После капитуляции фашистской Германии большая часть Восточной Пруссии, плодородной богатой земли, перешла к СССР. В том числе и Каукемен. Первым делом советские власти выгнали оттуда всех немцев. Города и деревни переименовали: Кенигсберг стал Калининградом, Тильзит — Советском, Хайнрихсвальде — Славском, Каукемен — Ясным. Потом стали заселять города переселенцами со всего Союза.
Из Калининграда до Ясного — 136 километров, добраться туда сложно, надо ехать на трех автобусах. Десантное, Ягодное, Краснознаменское... Деревни и поселки мелькают передо мной. Названия не вяжутся с пейзажем за окном. Вместо традиционных русских срубов с резными ставнями — немецкие домики под черепичными крышами, аккуратные аллейки старых деревьев. Из построек советской эпохи кое-где попадаются типовые хрущевки, которые особенно уродливо смотрятся рядом с каменными домами в прусском стиле, да бетонные автобусные остановки. Из построек новой России — только придорожные ларьки. Практически во всех населенных пунктах, через которые лежал мой путь в Ясное, осталась старая немецкая брусчатка. Уложенная на совесть, на века, она ни в какое сравнение не идет с дырявым, кое-как залатанным современным асфальтом.
К обеду добралась до Советска (бывший Тильзит). Еще 80 лет назад немцы связали Тильзит и Каукемен узкоколейкой. Но ее разобрали еще в СССР, рельсы переплавили. Теперь сообщение — только автомобильное. Автобус ходит всего пару раз в день.
Залитые теплым мартовским солнцем брусчатые улицы Ясного встречают меня звенящей пустотой. На улицах — ни души. Старинная, красивая церковная площадь. Судя по фотографиям столетней давности, на ней когда-то толпились горожане, кипела жизнь, каждую среду здесь проходили крупные сельскохозяйственные ярмарки. Сегодня, в 2015 году, я увидела на ней лишь троих парней. С водкой и семечками они кучковались у памятника Ленину, покрашенного в золотой цвет. Это местный коммунист постарался: установил Ильича в начале этого года. Теперь политический идол СССР с улыбкой смотрит на разваливающиеся дома и покрытые плесенью черепичные крыши.
■ ■ ■
Здание старинной готической церкви сильно разрушено. Не войной — за ним просто никто не следит. Церковь на этом месте была построена в далеком 1549 году. В дальнейшем ее несколько раз перестраивали, пока к 1702 году не началось строительство каменного здания. Сам король Пруссии Фридрих I выделил 225 тысяч кирпичей. Кирху поставили за 4 года. Сегодня крыша у церкви — сплошные дыры, лестницы на колокольню, где когда-то были четыре колокола, больше нет, а орган разобрали еще в 1947-м. Потом унесли лавки (сидячих мест в кирхе было 760, всего же она была рассчитана на 1500 человек). Последние 30 лет дело рук человеческих довершили ветры, дожди и снега. Кто-то свалил в углу в кучу старые шины…
При советской власти в церкви был коровник, затем склад. В 80-х случился крупный пожар — все выгорело. С тех пор 500-летняя кирха так и стоит никому не нужная.
Напротив — некогда красивое здание красного кирпича с «короной». Здесь при немцах была церковно-приходская школа. При СССР — молочная ферма. В последние годы — развалюха без крыши.
Удивительно, но в поселке Ясное вообще нет построек наших времен. Все, что есть, осталось от Пруссии. Ряд домов, когда-то плотно примыкающих друг к другу, сильно поредел. Да и оставшиеся строения выглядят, как гнилые зубы в старческом рту. Облезлые, с плесенью… Современные краска и штукатурка облезают, открывая вывески на немецком языке. Вот здесь, оказывается, был банк, тут — магазин автомобилей… Бывшая Банхофштрассе, ныне улица Тракторная, — одна из центральных улиц, однако на ней осталась всего пара домов. Но каких! Нетрудно включить фантазию и представить, как роскошно выглядели когда-то эти здания…
Местные жители настолько не привыкли к приезжим, что, увидев меня, тут же с любопытством выглядывают из окон:
— А вы не из жилинспекции? Пойдемте, я вам покажу, какой у нас тут кошмар!
