— Так оно и было, как вы говорите. Я спел эту песню один раз в Колонном зале Доме союзов на творческом вечере Оскара Фельцмана. Стихи к этой песне написал Роберт Рождественский. После этого меня вызвали в горком партии и попросили больше эту песню не исполнять.
— Говорят, что уже перед первым исполнением из текста был убран один куплет.
— Нет, это неправда. Я спел все, что было написано. Просто интонационно я там делаю паузу: «это было, было... разве было?» Отсюда, возможно, создалось впечатление, что что-то вырезали из текста.
— Больше вы ее не исполняли?
— Никогда.
— А почему не вернулись к ней в более позднее, послеперестроечное время?
— Эта тема мне не была интересна. На нее уже все спето-перепето.
— Ваши близкие не пострадали во времена сталинских репрессий?
— Я сам в те годы был ребенком, из моих близких тоже никто под репрессии не попал. Бедная ассимилированная еврейская семья... Жила, работали... Никто нами не интересовался.
— Вы сейчас не против того, что эта песня набирает популярность, не возражаете, что она появилась в Интернете?
— Совершенно не возражаю, что появилась, и не против того, что ее слушают.
