Вчера в редакционном кабинете взорвалась бомба. Был смертельно ранен наш военный корреспондент Дмитрий Холодов.
Через 40 минут приехала «скорая».
Ещё через 20 минут Дима умер.
Взрыв грохнул ровно в 13.00. Редакцию тряхнуло. Но мы в Москве уже так привыкли к стрельбе и к взрывам, что страха не было — только весёлое любопытство, шутки.
Увидели дым — равнодушно сказали: надо бы пожарных вызвать. И ещё через минуту:
— Там Дима Холодов остался!
Мы все ещё не понимали, что случилось. «Остался» — пожар, что ли, тушит?
Дима лежал на полу среди в клочья развороченного кабинета. Лицо совершенно залито кровью. Но рот шевелился. Может быть, он пытался что-то сказать. Было непонятно: в сознании ли?
Надежда была — лицо зашьют, обойдётся. Когда увидел живот и ноги — стало жутко. Всё разворочено. Как на войне.
— «Скорая»! «Скорая»! Где «скорая», мать её!
Дима умирал, а «скорая» всё не ехала. 15 минут, 20 минут, 30 минут. Давно приехали ненужные пожарные (мы всё потушили сами), а «скорой» всё нет. В коридоре милиция, а «скорой» всё нет. Где она, эта реанимация?!
Вот пришли. Двое, в странной форме, как у носильщиков. Не бегом по коридору, а не спеша. Глянули на Диму, издали возглас удивления, начали неуклюже открывать чемоданчик, не торопясь доставать бинты.
Всё это было так медленно, неловко, непрофессионально, что я спросил:
— Ребята, а вы — врачи?
— Врачи, врачи, — ответили «ребята» и стали бинтовать Диме лицо.
— У него же живот разворочен. Ему капельницу надо, укол антишоковый.
Капельницы не было, носилок не было. Один из «врачей» ушёл в соседнюю комнату и вёл оттуда какие-то радиопереговоры. Другой — бесполезно топтался. Приехала ещё одна машина, нашлись наконец носилки. Мы отнесли его во двор, задвинули в «скорую», и через стекло задней двери я глядел, как неумело тычется ему в ключицу медсестра, пытаясь наконец поставить капельницу. Через 40 минут после взрыва. В центре Москвы.
Наконец они поехали в Склиф. Там, в приёмном покое, Дима умер.
Это был замечательный парень! Самый лучший из нас. Совсем молодой, 27 лет. Он побывал во всех «горячих точках» — в Осетии, в Абхазии, в Чечне — и уцелел.
Он давно занимался Западной группой войск: воровством и коррупцией генералов, незаконной торговлей оружием.
Он был «враг №1» для Министерства обороны Российской Федерации.
Совсем недавно президент Ельцин, отвечая на вопрос о коррупции в ЗГВ, сказал, что расследование не обнаружило ничего серьезного. Что же ещё скажешь, если на глазах у всего мира обнимал и целовал в Берлине генерала Бурлакова — командующего ЗГВ?..
Известно, что председатель Комитета по обороне Госдумы РФ предложил Дмитрию Холодову выступить на парламентских слушаниях о коррупции в ЗГВ.
Утром Дима получил от человека, которого знал как сотрудника ФСК, номерок от камеры хранения на Казанском вокзале. По этому номерку Дима получил дипломат, где, как ему сказали, находятся документы о нелегальной торговле оружием в ЗГВ.
Дима привёз кейс в «МК», открыл и погиб.
Его убили очень богатые, очень могущественные люди. Эти люди хотят ходить в лампасах и не хотят в тюрьму.
Нас ждёт очередная пародия на расследование. Вместо поимки высокопоставленных убийц нам будут бинтовать лицо и пудрить мозги.
Но мы сделаем всё, чтобы этим генералам-гангстерам плохо спалось.
Нам никто не поможет — ни президент, ни Дума, ни Генеральная прокуратура. Всё, на что они способны, — это позорные амнистии убийцам.
Мы одни. С нами только вы — наши читатели. Мы надеемся, что вы придете на похороны героя.