Узнав, что журналист, женщина тут же предлагает «экскурсию».
— Вот здесь у нас при СССР была колхозная проходная. Передовой, кстати, был колхоз; вон там, слева, конюшни стояли, их еще немцы строили. Сейчас уже и кирпичика не осталось. А тут немецкая школа стояла… Ох, и красивая школа была! Я сама ее когда-то заканчивала. Классы — огромные, светлые. Но в 92-м году случился пожар. Все сгорело дотла. Спортивный зал только остался, он в отдельном здании. Детишки до сих пор в нем занимаются. А школу нам новую построили, теперь здесь учатся дети из всех окрестных деревень, их собирают на специальном школьном автобусе. Если бы не школа, здесь бы вообще никого не осталось. Работы нет, жить не на что. Я перебиваюсь чем могу, держу огород, по осени продаю картошку. Дочка старшая уехала жить в Германию, денежку присылает иногда. Она, моя Катя, когда первый раз из Германии-то домой в Ясное приехала, сказала мне: «Мама, в какой же дыре, оказывается, мы живем…»
■ ■ ■
Кроме школы сгорело и огромное количество других зданий. И немудрено: отапливаются зимой печками, в городе нет газа. Регулярные пожары тушить некому: пожарной станции нет — она тоже сгорела. В Ясном нет даже отделения полиции — оно только в соседнем Славске. Хотя при немцах были и пожарный отряд, и полицейский участок, и даже публичный дом.
Да что там публичный дом! К началу ХХ века в Германской империи эти места считались заповедными, были климатическим курортом. Сюда приезжали отдыхать, купаться в реке Неман, охотиться, рыбачить… В городе было два шикарных отеля, один из которых — пятизвездочный (от великолепных зданий не осталось и камня), и еще порядка 10 более мелких гостиниц.
Сейчас трудно поверить, но к тому моменту, когда город Куркенезее был взят войсками 182-й стрелковой дивизии 1-го Белорусского фронта, здесь было 16 продуктовых лавок, 6 мануфактурных магазинов, 7 булочных, 7 мясных, 4 обувных, 3 магазина парфюмерно-галантерейных и аптекарских товаров, 6 столярных мастерских, 2 производства жестяных изделий, 3 строительных подрядчика, 2 стекольные мастерские, 3 кузницы. Кроме того, имелись филиалы нескольких банков, таможня, суд, мельница, молочный завод, газовый завод, ткацкая фабрика… А сейчас из всех предприятий в Ясном осталось 4 магазина и одно кафе, которое открыто только по выходным.
— А что нам покупать-то, денег ни у кого нет, — вздыхает местный житель Александр Стародубцев. Я его встретила в продуктовом. Он родился и вырос в этом городе. Сейчас работает сутки через двое в Советске. — Пойдемте, я вам покажу наш дом. Он вот здесь рядом, на улице Почтовой. Наш многоквартирник, оказывается, является памятником архитектуры. Это я недавно случайно узнал, когда ходил ругаться по поводу крыши. Понимаете, нам несколько лет назад поменяли зачем-то крышу. Немецкая старая была — она вообще не текла. А эта, новая, — ужас. Ее снесло при первом же сильном ветре…
По дороге Александр рассказывает, что недавно смотрел по телевизору, как губернатор Калининградской области отчитывался президенту.
