Александр Николаевич Федорченко — подполковник, отслужил 31 год в армии, после ухода на пенсию работал в гражданской строительной сфере, лишь три года назад бросил работу. Сильный, самостоятельный мужчина никогда не имел претензий к жизни, которая его отнюдь не баловала. Работал, на здоровье не жаловался, хотя имел немало «болячек», растил один двоих сыновей, до последнего времени помогал им всем, чем мог.
Но события последних лет выбили его из колеи. Жизнь Александра Николаевича рухнула вместе с самолетом, на котором выполнял свой очередной рейс его младший сын Александр.
СПРАВКА "МК"
Катастрофа самолета Ту-134 авиакомпании «РусЭйр» под Петрозаводском произошла 20 июня 2011 года. Авиалайнер выполнял рейс Москва—Петрозаводск. Трагедия произошла при посадке. Из-за плохой видимости приземляться пришлось вслепую. Посадить машину на взлетно-посадочную полосу не получилось, самолет рухнул в лесу в 600 метрах от аэродрома. От удара о землю он развалился на части и загорелся. Погибли 47 из 52 находившихся на борту человек (44 погибли в момент катастрофы, еще трое умерли в больницах). Александр Александрович Федорченко был бортинженером разбившегося воздушного корабля.
Все стены в скромной квартирке пенсионера в Одинцове увешаны фотографиями погибшего сына. Вот он в самолете. Вот со своим экипажем. Вот памятник погибшим в той катастрофе, его установили на месте крушения в Петрозаводске. А вот самолет, названный в честь его сына, — «Александр Федорченко».
— Саша свою работу очень любил, — тяжело вздыхает отец. — Он никогда не боялся летать. Хотя я за него очень волновался всегда. Все просил найти работу поспокойнее. Но он и слушать не хотел. В тот день, когда случилась катастрофа, у него вообще должен был быть выходной, но он подменял кого-то... Я проснулся от звонка брата из Красноярска, он первый узнал о том, что произошло. В этот же день мы со старшим сыном Андреем вылетели на место катастрофы. Сашу я опознал сразу же. Его тело не сильно обгорело, в отличие от других... Сашке было всего 43. В его честь назвали самолет. Все последующее — поминки, кладбище, как жил, с кем общался, — все это помню как в тумане. Очнулся я недавно....
■ ■ ■
А очнулся Александр Николаевич без квартиры и без денег. Причем забрали у него нажитое не кто-нибудь, а родные люди — 24-летняя внучка Яна и старший родной сын, 52-летний Андрей.
Федорченко воспитывал сыновей один, без жены, которая оставила семью, когда младшему Сашке было всего 6 лет, а Андрею 11. Саша всю жизнь жил вместе с отцом вот в этой самой квартире на ул. Любы Новоселовой в Одинцове. Сюда привел жену, сюда же принес из роддома дочку.
— Андрей же уже давно живет отдельно, — рассказывает Александр Николаевич. — Когда мы с женой развелись, то я похлопотал перед командованием, и ей выделили однокомнатную квартиру по соседству. После смерти матери квартира эта досталась Андрею, в ней он и жил. Потом сын со своей женой поменяли эту «однушку» с доплатой на «двушку». После их развода я помогал сыну выкупить долю бывшей жены, таким образом, у него осталась эта двухкомнатная квартира в Одинцове. В ней сейчас, насколько мне известно, живет его падчерица с сожителем, дочка его нынешней жены. Своих детей у Андрея никогда не было.
Мы с Александром Николаевичем сидим на его маленькой светлой кухоньке. Хозяин квартиры только что сварил кофе. Давно живущий без жены, мужчина привык обслуживать себя сам. Обстановка в квартире скромная, хотя Федорченко до 75 лет работал не покладая рук. Все, что зарабатывал, тратил на детей.
— Сейчас вот выясняется, что я, оказывается, слишком мало ему помогал, а все больше Сашке. Это он мне недавно такое выдал, что я любил его не так сильно и внимания уделял меньше, и денег... Но просто Саша был совсем маленький, когда мама от нас ушла, и ему нужно было больше внимания. Ну а потом, когда Саша женился, родилась внучка, как же я мог не помогать молодой семье? Тем более что жена его из декрета на работу долго не выходила... А ведь были тяжелые 90-е годы. Но Андрею я тоже помогал, на дачу ему денег добавлял, да и вообще, мы всегда с ним хорошо общались, не было никаких конфликтов.
