«Причина — генетический сбой, у них другая биохимия головного мозга»
— Почему алкоголизм так распространен в артистической среде?
— Я допускаю, что это такой суррогатный, болезненный вариант самолечения, саморегуляции. За мою многолетнюю практику я могу сказать, что подавляющее большинство наших больных используют те или иные психоактивные вещества не от распущенности. Хотя и это тоже потом присутствует. А оттого что творческие люди имеют много психических особенностей, они хрупкие, ломкие, «бескожие», неустойчивы в своей эмоциональности, на все реагируют очень болезненно. Такая вот невротическая личность в широком смысле этого слова. И, к сожалению, вместо того чтобы идти к психологу, психотерапевту, психиатру и решать свои проблемы, они выбирают самый простой путь — идут в магазин за водкой, вином и пытаются себя таким образом нормализовать. Это — заболевание, и, по разным подсчетам биологов, от 50 до 80% вклада в будущее зависимое от алкоголя поведение — это генетический сбой. То есть это немножко другие люди. Они могут быть очень умные, интеллектуальные, творчески одарены, и в то же время они могут быть тупыми, примитивными, преступниками. То есть это очень разные люди, но их объединяет некий генетический сбой, у них другая биохимия головного мозга, которая предполагает, что они вот такие хрупкие и эмоционально неустойчивые.
— Предрасположенность к алкоголизму может передаваться по наследству?
— Может. Но, с другой стороны, генетика — часто лотерея. Встречаются два взрослых человека, оба — нормальные, здоровые, у них рождаются дети, и генетика раскладывается таким образом, что возникают определенные проблемы.
— Можно было спасти Владислава Галкина, Андрея Панина, Алексея Девотченко? Есть ли у нас какая-то «скорая наркологическая помощь»?
— Есть «скорая», и она, конечно же, выезжает. Но самое страшное в том, что люди, которые гибнут от алкоголя, не обращаются за помощью. Они остаются один на один со своей проблемой. И поскольку в этот момент психика у них уже нарушена, прежде всего от токсического действия алкоголя, они не отдают отчет тому, что они делают. У них нет критики, и вот эта тяга — еще, еще и еще добавить алкоголя или наркотиков, приводит их к гибели. Это трагическая ситуация. К сожалению, мы тут всегда опаздываем. И когда они остаются в такой ситуации в одиночестве, рядом нет ни жен, ни родителей, ни детей, они, по существу, обречены.
— Рядом с телом актера Алексея Девотченко была найдена пустая бутылка из-под водки и упаковка феназепама. При вскрытии были обнаружены признаки хронической интоксикации печени. Владислава Галкина обнаружили лежащим на полу в комнате. Рядом на столе стояли початая бутылка коньяку и несколько уже пустых. Его сердце также не выдержало огромной дозы спиртного.
— Ранняя смертность в трудоспособном возрасте — это то, что отличает не только алкоголизм, но и злоупотребление алкоголем. Начинаются перебои ритма сердца — и происходит его остановка.
Известные люди на слуху, о трагедии в связи с их смертью много пишут и говорят. А сколько таких смертей среди рабочих, инженеров, а в последнее время и среди управленцев?.. Эта проблема сейчас есть во всех слоях общества.
— Раньше были медвытрезвители, в которые можно было принудительно поместить в стельку пьяного человека и тем самым спасти ему жизнь.
— Медвытрезвители есть и сейчас. Они переформатированы, сейчас немножко другая система. Полицейский обнаруживает такого человека, вызывает на себя «скорую помощь», а медики уже определяют, куда его везти. Если человек лежит где-то на асфальте или на скамейке, его, конечно, подберут, не дадут умереть. Кстати, очень хороший опыт по этому поводу есть в Томске и Тюмени. Я читал книгу отзывов в вытрезвителях при медицинских, наркологических учреждениях. Люди от всего сердца благодарили врачей. Там зимы суровые, спрятаться негде. И пьяных спасают, порой по 50–100 человек за зиму. В Москве в этом плане проще: и полиции много, и «скорых» достаточно, а сугробов мало — и людей в беспомощном состоянии видно.
— Согласие человека на госпитализацию не требуется?
— Если он в сознании, может отвечать на вопросы, то требуется. А если он лежит в беспомощном состоянии, то его в любом случае заберут.
— Родственники алкоголиков жалуются, что не могут больного близкого человека отправить в больницу без его согласия.