— Сказал, что средняя зарплата по области — 28 тысяч. Я таких денег никогда не видел! Я работаю сейчас на складе логистом. Получаю столько, что даже сказать стыдно. Иногда смотрю фотографии Ясного столетней давности. Мы о таком даже и не мечтаем! Вот здесь, где у нас сейчас сарай, на втором этаже была пекарня. А на первом этаже — булочная…
В поселке нет газа (хотя в 5 км от города, за рекой Неман, в Литве он есть, причем российский), нет центральной канализации, не ремонтируются дороги, ничего не строится. Хотя к 1924 году в Каукемене электрифицировано было 95% домов и усадеб в округе. Городские улицы тоже были освещены самым современным по тем временам способом — с детекторами сумерек. Кроме того, в 1930 году на Тильзитштрассе открыли кинотеатр на 600 мест. Сейчас кинотеатра нет.
Дом на улице Почтовой, где живет Александр, когда-то был белым. Сейчас — грязно-серый; на торце видна столетняя немецкая надпись, рекламирующая филиал Кенигсбергского банка. На чердаке здесь живет местный пьяница Сашка — поставил железную кровать, ламповый телевизор. Кругом грязь и вонь. Когда я заглянула туда, хозяин-старик спал пьяным сном в окружении бездомных собак. От лая он проснулся, открыл один глаз и хрипато крикнул на меня:
— В гробу будешь меня фотографировать!..
Соседи рассказали, что ему всего 32 года.
■ ■ ■
Почему же у жителей Пруссии были и деньги, и работа, и еда? Почему Восточная Пруссия была самостоятельным регионом Германии, а Калининградская область стала дотационным?
Этим же вопросом задаются и этнические жители этих земель. Каждый год, обычно летом, немецкие семьи, предки которых жили в этих местах, приезжают проведать свою родину. Находят свои дома, смотрят церкви…
— Как упал железный занавес, так потянулись сюда пруссаки, — рассказывает житель Ясного Александр Горелов. — Их сразу видно: аккуратненькие, приезжают на арендованных машинах, заходят в дома… Они пребывают в шоке от увиденного. Многие плачут, особенно те, кого увезли отсюда детьми, — они помнят, как тут было.
Сейчас в этом многоквартирном трехэтажном доме, с балконов которого открывается шикарный вид на церковь, жилые всего три квартиры. В остальных — разруха: окна выбиты, отвалилась штукатурка, горы мусора — так выглядит большинство квартир Ясного. Чтобы не поселились бомжи и случайно не подожгли дом, Александр все тут охраняет.
— Если тут загорится, то хрен кто приедет тушить, — объясняет он. — Почему ничего не чинят? Дома-то хорошие и построены на совесть. Стены целы, вполне пригоден и пол: доски крепкие, от ходьбы даже не прогибаются. Даже балконы вон немецкие на втором этаже в порядке. Мы пишем обращения куда только можем. Ничего не помогает!
На разговор во дворе выходит другой житель разваленного дома:
— В Балтийске я был у родственников — там такого же времени немецкий дом отремонтировали. Прекрасно стоит. А мы тут никому не нужны…
■ ■ ■
Директор краеведческого музея в соседнем с Ясным районном центре Славске Светлана Якелив рассказывает, что они тесно сотрудничают с немцами.
— В Германии есть сообщество бывших жителей Эльхнидерунг — Лосиной долины; они все регулярно собираются, издают даже одноименный журнал. Каждый год они бывают у нас в музее, привозят экспонаты. Немцы очень заинтересованы, чтобы сохранить свое наследие.
После умирающего поселка Ясный соседний городок Славск (бывший Хайнрихсвальде) смотрится очень оживленным. Хотя сам город значительно меньше и не такой красивый. Зато все функционирует, некоторые здания отреставрировали. Первую очередь домов подключили к газу. Совместно с ЕС прокладывают центральную канализацию. Появилась и надежда восстановить здешнюю кирху.
Светлана специально для меня отпирает амбарный замок на двери церкви.