■ ■ ■
Когда погиб Александр Федорченко-младший, для убитого горем отца единственным родным человеком остался Андрей. Оно и понятно. Внучка Яна, хоть и жила до 17 лет с дедом, после развода родителей (Александр развелся с женой за год до смерти) осталась с матерью, ни отца, ни деда общением не радовала. Последний раз родственники сидели за одним столом на похоронах.
А пока дед, убитый горем, скорбел о своей страшной потере, его сын и внучка не теряли времени даром.
Андрей методично забирал у отца деньги.
— От Саши мне досталась в наследство его машина, — вспоминает Федорченко-старший. — Я решил ее продать и заказать сыну на могилу хороший, красивый памятник. Так и сделал. Андрей прекрасно знал, за сколько я продал, сколько осталось, я с ним обо всем советовался. И он попросил меня оставшиеся от продажи машины 300 тысяч одолжить ему. Они с женой как раз хотели машину поменять. Естественно, я, не задумываясь, дал сыну деньги. Я был в нем абсолютно уверен.
А внучка тем временем вступила в права наследования. Ей по закону досталась 1/4 часть двухкомнатной квартиры. Той самой, в которой мы пьем кофе и которую ее дедушка, ветеран Вооруженных сил 78-летний Александр Николаевич Федорченко, получил в собственность в далеком 1970 году. То есть единственного жилья пенсионера. Старший сын Андрей, узнав о действиях племянницы, уговорил отца оформить ему дарственную на оставшиеся 3/4. Мол, так будет вернее. Старик подписал сыну все бумаги и даже доверенность на ведение всех наследственных дел по предложению сына оформил на его жену Елену Ремезову.
Из материалов дела: «По собственному желанию в марте 2012 года Федорченко А.Н. подарил сыну 3/4 доли в квартире по адресу своего места жительства по ул. Любы Новоселовой в г. Одинцове...»
Но это было еще не все. У Александра Николаевича еще оставались солидные деньги — 4 миллиона рублей.
— Два миллиона я получил как ближайший родственник погибшего сына. Это и страховые деньги, и компенсация государства, и выплаты авиакомпании. Еще миллион у меня лежал на черный день в банке. Ну и миллион стоили акции Сбербанка, которые я купил еще в 1990 году, когда была всероссийская приватизация. Вот все эти деньги у меня были. Сын Андрей об их существовании прекрасно знал. Как-то он пришел ко мне и говорит, что они с женой выставили на продажу его двухкомнатную квартиру, чтобы купить жилплощадь побольше. Потому что падчерица, дочка его жены, беременна, привела к ним жить отца своего будущего ребенка. И есть хороший вариант — прекрасный дом в Голицине, там они все отлично разместятся. Дачу сын уже продал за 1,5 миллиона, жена его взяла кредит на работе — 1 миллион. И как раз им для покупки дома не хватает 4 миллионов. Сын попросил одолжить, пока не продана одинцовская квартира, мол, как только продаст — вернет мне деньги. Позже я узнал, что квартира на тот момент даже не была приватизирована, то есть продавать ее было невозможно...
Из судебных материалов: «Федорченко А.Н.: Деньги передавались при следующих обстоятельствах: 26 апреля 2012 года за мной заехала Ремезова Елена, и мы поехали в Сбербанк, где я получил 3 000 000 рублей и 1 000 000 взял из банковской ячейки. Получив деньги, мы приехали в банк Уралсиб на улице Маршала Жукова, где нас ждали риелтор и продавец дома Макарова Елена. Я выложил 4 000 000 рублей на стол для пересчета... Пересчитанные деньги положили в арендованную ячейку и закрыли на два замка».
Новый дом сын Андрей решил оформить на жену. Дом каменный, двухэтажный. Три спальни и огромная кухня-гостиная. На участке беседка, хозблок, площадка для барбекю. Туда-то и перебрались сын с женой и их тремя собаками. Отец регулярно их навещал, иногда гостил в выходные.
