...С ней трудно говорить...
Она — это Дарья Тараскина, президент благотворительного фонда защиты животных.
— Еще в самом начале войны позвонили из Донецка, рассказали, какая у них там ситуация, — рассказала по телефону защитница животных. — Много брошенных собак, которые одичали, бегают по улицам. Два приюта в городе работают на износ. Нас спросили: можем ли мы помочь? Обеспечить транспортировку в Россию. Собаки домашние. Непросто отловить их и вывезти, особенно когда дороги разбиты и простреливаются... Но довезли. ...Я думаю, что не надо подробности наших поездок рассказывать, ни к чему это. Напишите, что довезли, и все...
Псы войны
Среди спасенных собак случился и один... медведь. Настоящий, здоровый топтыга по первой кличке Степан. Передавшие Степана российской стороне ополченцы нарекли мишку еще и Донбассом.
Пообещав, что косолапый, который выжил, несмотря ни на что, станет символом не только их мятежного края, но и всей России.
Дмитрий Бабич из Санкт-Петербурга, руководитель общественной организации «Соратники Новороссии», водит караваны с гуманитарной помощью ДНР и ЛНР не впервые, обмундирование — ополченцам, гражданским лицам и детям — лекарства, одежду, продукты, игрушки.
Восемь ходок туда и обратно, раз в месяц, мимо взрывов, заминированных полей, по ямам и рытвинам, не разбирая дороги, окончательно «убивая», казалось бы, привыкшую уже ко всему подвеску.
«Особенно много собак мы видели на заброшенных заправках, — вспоминает Дмитрий. — Большинство из этих заправок лежат в руинах, какие-то были превращены во временные огневые точки, а после боя оставлены».
Собаки же, по всей видимости, привыкли кормиться из рук ополченцев. В результате временного перемирия обстрелов стало меньше, но брошенные псы по старой памяти все еще прибегают на АЗС целыми стаями. Как рассказывают, они не агрессивны и не злы. В глазах животных — надежда и отчаяние. Надежда на то, что им все-таки помогут. И отчаяние — потому что людям сегодня явно не до них.
«По отлову брошенных животных у нас работают коммунальное предприятие «Животные в городе» и питомник, где заботятся о бездомных собаках и кошках, — рассказал «МК» мэр Донецка Игорь Мартынов. — Сейчас нашли канал и очень активно вывозят животных к вам в Россию. А так, в принципе, отлавливаем, самых агрессивных, конечно, приходится усыплять гуманным способом. А что делать?..»
...А во дворе машиностроительного завода в небольшом городке Ясиноватая жил-был медведь. Звали его Степаном, и был он любимчиком директора. Завод производил оборудование для угольных шахт, медведь жил своей размеренной медвежьей жизнью. Большой вольер, лакомые няшки, добрый хозяин.
Незадолго до начала военных действий руководитель предприятия умер своей смертью.
А вскоре и всем стало не до Степана. Но так вышло (взгляните на Ясиноватую на карте Донбасса), что клетка его пришлась аккурат на линию фронта. Это человеку можно объяснить, что красные — за добро, а белые — напротив или же наоборот... Дикого лесного зверя, пусть даже и частично прирученного, словами не убедить. Он мечется и ревет, когда идет бой. Он... боится.
Убежал бы в лес — да клетка мешает.
— Как только мы узнали про Степана, сразу стали думать: как его спасти? — продолжает Дмитрий Бабич. — Надо было найти ветеринара, который помог бы доставить зверя в спящем состоянии в безопасное место, на особом автомобиле, крытом и с клеткой внутри. Этот человек должен был рискнуть и поехать с нами в зону АТО.
Спецоперация, рассказывают очевидцы, напомнила микс фильма ужаса со старой советской комедией «Полосатый рейс». Особенно момент, когда огромную тушу медведя затаскивали в автомобильную клетку.
Естественно, косолапый должен был пребывать в расслабленном состоянии. То есть просто-напросто крепко спать под снотворным.
Попрощаться со Степаном собрался целый отряд ополченцев, они же — добровольные помощники.
Вот только сам косолапый в нужный момент взял и не заснул. В страшном стрессе гонял он по клетке, не успокаивался, создавая еще и тем дополнительный грохот, рык, тарарам — другая сторона, услышав непонятную движуху в стане противника, на всякий случай принялась обстреливать позиции ополченцев из минометов. Смех сквозь дым от сигарет, матюки и слезы.
