Определены победители в специальных номинациях. Фестиваль открыли новые имена — юных героев, пожарных-добровольцев, волонтеров — людей, для которых «спасение», «помощь» — не просто слова, а призвание. Названы самые достойные представители профессий и лучшие структурные подразделения в системе МЧС России.
Подробно мы решили рассказать об одном из героев. Руслан Гатин, кого признали лучшим горноспасателем России, шесть лет проработал респираторщиком Новокузнецкого военизированного горноспасательного отряда. Сейчас исполняет обязанности помощника командира взвода. Ему, как и другим горноспасателям, приходится работать в тяжелейших условиях: на глубине нескольких сот метров под землей, в узких туннелях, порой в непригодной для дыхания среде искать пострадавших, тушить пожары и разбирать завалы.
— Можете рассказать о себе? Когда решили, что ваше призвание — спасать людей?
— Я родом из шахтерского города Прокопьевска Кемеровской области. Родители рано развелись, меня растили дед Роман и баба Надя. Жили мы в небольшом поселке Северный Маганак. С первого класса я начал заниматься спортивным ориентированием, плаванием, бегом. В подростковом возрасте стал кандидатом в мастера спорта по самбо. Закончив техникум физической культуры, пошел работать в шахту. Где еще работать, живя в Кузбассе? У деда за плечами 40 лет в забое, бабушка всю жизнь проработала на обогатительной фабрике кочегаром. Я стал работать проходчиком. Дед всему научил, все показал.
Однажды я увидел ребят из военизированного горноспасательного отряда. Поразился, насколько уверенно и профессионально они действуют. Все знали: это горняцкая элита. Они идут первыми — это отделения разведки. Идут в дым и огонь, когда все бегут наверх. Идут в неизвестность, с риском, в надежде спасти пострадавших... Я всю жизнь занимался спортом, любил экстрим, понял, что хочу быть одним из них.
— Какие требования предъявляются к горноспасателям?
— Нужно иметь подземный стаж не менее двух лет. Но самое главное — человек должен быть физически подготовленным. Кандидатов проверяют в специальных тепловых камерах. Они заходят в респираторах в помещение, напоминающее баню. Температура +40, влажность воздуха — 80%. Берут 20-килограммовую гирю и поднимают ее в течение 5 минут. Потом еще 15 минут шагают в хорошем темпе на беговой дорожке. При такой нагрузке должны быть в норме как давление, так и пульс. Замеры производятся до и после испытаний. Бывало, что такую нагрузку не могли выдержать заслуженные мастера спорта…
Также горноспасателю необходимо иметь морально устойчивую психику и здоровый юмор.
Я рискнул предложить свою кандидатуру после шести лет работы в забое. Поехал в Новокузнецкий военизированный горноспасательный отряд. После учебы стал работать респираторщиком. Потом сдал на классность, пошел учиться в институт на специальность «подземная разработка угольных месторождений».
— Вспомни о самом первом серьезном испытании.
— 8–9 мая 2010 года произошли два взрыва на крупнейшей угольной шахте «Распадская». Наш отряд приехал, когда произошел второй взрыв. Я вышел из автобуса — было такое ощущение, что началась война: над головами летали вертолеты, мимо бежали люди с сосредоточенными лицами… На нас с надеждой смотрели матери, сестры, дети тех, кто остался в забое. Мы видели, что разрушены даже наземные строения шахты… Тяжело было морально. Сразу после взрыва спустились в шахту, в самое пекло… Там остались наши братья, два отделения спасателей. Второй взрыв прогремел, когда они только спустились в шахту.
— Были мысли, что тоже можете не вернуться?
— В такие моменты о смерти не думаешь. Поставлена задача спасти пострадавших — это твоя работа, ты должен идти туда.
— Клеть, подъемное устройство, могло заклинить?
