Борисов, и сам будучи немолодым человеком, обратился в агентство недвижимости, для того чтобы заключить с кем-нибудь договор ренты, вложить быстро обесценивающиеся деньги и в будущем обеспечить сына отдельным жильем. Получилось, что он приобретал жилье в рассрочку, причем без процентов. Сергей Васильевич ежемесячно переводил Богдановой деньги, оплачивал все коммунальные платежи и налоги и делал все это без всякой задержки.
В день заключения договора ренты Богданова оформила на Борисова завещание. Причем, будучи владелицей участка с домом, автомобиля, гаража и многочисленных вкладов, она завещала Борисову только квартиру. Он ни на что больше никогда и не претендовал.
В 2010 году Богданову стала посещать какая-то женщина, которую раньше в гостях у Валентины Ивановны никто не видел. И вот 27 апреля этого года в Преображенский суд Москвы поступило исковое заявление о признании договора ренты между Борисовым и Богдановой недействительным, так как 88-летняя Богданова не понимала значения своих действий. Заявление было подписано представителем Богдановой, Ольгой Владимировной Ипатовой.
Суд, как и положено в подобных случаях, вынес определение о проведении судебно-психиатрической экспертизы.
А 7 ноября 2010 года в суд пришли две телеграммы от Богдановой. В первой говорилось о том, что она отказывается от психиатрической экспертизы, так как никогда в жизни не лечилась у психиатров и не лежала в психиатрической клинике. А во второй было написано: «Заявление. Прошу ликвидировать мою доверенность Ольге Владимировне в связи утратой моего доверия к ней. Прошу по всем вопросам расторжения договора ренты с Борисовым обращаться ко мне». Через два дня Богданова подала в суд заявление того же содержания, причем там говорилось, что она хочет расторгнуть договор, потому что Борисов не помогает ей, а она, инвалид I группы, хочет лечиться в хорошей клинике и нуждается в особом уходе.
То есть в этом заявлении Богданова говорит о том, что, по ее мнению, Борисов не выполняет условий договора, между тем как в исковом заявлении, подписанном Ипатовой, речь идет совсем о другом, а именно о том, что Богданова не руководила своими действиями.
И получается, что Богданова и ее представитель действуют несогласованно, то есть Богданова говорит одно, а Ипатова от ее имени пишет совсем другое.
21 декабря 2010 года судья Е.Лукина признала договор между Богдановой и Борисовым законным и отказала в удовлетворении иска.
Богданова это решение не обжаловала.
Борисов продолжал ежемесячно вносить платежи.
А 22 апреля 2012 года Валентина Ивановна умерла. Похоронил ее Борисов — больше желающих не нашлось.
■ ■ ■
В сентябре Борисов начал делать в квартире ремонт, а 29 октября 2012 года в Преображенский суд поступило исковое заявление от гражданки Украины, некоей Нины Васильевны Корчун, из которого следовало, что она племянница и наследница умершей Богдановой, а договор ренты следует признать недействительным, так как 22 апреля 2010 года Богданова завещала все свое имущество ей. Сюжет классический.
И что интересно: заявление от имени Корчун было подписано по доверенности О.В.Ипатовой — помните, той самой дамой, от услуг которой в свое время отказалась Богданова. То есть Ипатова и после смерти своей доверительницы продолжала действовать вопреки тому, чего добивалась Богданова.
Суд истребовал у нотариуса Брежневой наследственное дело.
При этом обнаружилось феноменальное обстоятельство. На обороте оригинала завещания имеется рукописная запись: «Дорогой Нине Васильевне — от всего сердца желаю доброго здоровья и всего самого-самого доброго и наилучшего! И.Кириллов, 12.10.2012».
Я не знаю, кто такой И.Кириллов, оставивший на завещании теплые пожелания Нине Васильевне Корчун. Но до сих пор я думала, что подобные слова принято писать на поздравительных открытках. Подарок прилагается. А тут, похоже, завещание и есть подарок — то есть старушку Богданову вместе с ее завещанием подарили мадам Корчун как превосходно сработанную вещь. Тогда понятен и смысл записи.
Помнится, раньше дамам дарили духи и украшения, но, видно, времена изменились.
Суд истребовал все медицинские документы и вынес определение о назначении посмертной судебно-психиатрической экспертизы. Проведение экспертизы было поручено Московскому областному центру социальной и судебной психиатрии.
16 сентября 2013 года комиссия экспертов вынесла заключение, из которого следует, что однозначно решить вопрос о психическом состоянии Богдановой в момент заключения договора ренты не представляется возможным. Во-первых, сведения в медицинских документах противоречивы, и во-вторых, Богданова в 2009–2010 годах совершила ряд последовательных и целенаправленных действий, то есть подписала договор ренты, завещание и доверенность, получила свидетельство о государственной регистрации права на земельный участок, доставшийся ей от мужа, и пр. Иначе говоря, в это время Валентина Ивановна была социально активна и совершенно ясно выражала свои намерения.