— Про то, как идет продажа квартиры, я особо не спрашивал. Так, пару раз заикнулся. Елена сказала, что звонков от покупателей пока мало. А однажды я приехал, и они стали мне показывать соседний участок, который собираются прикупить, и спросили, нет ли у меня еще денег... Тогда я спросил, а как же долг передо мной? А они заявили, что квартиру продавать передумали, так как там живут молодые — дочка Ремезовой и ее гражданский муж. «А зачем тебе деньги-то, отец?» — как ни в чем не бывало спросил сын. Тогда я понял, что сын не собирается возвращать мне долг, но я все-таки сомневался. Я стал просить вернуть деньги, после чего сын вообще перестал отвечать на мои звонки и эсэмэски.
■ ■ ■
Сын забрал у отца все до последнего рубля. Никаких накоплений у пенсионера не осталось.
— Живу от пенсии до пенсии, львиную долю которой трачу на лекарства. Еще когда мы не были в ссоре, я просил у сына денег на врача — у меня после неудачного прыжка с парашютом поврежден позвоночник. Хотел подлечиться в центре китайской медицины. Но Андрей сказал, что 30 000 рублей — это слишком дорого, к тому же он только что потратил на операцию для своей собаки 20 000...
Из полицейских материалов: «Примерно с середины января 2013 года Федорченко А.Н. поднял вопрос о возврате денег. После этого он регулярно, два раза в неделю, стал по СМС требовать у сына возврата долга...»
Я видела эти СМС.
«Андрей, почему собственные деньги я должен выпрашивать, как милостыню... Ты обобрал меня до нитки и молчишь. Месяц я болел, ты даже не навестил меня... Дорогой сын, это трудовые деньги, я вкалывал всю жизнь, в войну умирал от голода, жил в лишениях, без матери один растил вас, поставил крест на своей военной карьере и личной жизни. Я не ожидал от тебя подобного отношения. За что?».
«Сынок, почему молчишь? Забрал деньги, и папа уже не нужен?.. Я хотел жить, восстанавливать здоровье. У меня травмирована спина, оперированы оба глаза, гипертония, сердце... Ты воспользовался моим горем и состоянием... Присвоив деньги, вы с женой превратились в хамов. Я считаю тебя порядочным, доверяю во всем. До сих пор не могу прийти в себя от твоего поступка. Последний раз прошу вернуть мне долг».
«Андрей, на контакт ты не идешь, и я послал тебе письмо по почте. В очередной раз прошу тебя вернуть мне долг... СЫН, НЕУЖЕЛИ ЗА СОБСТВЕННЫЕ ДЕНЬГИ Я СТАЛ ДЛЯ ТЕБЯ ВРАГОМ?»
На все эти сообщения отца сын отвечал глухим молчанием. Тогда отчаявшийся Александр Николаевич пошел в полицию, там ему посоветовали обратиться в суд. Но все процессы он проиграл, так как не смог представить ни одного документа, подтверждающего, что Андрей обещал вернуть деньги. Разговор отца с сыном о долге проходил без свидетелей, и никаких расписок или договоров займа Александр Николаевич с сына не брал.
— Да у меня даже и мысли такой не было, чтобы брать с родного, единственного сына какие-то бумажки. Судья не поверил мне, хотя адвокат Андрея (сам он в суд не приходил) и его жена подтвердили факт получения от меня денег. Но, как они теперь заявляют, я им их дал просто так, на покупку дома, но это тоже просто их слова, ничем не подтвержденные... Не знаю, зачем мне вообще жить дальше...
За последний год, пока шли суды, Александр Николаевич потерял 15 килограммов. На кухне — повсюду сердечные капли. Практически каждый день Федорченко ходит на могилку к своему Саше. 40 минут в одну сторону и час обратно. Ни сына Андрея, ни внучки Яны он не видел на могилке со дня похорон.
■ ■ ■
Очередной удар Александр Николаевич получил в декабре 2014 года.