— Ее опускали и поднимали без людей, клеть была рабочая. Спустились, в свете фонарей увидели, что все вокруг искорежено, рельсы загнуты, повсюду кучи горной породы, провода… После огня все было в саже, с рыжим налетом металла. Нужно было продвигаться, искать пострадавших. Я тогда работал респираторщиком, выстроились, впереди — опытнейший командир отделения Виктор Иванович Зингерт, проработавший горноспасателем 20 лет. Поймал взгляд Иваныча — сердце екнуло: он будто попрощался с каждым из нас взглядом. Ну, мол, пацаны, спасибо за службу, вы готовы это сделать, готовы пойти?.. Все кивнули, включили респираторы, пошли за ним. Страха никакого не было. Метров через десять нашли первого горнорабочего. Ему было всего 19 лет. Передали тело наверх, где работали прокуратура и Следственный комитет. Шли с дыхательными аппаратами, каждый из которых весит 12 килограммов. Из-за задымления порой двигаться приходилось вслепую. На датчике прибора значилось: содержание кислорода — ноль. Метана было 80%.
После двух взрывов были разрушены почти все выработки. Найти живых нашему отделению не удалось. Люди там оказались как в мышеловке, бежать было некуда. Мы были как похоронная команда — поднимали только мертвых и большое количество фрагментов человеческих тел… Тогда на шахте погиб 91 человек, 19 из них — спасатели. Они лежали, как и шли, — группой. Составу отделения предписывается двигаться согласно порядковым номерам…
Из-за множественных очагов пожара и повышенной концентрации метана поисковые работы решено было приостановить. Часть горящих тупиковых выработок затопили. Позже объявили, что взрывы произошли из-за нарушения пылевого режима.
— Отделению горноспасателей приходится идти в одной связке, как альпинистам?
— Жизнь каждого зависит от того, кто с ним рядом. Когда цепочкой идешь во время задымления в забое — впереди командир, за ним четыре респираторщика, — понимаешь, что все одной крови. Мы как одна семья. Дежурим по двое суток. Когда случается авария, вообще неделю не появляемся дома. Работаем бок о бок, спим вместе, едим из одной чашки, пьем из одной кружки. В спокойное время тренируемся вместе. Это, по сути, братство, настоящая мужская дружба. Текучка у нас небольшая, потому что в 90% случаев люди знают, куда и зачем идут.
— Какие объекты обслуживаете?
— Шахты, рудники, карьеры, фабрики — все, что связано с угольной промышленностью.
— Пожары подземные приходится тушить?
— Бывает, когда уже отработали пласт, людей там уже нет, вдруг сам по себе загорается уголь. Подключаемся к трубопроводу, подаем воду.
— Говорят, у горноспасателей, шахтеров, когда они после работы под землей поднимаются наверх и видят голубое небо, особое восприятие жизни?
— Да, все видится по-другому. Часто под землей ты ходишь по лезвию ножа, твоя жизнь висит на волоске. А поднимаешься наверх, взгляд выхватывает кусок неба — в такие моменты особенно хочется жить, вдыхать земные ароматы, обнять каждого из ребят в отделении, сказать: мы сделали это!
— Как близкие реагируют на вашу сплошь аварийную работу?
— Год назад у нас с женой Яной родился сын Матвей. Жену успокаивают мои слова: все будет хорошо. Она этому верит.
— Получили недавно знак «Шахтерская слава»?
— Да, вручили в прошлом году на День шахтера, как говорится, по совокупности, за добросовестный труд, проявленное мужество. Сейчас я исполняю обязанности помощника командира взвода.
— Как узнали, что стали лучшим горноспасателем России?
— Ехал с работы, в восемь вечера позвонил заместитель командира Новокузнецкого военизированного горноспасательного отряда, сказал: «Руслан, тебя выбрали лучшим горноспасателем России». Честно говоря, долго в это не верил. У нас все ребята в отряде достойны этого звания.
— Но именно вам удалось спасти прошедшим летом трех тонущих людей?
— В прошлом году выходных было много, аварий, слава богу, не было, — устроился в Зенковский парк подрабатывать спасателем на пруду. Удалось в разное время вытащить тонущую женщину, мужчину и маленького ребенка. У спасателя голова вертится на 360 градусов, как у совы, он всегда на работе…
