Самый хороший мужской возраст — от одного года до примерно семи-восьми.
В этот период мужчины такие, какими их задумал Бог. Пытливые, любознательные и ни минуты не сидят на месте.
Им все интересно, как и положено естествоиспытателям, постоянно исследующим окружающий мир. Особенно тот, где всякие железяки: педали, поршни, колесики.
У них великолепная память, они с ходу запоминают не только марки машин, но и названия планет и созвездий. С ними можно хорошо беседовать на животрепещущие темы: о породах динозавров, например, или о рыцарских доспехах. В это время они сами придумывают компьютерные игры, киносценарии и сочиняют фантастические сюжеты про себя, родителей и бабушек, приводящие в недоумение воспитательниц в детском саду.
Но в семь лет они идут в школу. И творческая самореализация у них на этом заканчивается. Начинается унылое говно. Их обстругивают, подкорачивают, уминают и запихивают в рамки. Они забывают пыльные тропинки далеких планет и приучаются слушать, что им говорят учителя, родители, старшие товарищи и симпатичные девочки.
«Слушай что тебе говорят!» — твердят им каждый день с утра до ночи. И они слушают, слушают. И в школе слушают, и после школы слушают, и в армии слушают, и на работе. Кто-то слушает маму, кто-то — приятеля, кто-то — начальника-жулика, кто-то — жену или любовницу, или обеих одновременно.
Они смотрят на мир сквозь паутину чужих воззрений и суждений, а собственная их умятая личность дремлет, как спящая принцесса в хрустальном гроте. И у многих мужчин она так никогда и не просыпается. А они настолько хорошо обструганы, что не чувствуют у себя никакого изъяна. Полагают, что жизнь в этом и заключается — чтоб слушаться. Тогда преуспеешь и все у тебя будет.
Но не всем так везет. Некоторые мужчины все-таки ухитряются годам к тридцати вылупиться из хрустального грота на свет божий. Обычно это происходит благодаря какому-то ошаращивающему событию, связанному с тем, кого мужчина раньше внимательно слушал.
Грот рушится, мужская личность просыпается. Испуганная, несчастная и обиженная.
На этом этапе мужчина обычно уже имеет за плечами определенный груз пережитого. Какой-то, типа, рюкзак. Или рюкзачок.
Некоторые мужчины тут же начинают предъявлять его каждому встречному. Заунывно жалуются на тяжесть и выкладывают все содержимое до мелочей.
Но есть и такие, что не жалуются совершенно. Тут два варианта.
Либо они пофигисты, с которых как с гуся вода, и рюкзак свой тащат не на плечах, а кое-как волочат за собою в тупик, где у них все и закончится.
Либо это очень сильные мужчины, поэтому рюкзаки им совершенно не в тягость, они еще три таких же потащат и все равно будут улыбаться.
Именно этому, второму варианту, как правило, и удается вспомнить то, ради чего они родились на свет. И пыльные тропинки, и далекие планеты, и страсть к испытаниям и исследованиям. И тогда они становятся совершенно прекрасными.
Их мало, таких мужчин. Но из-за того, что они все-таки существуют, можно как-то терпеть остальных. Тех, что вечно ноют и жалуются, и слушают своих глупых теток, открыв рот, и кусаются, когда им приказывают «куси», и тихонько гадят, когда никто их не видит.
День мужчин 23 февраля по этой причине всегда вызывает у меня двойственные чувства.
Мы ведь, скорее всего, чествуем тех, кто «куси» и «что скажет мама». Потому что тем, которые совершенно прекрасные, никакой «мужской» праздник просто не нужен. Они его даже стесняются.
Так что надо нам от него как-то отказываться. Неправильный это праздник. Сегодня, когда 23 февраля уже миновало, об этом, мне кажется, можно и нужно сказать.