/«МК» 18 октября 1994 г./
НЕВИННЫЕ РАЗГОВОРЫ
В уголовном деле об убийстве Холодова есть разговоры командира особого отряда Владимира Морозова с его женой. Разговоры эти были записаны следователями с помощью спецаппаратуры, а главное — легально (нелегальные записи суд не рассматривает).
Июнь 1996-го.
МОРОЗОВ. Мужики подогнали денежек немножко.
ЖЕНА МОРОЗОВА. За красивые глазки?
МОРОЗОВ. Да… Самое главное то, что они мне дали немножко денег. Чтобы у меня в жизни всё было хорошо.
ЖЕНА. И где они?
МОРОЗОВ. Я их оставил в сейфе. Мне страшно их сюда нести. 50 тысяч долларов.
ЖЕНА. Они тебя купить хотят.
МОРОЗОВ. Они меня практически купили. Заранее, с потрохами. Ну такая работа. Всё равно рано или поздно надо будет отрабатывать.
ЖЕНА. И как ты собираешься отрабатывать?
МОРОЗОВ. Я не знаю. Сегодня мужикам сказал: «Ставьте задачи».
ЖЕНА. Какие задачи, Володя?! Ты же завязал!
* * *
Сентябрь 1996-го. Ещё одна «прослушка» семейной беседы Морозовых.
Упоминаются клички боевых товарищей:
Максим — глава разведотдела штаба ВДВ полковник Поповских (такой позывной он использовал в Чечне).
Скорцени — Прокопенко, заместитель Поповских.
Никодимыч — заместитель начальника ГУОП МВД Батурин.
Мурзилка — Константин Мирзаянц.
Кто такие Саныч и Татарин, осталось неизвестным.
* * *
МОРОЗОВ. …Скорцени, Максим, Никодимыч.
ЖЕНА МОРОЗОВА. Они тоже, как волки, сами по себе.
МОРОЗОВ. Саныч, Мурзилка, Татарин... Кто из них все-таки патриот и кто в какую дудку дует? Вот это вот непонятно.
ЖЕНА. Всё будет нормально, главное — нам быть вместе. Вместе мы победим, правда?
МОРОЗОВ. Попробовать, может, перевалить их всех по одному? Как они мне надоели!
ЖЕНА. Пока не поздно, да? Мне кажется, стоит одного завалить, то все засуетятся.
МОРОЗОВ. А там четверо всего. Они дятлы.
ЖЕНА. А вдруг они не виноваты?
МОРОЗОВ. Да и хрен с ними. Они кучу невиновных людей на тот свет отправили. Наверное, невиновных, я так думаю. По крайней мере мне так кажется. Просто так, по приколу отправили.
ЖЕНА. Ну не по приколу, наверное.
МОРОЗОВ. Не знаю, мне так кажется, прикол. Можно было всего этого избежать...
ЖЕНА. Ну а ты сам собираешься что делать?
МОРОЗОВ. Поприкалываться так же, как они. Чего бы и нет? Они же считают, что они боги. Они могут перечеркнуть кого угодно... Сволочи они! Из всех жертв, которые были, была только одна, которая действительно заслуживала внимания, что его действительно нужно было уничтожить, потому что он просто так убил кучу людей...
<...>
МОРОЗОВ. Я могу в принципе завтра-послезавтра дать согласие и на неделе иметь порядка двухсот тысяч долларов. Но я их должен отработать. А там противник совсем другой. Там бронированный, тяжелый, с кучей людей. В принципе нет ни одного человека, которого нельзя было бы достать. Даже президента можно достать при желании.
ЖЕНА. Маловато денег за такого бронированного.
МОРОЗОВ. Двести? Это только одна контора за него двести платит...
<...>
МОРОЗОВ. Слишком много людей на тот свет отправили, которые вообще к преступлению отношения не имели... Не хочу брать на халяву грех на душу. Я согласен работать бесплатно во имя людей, а не дерьма... которое к власти рвётся. Это мне для чего? Надо разобраться во всем этом. Победить. Хотя бы для того, чтобы никто не страдал на халяву. Этот корреспондент... Эти козлы захотели именно так. Пацан погиб, семья страдает... Кто-то дорого заплатил, наверное...
Во время процесса эти записи цитировались и обсуждались.
В оправдательном приговоре об этих записях нет ни слова.
Продолжение темы читайте здесь.