— Это да. Если он находится дома в пьяном состоянии, при этом еще и дебоширит — почти безвыходная ситуация. Врач без согласия больного не может забрать его в больницу. Мы давно просим депутатов внести поправку в закон, чтобы в таких случаях предусматривалась недобровольная госпитализация. Не стоит ее путать с принудительным лечением, которое применяется для преступников, страдающих алкоголизмом или наркоманией. Недобровольная госпитализация — это изъятие человека из той среды, где он может погибнуть. Бывает, что люди находятся в притонах в совершенно беспомощном состоянии. Вроде и крыша над головой у них есть, и условия для ночевки тоже имеются, но в то же время они гибнут от передозировки алкоголя или наркотиков.
— В сознании людей укоренилось, что ныне выводят из запоев только платные доктора-наркологи.
— Мифов много ходит, и очень часто к нам, в Московский научно-практический центр наркологии, приходят и спрашивают: «А сколько это будет стоить?». Когда слышат, что все лечение абсолютно бесплатное, очень удивляются.
«Со страхом смерти в голове жить очень трудно, иногда невозможно»
— Со ссылкой на экспертов СМИ сообщили, что Алексей Девотченко был «закодирован» от алкоголя. Что бывает, когда «закодированный» человек начинает пить?
— Бывает, что он начинает пить еще круче и хуже, чем до «кодирования». Это такая психотерапевтическая процедура, которая внедряет в подсознание человека страх смерти. Это опасная штука, со страхом смерти в голове жить очень трудно, иногда невозможно. Поэтому мы очень осторожно к «кодированию» относимся. Эту методику разрешил применять Минздрав еще во времена существования Советского Союза. Тогда еще был жив известный нарколог Александр Довженко, у него была очень серьезная система отбора, кого можно «кодировать», проводить через эту психотерапевтическую процедуру, а кого нет. А сейчас в частных конторах нет никаких критериев отбора, «кодируют» всех подряд, только деньги плати. И в связи с этим возникают печальные случаи.
— Кому-то «кодироваться» нельзя?
— Конечно. Я помню, у нас лечилась профессор, умнейшая женщина, которая страдала алкоголизмом. Где-то ее «закодировали», и вскоре она погибла от опоя. Было совершенно обратное действие этой процедуре. Это ответственность того психотерапевта, который эту процедуру проводит. В негосударственной, частной медицине часто первое дело — это извлечение прибыли. Размываются критерии, деньги ставятся превыше безопасности больного.
— Еще вшивают под лопатку «торпеду», вводят лекарство, которое несовместимо с алкоголем. В понятии обывателя — любая доза спиртного может привести к летальному исходу.
— Родственники больных вроде разумные люди, имеют высшее образование, но почему-то считают, что врач может в противовес клятве Гиппократа сделать что-то, что может повредить больному. Одно из мягких выражений по этому поводу — это мошенничество. Но это взаимное мошенничество, некий сговор больного и психотерапевта. Если врач применяет эту методику, он понимает, что в эту игру играют и больной, и его родственники.
— Получается, что алкоголизм у нас чуть ли не главная болезнь в стране?
— Это во всех странах, где свободно продают алкоголь. Американцы, например, считают, что у них порядка 20% алкоголиков. У нас методика подсчета другая. При этом точную статистику представить трудно. В России около 2% населения — это больные алкоголизмом с психическими расстройствами, еще порядка 10% — больные алкоголизмом с соматическими расстройствами, то есть когда у человека поражены печень, сердце, сосуды, легкие, наблюдаются неврологические расстройства и так далее. И еще 20% взрослого населения — это люди, которые злоупотребляют алкоголем, то есть они пьют больше, чем это разрешено различными международными организациями, например Всемирной организацией здравоохранения (ВОЗ).
— О каких нормах идет речь?
— Это 2 литра абсолютного спирта на душу населения в год. Если учесть, что сейчас у нас выпивают 13,5 литра, кажется, что это мало. На самом деле 2 литра абсолютного спирта — это довольно много. Это равносильно 10 бутылкам водки и около 30 бутылок вина в год. Более чем достаточно для взрослого человека.
К сожалению, во всем христианском мире, и Европе, и в России, и в Америке, где свободно продается алкоголь, идет злоупотребление алкоголем. Характер пития разный. Южные, средиземноморские страны пьют в основном вина, и у них проблемы больше соматического порядка — циррозы печени, гастриты и прочее. В северных странах, в России, Скандинавии, Канаде, Северной Америке, пьют чаще всего крепкие напитки. Поэтому люди чаще страдают слабоумием, припадками. Так что главное свойство алкоголя — это его токсическое действие, это яд, а опьянение — это уже побочный эффект.
