«При советской власти День печати праздновался 5 мая — в честь выхода первого номера газеты «Правда», но но эпоха КПСС заканчивалась, и секретариат Союза журналистов Москвы обратился к президенту России Ельцину и председателю Верховного совета Хасбулатову с предложением восстановить историческую справедливость, ведь первой российской газетой, конечно, была не «Правда», а «Ведомости», которые вышли в 1703 году под редакцией Петра I, - вспоминает первый секретарь Союза журналистов Москвы Людмила ЩЕРБИНА. - В декабре 1991 года наше предложение воплотилось в указ президента о том, что День российской печати празднуется 13 января. Но этот указ не отменял праздника советской печати 5 мая».
Проект президентского указа по просьбе журналистов готовил первый в истории министр печати России Михаил ПОЛТОРАНИН:
- Я очень любил солнечный день советской печати 5 мая. Но многие журналисты уже не желали отмечать праздник, связанный с советской партийной эпохой. Они хотели, чтобы их праздник был идеологически более нейтральным. Дата 13 января устроила всех. Хотя, честно скажу, этот день не прижился в качестве настоящего праздника в России.
- Вы были первым министром печати. Сейчас такой должности в правительстве нет. Как вы думаете, она нужна?
- Нет. Мы в начале 90-х создавали министерство печати для того, чтобы решить задачи того дня: в первую очередь - принять закон и СМИ. Он бы не прошел через Верховный Совет, если бы не было структуры, которая его проталкивала. Нужно было прекратить цензуру, закрыть областные цензурные комитеты, переоформить полиграфические мощности, которые принадлежали партии, на трудовые коллективы, демонополизировать прессу и финансово поддержать независимые издания. А когда мы все это сделали, то стало ясно, что министерство нужно закрывать, иначе подобная структура начнет крутить колеса обратно и разрушать то, что создала. Освободив прессу, это министерство начало бы снова ее закабалять.
- Какие моменты в новой российской истории вы бы назвали самым лучшим и самым тяжелым?
- Самым лучшим — начало 90-х. Тогда не было монополии на власть. Парламент конкурировал с президентом, а когда существует такая конкуренция — у прессы есть огромный простор для развития. И в тот период существовала безбрежная демократия, мы удалили все препятствия для свободы слова.
А самый тяжелый момент еще не настал. Возможно, это произойдет в 2015 году, когда экономическая ситуация будет ухудшаться, и от части прессы потребуют заняться пропагандой идеи о том, что все у нас идет по плану, и хорошо идет, а от второй потребуют, чтобы она хотя бы не нагнетала страсти. Чем беспомощнее власть в экономическом смысле, тем она жестче по отношению к журналистике.
Но лично для меня новый День печати остается днем надежды на то, что журналистика в России выживет и частично останется свободной.
А вот один из старейшин журналистского корпуса Олег ПОПЦОВ считает, что худшие дни российской прессы остались позади. В течение жизни он создал более дюжины только печатных изданий, работал в самых мятежных перестроечных газетах, входил в депутатскую группу «Гласность», но день, который должен символизировать освобождение прессы от цензуры, он не считает праздником.
«Перенос дня печати с весны на зиму был абсолютно ни к чему. С теми, кто считает, что старый праздник был символом несвободы печати, я могу поспорить, используя собственный опыт. В середине 50-х я стал выпускать на факультете студенческую сатирическую газету «Сачок». Один раз за это получил выговор: мы опубликовали карикатуру на комсомольских дружинников, которые гонялись за стилягами. Борцы за нравственность стриглись, как фашисты. Но неприятности закончились тем, что на остальных пяти факультетах стали выходить свои сатирические газеты. И именно 5 мая мы собирались все вместе, к этому дню писали сатирическое шоу, на которое приходили по 5 тысяч студентов. То есть для меня именно этот день — символ свободы.
А вот под знаком нового праздника — в начале 90-х, происходили самые трагические для нашей прессы события. Тогда мы обрели свободу, но еще не очертили разумных границ этой свободы. Под видом правды-матки СМИ стали гнать выдумки, байки, ложь, и это подорвало доверие к печати. Да и даже правду, которая превыше всего, нужно подавать с умом. Надо знать, где и когда ее говорить, чтобы ее общество правильно восприняло. Потому что если правду общество восприняло в штыки — то вы идиот и непрофессионал.
Сейчас пресса в гораздо лучшем состоянии. Разговоры о том, что мы лишились свободы слова — чушь. Просто появилась ответственность за информацию, которую несут журналисты, за качество ее подачи. Главная проблема сегодняшнего дня в том, что многие стали путать СМИ и блогосферу. В последней можно врать, это не запрещено. И это бросает тень, в том числе, и на добросовестные издания».
О доверии к российской прессе говорят данные опроса ВЦИОМ, согласно которым не читают газет и журналов лишь 21% респондентов. Интересно, что не смотря на эпоху новых технологий не пользуются интернет-СМИ целых 39%.
Эксперты расходятся во мнениях о том, чувствует себя наша пресса лучше, чем западная, или нет. С одной стороны, российское законодательство запрещает публиковать карикатуры наподобие тех, из-за которых пострадал еженедельник Charlie Hebdo. Но с другой стороны эти ограничения оберегают от нападений на редакции. Российские журналисты погибают только в горячих точках, а не в служебных кабинетах.
