В Москве 65 городских больниц. К новому году закроются 26. Список и план соответствующих мероприятий уже утвержден и даже вывешен в Сети.
Почти все эти лечебницы ранее подверглись укрупнению и превратились в филиалы других больниц, но в списке их старые названия тоже указываются: 61-я на Доватора, 59-я на Достоевского, 18-й роддом на Гольяновской, 11-я больница на улице Двинцев, 14-я психбольница на улице Бехтерева и еще двадцать одно медицинское учреждение, предоставляющее бесплатные медицинские услуги жителям Москвы.
Количество больничных коек, соответственно, сокращается на 6775 штук, а медицинский персонал общей численностью примерно 7 тысяч человек разной квалификации — от докторов наук до техничек — получает выходные пособия и полную свободу.
Тайны из этого никто не делает. Многие врачи уже знают о сокращении с декабря своих должностей. В новых штатных расписаниях для них остаются должности санитарок и уборщиков служебных помещений, поэтому они устраиваются в коммерческие клиники, а куда еще?
Кое-кто, впрочем, пытается сопротивляться. Такие люди всегда находятся. Они бьются, взывают к здравому смыслу. Проводят митинги, куда мало кто приходит, и собирают подписи под петицией президенту, которой тот наверняка не заметит.
Не заметит, потому что недовольные бывают всегда, какую бы реформу ни проводили власти. А в здравоохранении именно что реформа.
Система оптимизируется, избавляясь от излишеств. Это вам объяснит любой чиновник. Разложит на пальцах, что не нужно Москве так много больниц, когда большинство болезней прекрасно лечатся дома. Придет из поликлиники медсестра, сделает укол, зайдет участковый врач, скорректирует назначение, и необязательно для этого в больнице койку занимать, койка для тех, кто в критическом состоянии, а не для тех, кому просто хочется полежать-поболеть.
Действительно, в таком подходе есть рациональное зерно, и особенно рациональным оно кажется, когда о нем рассуждает холеный чиновник, авторитет, который видит всю картину целиком — не то что мельтешащие между палатами врачи. Как ему не поверить?
Я и сама бы поверила, если бы не знала, что поликлиники ну никак не могут взвалить на себя пациентов, которые раньше лечились в стационарах. Нет у них таких мощностей. И врачей соответствующей квалификации нет. И медсестер нет в нужном количестве.
Городские поликлиники с трудом справляются даже с теми пациентами, кто приходит на своих ногах. А если объективно, то и с ними не справляются.
Врачу на общение с больным на приеме отводится 8 минут. Собак и кошек ветеринары дольше осматривают.
Тем не менее по поликлиникам также объявлено массовое сокращение.
К новому году сократится в основном средний и младший персонал. Врачи будут исполнять свой восьмиминутный номер уже в одиночку, без медсестер. В целях оптимизации, разумеется. Откуда у них возьмутся силы и время, чтоб еще вести тяжелых пациентов — тех, кто лежит по домам?
Этого холеный авторитет уже не объясняет.
На этом месте с ним происходит пугающая трансформация. Из авторитета он превращается в дьявола — в моем, во всяком случае, воображении.
Этот дьявол, кстати, придумал адскую штуку. Ввел штрафы для поликлиник на тот случай, если они направят в больницу пациента с обострением хронического заболевания — сердечной недостаточности, бронхиальной астмы, обструктивной болезни легких. Потому что хроническое заболевание врачи поликлиники сами должны были лечить, удерживая от обострения. А не справились.
Понятно, теперь таких пациентов никакая поликлиника в больницу уже не направляет. Мы не справились, а он пусть помирает. Главное, штраф не платить. То же требование предъявлено сотрудникам «скорой». У них с весны список диагнозов, с которыми можно везти больного в стационар. Привезут с диагнозом не из списка — заплатят штраф.
Что на выходе этих адских выдумок? А то, что «скорые» пациентов в больницы не везут, поликлиники не направляют, больницы стоят полупустые, и значит, надо их оптимизировать.
Но это такой искусственно созданный выход. Реальный — другой.
В реальности в результате оптимизации огромная часть больных людей фактически оказывается вне государственной системы здравоохранения. Либо они должны обращаться к платным медикам, либо тихо загибаться в собственной постели. Два варианта, третьего — нет.
Третий был бы, если бы, оптимизируя стационары и поликлиники, чиновники от медицины одновременно создавали новую структуру, предназначенную для оказания квалифицированной врачебной помощи на дому. Чтоб ее работники ежедневно навещали больных дома, ставили капельницы, делали уколы, брали анализы, возили в специально оборудованных автомобилях на исследования в медцентры и контролировали течение болезни.
Если бы такая структура была, тогда можно и нужно было бы закрыть половину больниц и сократить штат поликлиник.
Но если такой структуры нет, проводимая оптимизация оставляет без врачебной помощи сотни тысяч жителей Москвы, которые не могут позволить себе платные услуги. Пока оно не коснулось лично вас, трудно в это поверить. «У меня полис ОМС, я москвич, всю жизнь работаю, не бросят же меня без врачебной помощи в родной стране?» — думаете вы.
На словах не бросят, конечно. Бросят на деле. Когда окажется, что дома вы не можете получать те процедуры, назначения, которые вам необходимы, а в больницу вас не берут. Когда вы увидите, что дьявол в деталях. И этот дьявол процедит сквозь зубы высокомерно и победительно: «Мы делаем реформу — великое дело. А недовольные бывают всегда».
