— Я думаю, что раньше Дадаев не заявлял о наличии у него алиби, потому что у него не было такой возможности. Мне самому приходилось быть для некоторых обвиняемых адвокатом по назначению, и я видел, как эти люди подавлены психологически. Они видят, что все настроено против них, что адвокаты назначены следователями и к ним нет никакого доверия. Я думаю, что Дадаев до этого боялся, что если он скажет о своем алиби, то оно потом будет опорочено или скрыто. А теперь, когда к этому делу приковано столько внимания, у него и появилась возможность заявить о нем.
— Вы тоже заявляли, что Бахаев непричастен к этому преступлению. Он заявлял об этом следствию? Или тоже боялся?
— Бахаев честно рассказал в Следственном комитете все, что знал, а там все переиграли. Изначально Бахаев допрашивался как свидетель, без адвоката. Он дал показания о своей непричастности по всем пунктам. Эти показания исходили исключительно от него. У него спросили, есть ли у него автомобиль, и он говорит: да. А после этого появился свидетель, который говорит, что с места преступления уезжал автомобиль, но не может назвать марку и номер, только цвет. И показания этого свидетеля косвенно привязывают к машине Бахаева.
— Вы в понедельник рассказывали, что вы еще не общались ни с Бахаевым, ни со следователем, а только лишь познакомились с материалами о заключении под стражу в Басманном суде. Что еще вам стало из них понятно?
— Из них я почерпнул то, что Бахаев правду говорил — он изначально последовательно и логично дает показания, и они у него не меняются. И сегодня этим показаниям уже есть доказательства.
— А вы их уже предъявили следствию?
— Пока нет. Соглашение на защиту Бахаева я подписал, как я уже говорил, 11 марта. 12-го я вылетел из Грозного и 13-го был в Москве, приехал в Следственный комитет. Я был в приемной, подал документы на защиту Бахаева и ждал решения, но меня к нему не допустили. Я только теперь выяснил, что ему в тот день, оказывается, предъявлялось обвинение. То есть не 16-го марта, как сообщалось, а 13-го числа.
— По какой статье все-таки обвиняют вашего подзащитного? Всевозможные источники, в том числе назначенные адвокаты, дают противоречивую информацию.
— К сожалению, я не могу достоверно сказать это, поскольку не видел еще документов. А что касается появления различных вариантов обвинений — то по политическим или религиозным мотивам, то по корыстным, то по найму, — мне кажется, что таким образом зондируется общество. Вбрасывают одну версию и ждут. Потом другую. Как только какую-то из них общество «проглотит», ее сразу и закрепят.
Справедливости ради нужно сказать, что отказ от первых данных следствию показаний — довольно распространенная практика. И уж в случаях, если выясняется, что следствие применяло к подозреваемым методы давления, тем более физического воздействия, защите просто грех не воспользоваться такой возможностью.
