-У нас когда-то работал охранник такого же роста, как вы, - говорит начальник СИЗО 5 («водник») Валуеву, которого ведет по тюремным коридорам. – Жаль, что сейчас он на пенсии. А то бы он точно вас встретил.
Николай Валуев задумчив, и видно, что он волнуется, как много лет назад перед первым боем (единственный раз, когда он не спал всю ночь). Несколько дней назад зам.председателя ОНК Москвы Павел Пятницкий рассказал о СИЗО, где сидят несовершеннолетние. Грабежи, разбои, наркотики, убийства… – статьи в основном тяжелые. Но есть тут и те, кто оказался за решеткой за сущие пустяки – два парня, к примеру, за джинсы Кельвин Кляйн, которые вынесли из дорогого магазина. А самое главное, даже пару месяцев в изоляторе страшно меняют психологию подростков. Еще недавно он был отличником и пел хоре. А сейчас (попал за драку, в результате которой погиб человек) разговаривает исключительно «по фене» и ничего, кроме АУЕ («арестантский удел един» на воровском сленге) не признает.
Десятки дерзких глаз уставились на Валуева. Нога за ногу, руки скрещены на груди – ребята бессознательно пытаются возвести барьер между собой и гостем-гигантом с воли. «Зачем он здесь?» «Что он от нас хочет?».
-Я не буду читать вам мораль. Я к этому сам не готов, - Николай говорит так искренне, что парни расслабляются. - Я про жизнь расскажу. Я ведь когда-то сам провел три дня за решеткой, меня задержали по старой 146-ой статье. Мне этого хватило, чтобы понять, что мне не по пути с парнями в кожаных куртках. Многие из них сейчас лежат на Южном кладбище Санкт Петербурга. 2 метра земли и камень с изображением. А ведь перед ними были все возможности. Когда я сам рос и рос, родители сказали, что кормить меня им уже тяжело. И передо мной было много вариантов – пойти грабить киоски, к примеру. Я выбрал другое. И тогда же я занялся спортом. Я не знаю, будете ли вы иметь отношение к спорту, но лучше бы иметь. Энергию надо куда-то девать. Недавно подходит ко мне один, из той, прошлой жизни. Я его не узнал, и он даже обиделся: «Зазнался». А потом вспомнил его. Когда я утром пробежку делал, он на Мерседесе с девчонками из клуба возвращался. У него все хорошо было, у меня не очень. Теперь наши роли поменялись.
Валуев обещает ответить на любые вопросы заключенных честно. Что спросить у спортсмена? Про силу удара, про лучшие бои, про соперников. Валуев терпеливо повторяет то, что уже рассказывал телекамерам сотни раз, но обязательно уводит разговор в тему жизненного пути, выбора. Делает это незаметно и просто виртуозно, Потом признается, что изучал психологию, писал научную работу по этой теме. Он видит все страхи и сомнения этих подростков-заключенных. И он пытается их развеять, рассказывая вроде про спорт - и в то же время про жизнь.
-Когда я начал заниматься, только ленивый надо мной не смеялся. И что? Закусил удила и продолжаешь работать. И потом появляются результаты. Это как посадил дерево - потом можно плоды его есть всю жизнь. А ошибки - они у всех были. У вас они просто серьезнее. Но нет ничего, чего нельзя было бы исправить и простить. Я увидел однажды в глазах у мамы гордость за меня. Ради этого одного стоит попробовать чего-то достичь.
Валуев называет еще один мотиватор, и еще один. У кого-то из ребят задрожали руки.
- Да, я большой, так уж природа меня одарила, - Валуев словно читает мысли ребят. - Но я знаю столько парней, которые поставишь рядом - они точно такого же роста, такой комплекции. Только они Олимпийские чемпионы, а вы здесь. Это тоже опыт. Это как остаться одному в глухом лесу и выжить. Но нужен ли вам этот опыт?
Трудные подростки замирают. Кто-то спрашивает, зачем Валуев пошел в политику. Он отвечает, что всегда ей занимался.
-Это чувство, когда ты стоишь на награждении, звучит гимн и поднимают российский флаг, - это и есть политика. Я бы хотел, чтобы в честь молодых парней поднимали флаги. И теперь не за себя, а за других бьюсь.
-А как вы относитесь к российской системе правосудия? – один из юных «авторитетов» намекает на то, что многие тут оказались по ошибке. Валуев находит что ответить. Вместо АУЕ.
В камере Николай смотрится как лев в мышиной клетке. Но он сам захотел посидеть на нарах, почувствовать то, что чувствуют заключенные. Уже когда он выйдет от туда, скажет начальнику СИЗО: «Мне их очень жалко. Я не могу видеть в них преступников. Нет, они не такие. Я буду приходить сюда периодически, если вы не против?»