— Год назад нам удалось подписать договор аренды с РПЦ на здание кирхи. Также удалось включить этот объект в программу Министерства туризма РФ. Уже идут проектные работы — на них выделили 6 миллионов рублей. По первым подсчетам получается, что на реставрацию задания нужно около 100 миллионов. В здании бывшей церкви, по задумке, будет культурный центр с концертным залом. Акустика здесь шикарная, уже проверяли местные музыканты.
Год назад у входа установили памятный камень. На нем карта Славского района — бывшей Лосиной долины, с названиями на русском и немецком языке. И надпись на двух языках: «Незабытая Родина — Восточная Пруссия». Этот черный камень установил за свой счет немец, бывший житель Славска. Его звали Хартмут Давидайт. Но мужчина не дожил до дня установки памятника, умер.
— Мы мечтаем, чтобы наш район стал туристическим центром, — делится планами Светлана. — Здесь же есть что показать. Кроме того — охота, рыбалка. Монастырь шикарный недалеко, туда возят экскурсии аж из Калининграда.
Светлана рассказала, что ее свекровь переселилась в Славский район в 1947 году. Жила и в Ясном, и в других городах и поселках.
— Говорит, было очень много роскошных домов. А еще шикарные парки, аллеи… Люди занимали старые немецкие дома. Они были полностью пригодны для жизни. Мебель, печки, полы — все было. Но в то время все немецкое как-то не уважали. Многое сожгли, продали, кафель от стен откалывали и продавали…
А в 5 километрах от Ясного на реке в крошечном поселке Левобережный живет последний на всю округу ветеран — Карцева Екатерина Павловна. Недавно ей стукнуло 90 лет. Но она живет одна, держит большой огород. В этом же деревне живет сестра ветерана — Ольга Павловна. Держатся две пенсионерки вместе, помогая друг другу.
— Наша семья переехала сюда в 1946 году. Ой, какая красота-то была! Помню, в кирху я зашла и обомлела: все в бархате, в золоте. Я такого и не видела никогда… Когда сюда переехали, то работали очень много. Я школьницей была, и после уроков мы бегали зерно сортировать. Некогда было даже присесть. А сейчас никто не работает. Все развалилось.
■ ■ ■
Всего 70 лет отделяют город Каукемен от поселка Ясного. Но это — целая пропасть. Наши деды проливали здесь кровь, бились за эту плодородную, богатую, благоустроенную землю. Тут есть братская могила погибших советских солдат. Все, что досталось тогда в жестоких боях, сейчас стоит полуразвалившееся, сгнившее, ненужное.
Я до самого позднего вечера бродила по улицам Ясного — Каукемена. Все представляла, как могли бы гулять здесь люди, пить кофе на рыночной площади, есть свежие булочки из пекарни, что на улице Почтовой (раньше Лоркштрассе). Могли бы кататься по реке Неман и махать с лодки европейцам на том берегу. Я бы говорила друзьям: зачем вам выходные в Барселоне, поезжайте в Ясное! Там не хуже.
Ведь еще не все потеряно: пусть половина домов уже рухнула, но ведь многое еще осталось. Еще живы старинные средневековые улочки, каналы и мосты, еще держится церковь, еще не все люди покинули эти места… Еще лет десять всему этому стоять, не больше. Если только не случится чудо.
СПРАВКА "МК"
Первые упоминания о Каукемене датируются 1532 годом. Уже в 1661 году Каукемен получил статус города с правом проведения ярмарок. К началу XX века город являлся самым большим населенным пунктом долины Эльхнидерунг. Значительную часть населения Каукемена и окрестностей составляли этнические литовцы. В 1938-м Гитлер издал указ, согласно которому населенные пункты Восточной Пруссии были переименованы на немецкий лад. Каукемен стал Кукернезее. Но новое название город носил недолго. Кукернезее был взят cоветскими войсками 20 января 1945 года. С 1946 года город стал значиться на картах как поселок Ясное. Сегодня численность населения Ясного — чуть больше 1000 человек.
