— Вакцины разработаны, они есть. Другой вопрос — как они будут нарабатываться, есть ли соглашения по применению их в очаге инфекции — это уже отдельный блок вопросов в рамках межгосударственных договоров и соглашений, — говорят в российской Госдуме.
А в это время Канада уже проводит переговоры со Всемирной организацией здравоохранения (ВОЗ) и США об отправке в Африку экспериментальной сыворотки от лихорадки Эбола. Экспериментальную вакцину от Эболы планируют доставить в Либерию.
— Почему этого не сделали мы?
— Помимо самой напасти мир лихорадит еще и возможность сорвать главный куш, — так прокомментировал побывавший в эпицентре событий наш эксперт Михаил ЩЕЛКАНОВ, зав. лабораторией экологии вирусов НИИ вирусологии им. Д.И.Ивановского, доктор биологических наук. Вот его видение ситуации.
— В Сергиевом Посаде действительно вакцина была создана одной из первых. Но технологически процесс ее применения ускорить невозможно, т.к. ее нужно испытать и на животных, и на людях-добровольцах.
— Но весь мир встрепенулся и чуть ли не соревнуется, кто быстрее продвинет свою вакцину в очаг эпидемии… Канадцы, во всяком случае, уже берут быка за рога.
— Может быть. Но такое соревнование к науке не имеет никакого отношения. Спешка при создании вакцины — только во вред, так как могут начаться лабораторные заражения. К тому же вакцина может оказаться неэффективной. А торопятся во всем мире не с целью продвижения своих вакцин, а пока лишь с заявлениями о ее возможной готовности. Это разные вещи. Конечно, тот, кто первым создаст эффективную вакцину против вируса Эболы, тот и схватит основной куш. В какой-то мере это интересно коммерсантам.
— И в каких измерениях этот денежный куш? ВОЗ планирует выделить100 млн долларов на борьбу с Эболой...
— Думаю, от продажи этой вакцины, как и любой другой, доходы не такие уж они сногсшибательные для любой крупной фармацевтической компании. Хотя прорекламировать свое имя в этом случае можно. Но можно и очень сильно обжечься, если эффекта не будет. У нас, учитывая тот факт, что в те годы не было острой необходимости, этот вирус изучали как научный объект, ни шатко ни валко. Практического ее применения в то время не могло быть из-за отсутствия зараженных. А вакцину как биологическое оружие наша страна не использует. Теперь время пришло, и процесс в России оживился. Судя по тем усилиям воли, которые сейчас применяются, денег в России выделено вполне достаточно. И от участников процесса создания вакцины в принципе никаких нареканий сегодня нет.
— Михаил Юрьевич, вы только что вернулись из Гвинеи, из самого очага этой эпидемии. Вам не страшно?
— Считаю, Эбола России не страшна. Заявляю это как биолог с большим стажем и как человек, который побывал, как вы правильно сказали, в эпицентре эпидемии. В Гвинее я проехался даже по деревням и не увидел паники, хотя там знают об этом заболевании. Самая большая беда для них — что в Гвинее нет нормальной системы здравоохранения. В РФ, я считаю, создана идеальная система биологической безопасности для государства в целом. Возможно, самая лучшая в мире. Убежден: в нашей стране есть все условия для борьбы с любым вирусом, а тем более с лихорадкой. Это не преувеличение. В России врачам давно известно, как лечить различные виды лихорадки. При грамотной терапии без всяких вакцин можно остановить эпидемию. Даже при самых страшных инфекциях летальность не достигает 10–15%. В Западной Африке при первых госпитализациях летальность доходила до 90%, сейчас — 50%.
