В «Ликвидации» есть аура, атмосфера. Дух, русский дух, несмотря на то, что его зовут Давид Гоцман. И теплота есть, сердечность. В «Родине» же все сухо, сжато, динамично, точно. Не наш метод?
«Родина» — калька с израильского ТВ-проекта «Военнопленные». Потом это взяли на карандаш американцы и тоже назвали «Родина» («Homeland»), известная у нас, как «Чужой среди своих», большой привет Никите Михалкову. То есть мы в этом ряду даже не вторые. Примерно так же делаются у нас в ящике многочисленные ток-шоу по иностранной лицензии.
Ну и что? Важно же — как! Поначалу мне хотелось сказать режиссеру Лунгину огромное человеческое спасибо. Ну невозможно, казалось, подставить в эту импортную кальку наш национальный характер. Да, у каждого своя Чечня: у Израиля — Палестина, у Америки — Ирак. Но мы же с ними абсолютно разные. И спецслужбы работают по-разному, и власть другая, и отношение к этой власти. Лунгин старался, да, но своим непопаданием лишь доказал правоту товарища Тютчева: и умом нас не понять, и аршином общим… А ведь это тренд: сегодня из каждого утюга светит, что мы, мол, все из себя такие особенные, духовные, блин, и в этом виде спорта дадим Западу сто очков вперед. Все эти психоделические метания главных героев не про нас. А что про нас? Да тот же «Глухарь», на худой конец, чтобы и выпить, да без закуски, и денежку кое-где прихватить, что плохо лежит. Но за Родину мы пасть порвем!
Но это вначале. А потом я привык, человек же ко всему привыкает. И опять Лунгину спасибо. На этот раз за то, что мы от них ни капельки не отличаемся. И спецслужбы у нас ровно такие же, и психоз по поводу и без, и Родина то мать, то мачеха, то отечество, то государство. И нужно очень постараться не спутать одно с другим.
Режиссерски качественная работа. А Машков, ну что Машков… Играет человек муки адовы внутри себя одними только глазами. Но нам и этого мало, говорим: а красочка-то одна, повторяется Володя. Опять же, это вам не «Ликвидация». Но как Машкову-то быть, как по-другому представляться?
А Виктория Исакова! «Я вся такая внезапная, противоречивая такая». За ней, за ее непредсказуемыми реакциями наблюдать необыкновенно интересно. Или вот Сергей Маковецкий — совсем для себя необычный. Во всяком случае, такого Маковецкого, кажется, еще не было.
Так калька превращается практически в оригинал, а наша так называемая особость, эксклюзивность — в общечеловеческие ценности. Если это и есть мессидж сериала «Родина», то я обеими руками «за».
Довели до ума
Любые шоу интересно наблюдать в развитии. Если оно развивается, конечно. Как правило, этого не происходит, и почти сразу можно сказать: «Я угадаю эту песню с двух нот». Угадывайте! Тогда по первому эфиру можно понять, что за продукт перед нами. Но если все меняется с точностью до наоборот — это просто праздник какой-то!
Песенный конкурс «Главная сцена» («Россия 1») анонсировался с большой помпой. Но мы к такому давно привыкли. Можно было с закрытыми глазами предсказать, что гора опять родит мышь. Сколько уже подобного было на госканале, однако все время получался «автомат Калашникова». Ну, не по этой части «Россия», не развлекательный канал. Вот пропаганда — здесь мы на самом первом месте!
Вначале так все и выходило: невнятное, неразговорчивое жюри, угловатый, непохожий на себя Гарик Мартиросян в образе ведущего, допотопный сценарий и почти ноль импровизации. И лишь Григорий Лепс чего-то из себя вытворял и неожиданно оказался речист и реактивен. Но и только.
И вдруг… Случилось чудо! Неразговорчивое жюри было отправлено куда-то подальше, а на их место уселись господа продюсеры — Матвиенко, Фадеев, Константин Меладзе, Дробыш и еще один американский дядюшка весьма русского происхождения. Сразу изменилось все! Пошел неимоверный жесткач, обиды, слезы, открытые неприлизанные эмоции.
Мартиросян наконец нашел себя, раскрепостился-таки. Цвет, свет, то есть весь вложенный в шоу немаленький баблос, сразу стал играть ярко и непредсказуемо, что конкурсу только в плюс. Задышало настоящей жизнью, страстью. А когда Мартиросян с Лепсом поочередно внушали девочке-конкурсантке: «Не сутулься!», это было так мило, не понарошку… «Главная сцена» вдруг оказалась модной, продвинутой и стильной.
Вот что значит сделать работу над ошибками по ходу пьесы. Ну и молодцы, не сникли, не «пусть будет что будет», а довели до ума. Итог: благодаря данному шоу «Россия», кажется, начала освобождаться от собственной провинциальности. А это дорогого стоит.
ТЭФИ пошел в народ
Когда на московском ТЭФИ случился переворот и власть захватили ТВ-чиновники, казалось, все — умерла так умерла. Хотя, наоборот, премию-то возродили. Но очень уж официозно как-то, сверху вниз, практически игнорируя сообщество.
И тогда ТЭФИ пошел в народ. Телеакадемики повернули головы окрест и поняли-таки, какая же большая у нас страна. Которая не только Сибирью прибывать будет. И покатили по этой стране со страшной силой. Устроили ТЭФИ в разных городах и весях, от зимнего Сургута до олимпийского Сочи. Это называется ТЭФИ-регион. Что для телеакадемиков теперь самый главный конкурс.
Но и этого показалось мало. И вот на днях в Ростове-на-Дону прошел первый Всероссийский телевизионный конкурс «Студенческий ТЭФИ»-2015.
И как здесь встречали этих так называемых звезд. Ну где еще, скажите, Арина Шарапова, Яна Чурикова, Кирилл Набутов и Владислав Флярковский могут купаться в столь бурной народной любви? В провинции, конечно. Где живет романтический, но пытливый народ, все еще почему-то верящий в священный ящик под названием «телевизор». Наивные люди!
Впрочем, звезды, которые не ездят в метро, приехали в Ростов-папу не автографы раздавать и не завтракать-обедать-ужинать на халяву. А читать студентам мастер-классы (и блистательно это делали!). Был здесь еще и мэтр документального кино телеакадемик Сергей Мирошниченко, показавший фильм «Дух в движении» про паралимпийцев, где он выступил в качестве продюсера.
И кругом обсуждения, вопросы, вопросы… Живой интерес к ТВ, как ни странно. Но так можно и до мышей докатиться (в хорошем смысле), и устроить ТЭФИ для пенсионеров, бомжей, ополченцев… И будет всем счастье! А Москва пусть завидует и награждает позолоченными статуэтками своих проверенных людей. Которым пробы уже ставить негде.
