей.
Еще один бродяга корячится на тротуаре возле сквера. По его позе непонятно, откуда он приполз, но ясно, что он, мягко говоря, подшофе и всеми силами — как к последнему пристанищу — рвется в сквер. Никто из очевидцев ему не помогает, позволяя паломнику самостоятельно осилить финальную часть пути. В итоге тот сдается и неподвижно валяется под ногами прохожих. А перебиравшая одежду бабушка, не дождавшись кульминации сцены, засыпает лицом в бауле.
— Департамент соцзащиты ведет пофамильный учет бродяг, которых «Социальные патрули» выявляют на улицах города, — говорит Андрей Пентюхов. — С начала года зафиксировано 6006 уникальных фамилий, а к декабрю, я думаю, мы выйдем на все 18 тысяч человек. Но надо понимать, что остаются на улицах не все: кто-то уезжает на малую родину, кто-то идет на ресоциализацию. Думаю, можно говорить, что на улицах Москвы одновременно находится 10–12 тысяч бродяг.
«Летом бродяг в метро гораздо меньше, — продолжает он. — И акцент перемещается с общественного транспорта на пешеходные зоны и зоны отдыха. Маршруты патрулирования бригад социальных работников будут изменены. Задача «Социального патруля» — попытаться убедить бродягу сменить образ жизни. Или как минимум направить их на санитарную обработку, после чего те получат чистую одежду. Можно заметить, что бездомные в Москве пребывают в лучшем санитарном состоянии, чем, скажем, пять лет назад».
Все это так. И немалые усилия социальных служб столицы, наверное, не пропадают даром. Но бомжи как пресловутая ложка дегтя — даже один спящий на скамейке бродяга портит всю нарядную картину бульваров и народных парков. А значит, работу с ними так или иначе надо усиливать и, может быть, перенаправить на нее часть тех немалых средств, которые тратятся на украшение города и которые, благодаря все тем же бомжам, зачастую пропадают зря.
…А тем временем трое забулдыг по очереди отрываются от остановки общественного транспорта на Верхней Сыромятнической улице и пытаются что-то спросить у прохожих. Пешеходы предусмотрительно шарахаются от бездомных в сторону, а вот уткнувшимся в пробку водителям деваться некуда. Нерешительный бомж ступает на проезжую часть и нежно стучится указательный пальцем в стекло внедорожника. Ответа изнутри не слышно, но по движению губ водителя и общей мимике лица примерно ясно, куда посылают алконавта.