Если мы вспомним историю, вино было изобретено для того, чтобы консервировать виноградный сок. И пили вино, разводя его пополам с водой. Было много табу и запретов на употребление вина. Его употребляли по определенным поводам, в определенные дни. Но, к сожалению, начиная с ХVI–ХVIII веков, когда традиционное общество стало разрушаться и решение об употреблении алкоголя переложили на одного конкретного человека, люди стали злоупотреблять спиртным.
Нередко приходится слышать: Россия, мол, пьяная страна. Но если вспомнить Россию ХIХ века, то это была традиционная страна, которая жила по православному, сельскохозяйственному календарю. 90% людей проживали в селах, ни о каком пьянстве речи не шло. Наши предки в то время употребляли 1–2 литра на душу населения в год. Праздников было много, но запретов было еще больше. А потом сказались последствия Второй мировой войны. В западных странах в 50-х годах резко увеличилось употребление наркотиков. У нас несколько миллионов фронтовиков-победителей влились в гражданское общество и стали праздновать победу. Потом освободили репрессированных, домой из лагерей и поселений вернулись еще несколько миллионов человек. И они стали праздновать свободу. Потребление алкоголя вошло в кухонную культуру. И одним из основных тостов был: главное, чтобы не было войны! За это пили, и пили очень активно. И постепенно потребление абсолютного спирта выросло до 18 литров на душу населения в год, а с учетом нелегального алкоголя — самогона — эта цифра была еще больше. Такие государственные меры, как сужение рынка, запрет продажи крепких спиртных напитков в ночное время, повышение цены, уменьшение доступности по месту продажи, введение пива в алкогольную продукцию, дали свои результаты. Цифра снизилась до 13,5 литра. По этому пути надо идти дальше.
«Пусковая доза у всех разная»
— Пить и не пьянеть — это какая-то особенность организма?
— Нет такой особенности организма. Просто контролирующие функции головного мозга у некоторых людей развиты лучше — и кажется, что человек не пьянеет. На самом деле это не так, человек пьянеет в любом случае.
— Этому учат резидентов, кому приходится пить в случае крайней оперативной необходимости?
— Есть определенные химические вещества, которые помогают организму быстрее справиться с выведением спирта.
— Есть люди, про которых, наоборот, говорят: «Ему достаточно понюхать пробку от бутылки, он уже пьяный».
— Да, пусковая доза у всех разная.
— Некоторым малочисленным народам Севера вообще пить нельзя.
— У них отсутствуют ферменты для переработки этилового спирта. Поэтому токсическое действие алкоголя и опьянение происходят очень быстро, и спиваются они тоже очень быстро. Зато у коренных народов Севера по 5–6 венечных артерий, у них не бывает инфарктов миокарда. Эти народы пришли на Север 20 тысяч лет назад, и постепенно проходил этот естественный отбор.
Губернатор одной из малых северных республик хотел ограничить продажу алкоголя среди местного населения. Как только они закрыли продажи, кто-то стукнул в прокуратуру — и правоохранители обязали вернуть все назад. Хотя указ Петра Первого о запрете продажи алкоголя малочисленным народностям Сибири и Дальнего Востока еще никто не отменял.
— Есть структуры, где надо в том числе «работать» и печенью.
— В брежневские времена был свой естественный отбор: карьеру делал человек, который мог много выпить, но при этом остаться на ногах.
— В российском шоу-бизнесе недавно разгорелся скандал. Рэпер Тимати обвинил поп-исполнителя Диму Билана в употреблении запрещенных препаратов — якобы на концерте в Нижнем Новгороде он вышел к зрителям «обнюханным в хлам». Директор Тимати предложил обоим артистам сдать анализы в одном из наркологических диспансеров и отправить образцы крови на проверку в разные институты.
— Деталей я не знаю, хотя директор Тимати мне звонил. Проблем нет, будет добровольное согласие, проверим обоих. Продюсеры и директора должны следить за здоровьем своих артистов. Через вас хочу к ним обратиться: «Не выпускайте на сцену своего подопечного, если он употребляет алкоголь или наркотики. Приведите его к нам. Мы с ним поработаем». Ничего подобного пока не происходит. Мы говорили об этом в передаче у Георгия Бовта в прямом эфире. Разговор зашел о том, что хорошо бы проверить на наличие психотропных или наркотических веществ в организме весь шоу-бизнес, ведущий пошутил: «Телевизор будет пустой». Потребители алкоголя, наркотиков выходят на сцену и совращают наших детей. С этим надо что-то делать.