— Внучка в декабре 2014 года свою 1/4 долю в моей квартире продала. Я этого даже не знал, но жена Андрея пришла недавно и объяснила, что в любой момент теперь ко мне домой могут прийти чужие люди и поселиться. Я пошел тут же в юридическую консультацию — там подтвердили, все так и есть. Оформив дарственную на своего сына, я лишился всех прав на эту квартиру. Он теперь решает все. А ведь эту квартиру я получал как ветеран военной службы еще в 1970 году... Все 45 лет живу в ней, другого жилья у меня нет. Теперь, получается, я потенциальный бомж. Выселить на улицу меня по закону не имеют права. Но не факт, что моя жизнь под одной крышей с какими-то чужими людьми не заставит меня съехать из своей квартиры. Куда? Да в никуда... Если бы я не подарил свою долю и не отдал бы все деньги сыну, то смог бы сам выкупить у Яны долю по праву преимущественной покупки. И дальше жить спокойно в своей квартире.
Жена Андрея Елена Ремезова популярно объяснила деду, что будет, если к нему в квартиру заселятся новые жильцы. Она также сказала, что покупатели доли Яны очень настаивают на том, чтобы выкупить всю квартиру целиком. И вроде как они с Андреем не против продать и свои 3/4 вместе с отцом-пенсионером. Но даже если они этого не сделают, то не факт, что «выселением» деда не займутся новые обладатели 1/4 его квартиры.
Я попыталась понять, что должно быть в голове и в сердце у сына, творящего такое. И позвонила Андрею.
— Я уже не молодой, и мне нельзя волноваться, — сказал мне по телефону Андрей Федорченко. — У меня было две операции на сердце. Так что объяснять вам я ничего не намерен. И вообще во всем уже разобрался суд, я никому ничего не должен. А то, что Яна сделала деду такую гадость, продав свою долю, это вы с нее спрашивайте. При чем тут я вообще? Она и мне предлагала ее выкупить, но цену называла высокую. А тут еще обвал рубля. Я ничего не мог поделать. Моя совесть абсолютно чиста. Мне звонят все знакомые отца, и вы вот теперь! Почему я вообще с вами со всеми должен разговаривать?
Удивительное дело, как нормы закона расходятся с моральными нормами. Сын Андрей действительно легко выиграл все суды и спокойно живет в своем доме с площадкой для барбекю, купленном на отцовские деньги. И никто не может его обязать вернуть миллионы, вернуть сыновний долг и дать отцу хотя бы на старости лет пожить спокойно. Все, что остается делать, — взывать к совести. Этим теперь занимаются все знакомые и сослуживцы Александра Николаевича. Но безуспешно.
— У меня в голове не укладывается, что Андрей мог так поступить с отцом, — плачет жена полковника Андрея Константиновича Сытник Лидия Михайловна. Офицерская чета много лет была соседями Федорченко. — Я звонила Андрею на работу, он в одной конторе с моими сыновьями трудится. Я ему и домой звонила. Он категорически не хочет ни с кем общаться. А ведь он на наших глазах вырос, часто приходил к нам на обед после школы, мы помогали отцу-одиночке. Знаю, что Александр Николаевич ради того, чтобы не срывать детей, которые и так живут без матери, отказывался от продвижений по службе (они всегда у военных связаны с переездами в новые города). Жил всегда ради них, своих мальчиков. Один вот погиб, а второй теперь, судя по всему, знать не хочет своего отца.
Кроме Сытник через газету просят сына Андрея одуматься, защитить старость и вернуть отцу хотя бы квартиру все знакомые семьи Федорченко: Корчагина Валентина Васильевна (отличник просвещения СССР), полковник в отставке Красиков Николай Иванович с супругой, полковник в отставке Медведев Виктор Михайлович, полковник в отставке Шлюбуль Валерий Александрович, полковник в отставке Куровский Станислав Марьянович, майор в отставке Носиков Александр Иванович, врач Ахметова Ирина Брониславовна и многие-многие другие.
Все эти люди, как могут, поддерживают своего сослуживца Александра Николаевича.
— Он, когда Саша погиб, все время плакал, — рассказывает соседка Наталья. — Мы все его старались поддерживать. Что человеку надо в такой ситуации — посидеть, поговорить, попить с ним чайку... А теперь вот он совсем сдал. Сидит один в своей-чужой квартире, ни с кем не хочет общаться и только повторяет — нету у меня больше сыновей. Ни одного.