«В медведя шприцами с большой дозой снотворного через трубку плюют — а он ни в какую... — вспоминает теперь уже с улыбкой Дмитрий Бабич. — Наконец Степан затих. Зашли в клетку, потрогали нос: не притворяется ли? Связали ему лапы веревкой, скотчем заклеили пасть, чтобы не покусал никого во время транспортировки. И только начали поднимать его в кузов, вернее, волочь по земле, такой он был неподъемный, как… рядом опять раздался взрыв. И снова Степан пришел в себя, освободил привязанную лапу и как отбросит ее в сторону — все провожающие кинулись врассыпную...»
Выли и лаяли собаки, целая дюжина, которых вместе со Степаном собирались эвакуировать тоже. Не прекращался минометный огонь.
Общими усилиями топтыгина в клетку все-таки затащили, но и тут оглушенный Степан развалился в ней как барин, дверь перестала закрываться. Медведь, к ужасу окружающих, опять начал приходить в себя...
Но все в итоге закончилось хорошо, и в Россию Степан въехал на вполне официальных основаниях — на руках у спасителей была дарственная грамота на него от руководства машиностроительного завода, где прошла бы спокойно и безмятежно вся медвежья жизнь. Если бы не эта война...
В подмосковном приюте Степана ждали его сородичи — тоже медведи, бурые и гималайские, но с гораздо меньшим жизненным опытом. «С тех пор я нашего друга не видел, но фотографии его мне прислали, на новом месте Степан-Донбасс потихоньку акклиматизируется, — завершает Дмитрий Бабич. — Хотелось бы верить, что он обретет здесь семью, найдет себе медведицу по вкусу, родит медвежат и забудет про все те кошмары, которые ему пришлось пережить в Донецке».
Спаси меня!
«Когда на войне убивают детей и беременных женщин, очень сложно найти в себе силы прислушаться к нуждам каких-то собак, извини, но это как раз нормально», — категорично заявила моя подруга.
Может быть, она и права, среди дыма и пожарищ пожертвовать последним куском хлеба незнакомому псу или коту и приютить их у себя могут только не от мира сего люди.
Конечно, есть животные и есть мы. И тех, которые ходят на двух ногах, что ни говори, все-таки жальче, чем тех, которые на четырех. Мы разумны, мы построили цивилизацию. Научились воевать и убивать. И теперь пожинаем плоды.
Вот только братья наши меньшие, что ни говорите, в наших «играх разума» совсем не виноваты. Так за что же они расплачиваются?
«На Бакинских комиссарах обнаружили красавца (фотография здоровенного котяры. — Авт.). Стандартная история: хозяева уехали, кота — за дверь. После недели, проведенной на улице, слегка простужен. Отдается здоровым и кастрированным!»
«Адель, хорошая, милая, добрая! Да, она самая обычная девочка-дворняжка, но у нее красивый окрас, как у волчонка, и золотой характер. Несмотря на то что Деля пережила предательство, она все равно тянется к человеку.
У нее есть один маленький недостаток: Адель любит играть в прятки-догонялки! Но я верю, что это все временно, потому что еще не нашелся тот человек, который полюбит нашу Делечку, а она его, и тогда малышка не захочет больше никуда убегать».
Фотографии в соцсетях, собачьи судьбы и трагедии, по содержанию и наполненности своей немногим уступающие человеческим.
«Уравновешенный сибиряк Франклин ищет пристанище в интеллигентной семье.
За брутальной внешностью и под солидной гривой скрывается чуткое кошачье сердце, ищущее любви и готовое подарить ее же в ответ.
История Франклина, увы, банальна в наши дни. Бывшие хозяева отправились искать «лучшей доли», а кота высадили прямо у родного подъезда. Три долгих месяца этот красавец заглядывал в глаза бывших соседей, но ни в ком так и не вызвал сострадания к своей бездомной судьбе...»
Сострадание — тоже категория относительная, за каким-то пределом у человека оно просто отключается. Срабатывает внутренний предохранитель. Потому что если жалеть всех, то и сам тогда не выживешь. Разорвется сердце, как снаряд.
Есть ополченцы, которые пришли на фронт со своими собаками. Вспоминают красивую большую овчарку, сопровождавшую хозяина даже после ранения в бок — в перевязке, прикрывавшей вырванный клок шерсти и мяса.
Не бросают животных и в частном секторе, в селах вокруг Донецка. Где один пес живет — там, глядишь, и котят со щенятами прокормят. Огороды есть, коров держат, кур. «Иногда смотришь, проезжая мимо, как живность играет на улице, спокойно так, на солнышке, в пыли и под свист пуль. Если выключить звуки, то будто и нет никакой войны», — поделился со мной один из ополченцев.