— Доводилось слышать: «У нас напряженный график гастролей, порой по два концерта в день, без допинга мы не выдержим».
— Все они прекрасно выдержат, мы их научим аутотренингу, есть определенные технологии.
«Больного еще надо научить быть трезвым»
— Существуют ли программы реабилитации?
— Минздрав разработал целую технологию профилактики, лечения и реабилитации. Каждый больной проходит ряд этапов лечения, психотерапии, реабилитации, а потом и сопровождения. При поступлении к нам ему проводят детоксикацию, то есть выводят из организма шлаки, нормализуют его соматическое, неврологическое состояние. Следующий этап — психиатрическое лечение. На первый план выходят депрессия, тяга к алкоголю. Требуется скорректировать комплексы, проблемы, которые есть в подсознании у человека. Попросту его надо научить быть трезвым. Наши наркоманы говорят: «Легко бросить наркотик, трудно без него остаться». Есть реабилитационная программа, где человека в течение месяца учат, как вовремя заметить у себя надвигающееся обострение, как не сорваться, чего надо избегать. Нельзя, например, оставаться голодным, перерабатывать, нельзя допускать бессонницы, раздражительности, каких-то конфликтов. Всему этому учат в деталях.
У человека, который вышел из стационара, еще месяц длится медицинская программа, месяц — реабилитационная программа, а потом еще долго — амбулаторное сопровождение. Его нужно адаптировать к этому миру. Человек возвращается в ту же среду. Ему нужно отстраниться от друзей-собутыльников. Вокруг него возникает пустота. И прежде чем она заполнится новыми людьми, новыми связями, проходит полгода, год, и это самый опасный период для больных алкоголизмом. Мы заполняем эту пустоту своим сопровождением. Он находится под нашим наблюдением.
— Очень часто жены знают, что делать с пьяными мужьями, но не знают, что делать с трезвыми.
— Жена алкоголика или наркомана руководит всей жизнью семьи. А тут появляется человек, уже мало знакомый для нее, который открывает рот, предъявляет права, по разным поводам высказывает свое мнение. Им надо вместе пройти период адаптации. Семье тоже надо учиться. Для родственников, жен, отцов и матерей у нас есть специальные программы.
— Как относитесь к обществам, аналогичным «Анонимным алкоголикам»?
— Хорошо отношусь. Мы очень дружим с «Анонимными алкоголиками», в наших наркологических учреждениях есть много их филиалов. Мы даем им возможность у нас собираться. Они приводят своих ребят, которые находятся на грани срыва, чтобы мы им помогли. Они ходят к нашим больным и мотивируют их на продолжение лечения. И все это — на волонтерской основе. Мы очень ценим наши взаимоотношения. За каждым нашим больным закрепляется так называемый спонсор, я не люблю все эти слова-американизмы, но программа пришла из Америки, там используется именно такой термин. Потом этому куратору человек может позвонить со своими проблемами или сомнениями в любое время суток.
— С крупными предприятиями, где рабочие преимущественно мужского пола, ведете профилактическую работу?
— Работу с трудовыми коллективами мы сейчас как раз активно обсуждаем в Минздраве. Помню, пришел я на большой завод, 30 тысяч работающих, практически все — мужики. 20%, по нашим подсчетам, нуждаются в наркологической помощи. Я местному начальству говорю: «Давайте поработаем, проведем профилактику, кого-то полечим». И слышу: «Нет, нам не надо». Спрашиваю: «А что вы делаете с выпивающими работниками?» — «Мы их увольняем». — «А кого берете на их место?» — «Да таких же и берем, до первого срыва». Ни работодатели, ни профсоюзы не вовлечены в эту работу. Это же надо какие-то деньги тратить. Это вовсе не экономия, а жадность. Между тем и различные международные организации труда, и ВОЗ в том числе, активно рекомендуют применять такие программы в рабочих коллективах. Это повлечет снижение брака и прогулов, особенно по понедельникам, и снижение количества больничных листов. Целый комплекс экономических проблем можно было бы снять одной простой работой.
Приведу еще пример. На одном заводе чуть не случилась трагедия — наркоман стал греть на открытом огне свой наркотик и едва не взорвал завод. Администрация испугалась, заключила с нами договор, мы провели на заводе работу. Но потихонечку интерес затухал, затухал, и уже в этом году с нами не возобновили договор. Уже не надо, ждут, видимо, когда завод взорвут. Вот такая безответственность работодателей.