Несмотря ни на что, все еще открыты и официальные приюты, где тоже стараются помочь братьям нашим меньшим.
— У нас содержится сейчас 900 животных. Рассчитан он на 1000, но и 900 — это тоже очень много, так что новых питомцев мы не берем пока, — рассказывает Вита Брызгалова, сотрудница донецкого приюта для бездомных животных «Пиф». Здесь трудятся чуть больше 30 человек. — До конца года у нас еще действуют благотворительные украинские программы по стерилизации, по обеспечению ветеринарного ухода. Какие-то финансовые средства остались. Что будет потом?.. Мы не знаем. — Вита на секунду задумывается на том конце трубки, связывающей Москву и Донбасс. — Два раза в день варим бульон в двух здоровенных котлах, раньше бульон смешивали с хлебом, но теперь хлеб — это тоже слишком дорого — приходится разбавлять овсяными хлопьями. Их нам отдают просроченными местные магазины. В сутки получается 2 тысячи литров еды. Вообще, вы знаете, наш приют был почти самым большим в Восточной Европе... И в новом году хотелось бы верить в лучшее. А пока — нам нужно все, корм, медикаменты. Как для людей. Присылайте!
«Ситуация сложилась катастрофическая: нет еды, наполнителя, лекарств, нет денег. Нет ничего и нужно все», — пишут в Интернете.
«Стеснялись просить помощи и залезли в долги, для того, чтобы прокормить четвероногих, надеясь, что вот-вот что-то заплатят, но пока деньги не дошли. Мы сами с грудным ребенком на руках занимались кормлением, лечением, стерилизацией. Но такому количеству брошенных животных помочь просто не в состоянии».
Приют на Заперевальной, хозяйка Людмила. До недавнего времени у нее было 46 котов и одна собака, но всего за несколько дней от вируса (не было денег на лечение) погибли 10 животных и еще несколько борются за жизнь. Сама Людмила пашет на двух работах, давно не получает зарплаты, но умудряется подкармливать еще и уличных собак у себя «на районе».
Второй мини-приют на Щетинина, хозяйка Неля. У нее живут 18 котиков и 3 собаки. Сын-инвалид. В конце этого года Неля подобрала еще и 8 котят. На последние гривны купила капли для найденышей, чтобы вывести у тех ушных клещей.
Хозяйка еще одного самодельного приюта — учительница, обустроила его в обычной школе. Все понимают, что это не лучший выход, администрация недовольна. Дети вообще считают училку немного «не в себе». Но бросить котов и собак на произвол судьбы пожилой педагог не может. Дома у нее нет даже печи, чтоб готовить еду. Все, что удается заработать, отходы из школьной столовой, которых с каждым днем все меньше, уходят на питомцев, а сама женщина, по рассказам, кушает у подруги поздно вечером один раз в день.
Делать добро — в прямом смысле слова дорогого стоит.
Одна поездка со спасенными животными с Украины в Россию обходится как минимум в несколько тысяч евро. Что по сегодняшнему курсу — примерно как слетать на Луну или покататься на лыжах на Новый год где-нибудь в Андорре.
«Выкупить ветпаспорта и форму №1 для вывоза медведя и инвалидов (60 штук по 200 гривен и документы на медведя) = 13 000 гривен. Оплатить услуги перевозчиков = 800 евро (пока что) = 13 600 гривен. Еда и медикаменты в дорогу и, возможно, на таможне нужны будут деньги. Итого: 26 600 гривен».
Кстати, на сегодняшний день (когда я пишу этот материал) курс доллара к гривне: 1 к почти 16.
— Я сама вывезла более 50 животных на границу, и их забрали в московский приют. Но ежедневно нахожу все новых погибающих животных-инвалидов, которые берутся неизвестно откуда, им нет числа, — пишет одна из форумчанок по имени Юлия.
«Каждый пережитый нами день — уже чудо, — говорят дончане. — Пока прекратили бомбить, но что будет завтра? Многие животные погибли, есть с ранами и травмированные, у большинства нарушена психика. Они лежат голодные, парализованные, умирают от голода на цепях, потому что их забыли отпустить с них хозяева, или потому что сами псы не хотят уходить от своих домов далеко — надеются, что люди скоро вернутся...»
Хотелось бы в это верить: хотя бы под Новый год, когда сбываются все мечты, в том числе и собачьи.