Судя по всему, у нее был сложный характер: в указанное время она купила место на Хованском кладбище, а потом забрала деньги обратно, заключила договор ренты, а потом решила его расторгнуть, выдала доверенность, а потом ее отозвала и т.д. Похоже, она все прекрасно понимала и просто капризничала: сегодня хочу так, а завтра — этак. Такое случается, ведь человек, у которого не было детей, привык жить для себя. Что ж, капризничать по закону не запрещено.
И вот в декабре судья Т.Н.Сакович определила: исковое заявление Корчун к Борисову оставить без рассмотрения. Дело в том, что истец дважды не явился в суд, хотя, как значится в определении суда, был надлежащим образом извещен.
Однако 17 февраля 2014 года судья свое определение отменила и возобновила слушание. Почему? Потому что Ипатова обратилась в суд с заявлением о том, что истец не явился в суд, поскольку не был оповещен о дате судебного заседания — опять-таки цитата из определения суда.
А в заявлении Ипатовой значится следующее: «В связи с отпавшими обстоятельствами со стороны истца… возобновить производство по делу».
Запомните эти слова: отпавшие обстоятельства.
■ ■ ■
Итак, слушание возобновлено.
Проводится повторная судебно-психиатрическая экспертиза.
В марте 2014 года некая автономная некоммерческая организация (АНО) приходит к выводу о том, что Богданова во время заключения договора ренты не понимала значения своих действий.
Выяснилось, что у экспертов этого АНО нет сертификатов, диплома о профессиональной переподготовке по специальности «судебно-психиатрическая экспертиза» и лицензии. Кроме того, они пришли к выводу, что с 2007 года Богданова страдала деменцией (то есть слабоумием) и поэтому не могла понимать значения своих действий в момент подписания договора ренты. Однако, несмотря на многочисленные обследования, у Богдановой констатировали лишь естественное для ее возраста снижение памяти и интеллекта, а диагноз «деменция» появляется лишь через три года после заключения сделки, то есть в 2012 году. Между тем экстраполировать диагноз «деменция» на более ранний период, то есть до того времени, когда он был официально установлен врачом-психиатром, нельзя.
Вот ведь какая сложная наука судебная психиатрия…
И перед следующим судебным заседанием Борисову позвонил второй представитель Корчун. По словам Борисова, тот сразу взял быка за рога и сказал, что дело Борисов практически проиграл, поэтому нужно продавать квартиру. Что ж, по закону стороны могут прийти к мировому соглашению. Однако Борисов от него, скажем так, с благодарностью отказался. Оно показалось ему странным. К этому моменту Борисов обратился за помощью к другому адвокату, и новый адвокат отправил на Украину несколько запросов, чтобы наконец выяснить, знает ли Корчун о судебном слушании и является ли она на самом деле родственницей умершей Богдановой.
Однако повестку Нине Васильевне Корчун вручить не удалось. Зато удалось выяснить, что такое «отпавшие обстоятельства», на которые ссылалась представитель Корчун Ипатова.
Оказалось, что 3 декабря 2013 года Корчун умерла, о чем в отделе государственной регистрации актов гражданского состояния города Харькова сделана актовая запись №15930.
А в соответствии с ГК РФ действие доверенности прекращается со смертью выдавшего ее гражданина. Точка.
И выходит, что с 17 февраля 2014 года в Преображенском суде действующие по доверенности Корчун Ольга Ипатова и Александр Горьков представляют покойника.
■ ■ ■
Давайте зададим себе простой вопрос: кого суд обязан уведомлять о датах судебных слушаний — стороны, то есть истцов и ответчиков, или их представителей? По закону именно стороны. Это представляется естественным: ведь истец поддерживает связь со своим представителем, вот он ему и сообщит, на какой день назначено следующее судебное заседание.
На самом же деле все происходит ровно наоборот: многие суды в нарушение закона предпочитают уведомлять представителей сторон. И получается, что истцы и ответчики в случае недобросовестной деятельности своих представителей просто отлучены от судебного слушания.
Второй вопрос: должен ли суд обязать стороны явкой в судебное заседание? Чтобы не представители, а конкретно истцы и ответчики изложили свои требования?
Ответ: нет, суд не может обязать стороны явкой. Если они хотят — приходят, не хотят — не приходят.
Сергей Борисов — добросовестный плательщик ренты, то есть явление в наши дни из ряда вон выходящее. Все СМИ полны историй о том, как мошенники под видом договора ренты отбирают у стариков и инвалидов жилье, а тут человек на старости лет решил обеспечить сына жильем, вложил свои накопления в договор ренты и честь по чести исполнил все, что требовалось по условиям этого договора.
И вдруг на сцене появляется таинственный персонаж — Нина Васильевна Корчун из города Харькова, о которой по сей день доподлинно неизвестно, была она на самом деле родственницей старушки Богдановой или нет. И не забудьте о загадочной надписи на завещании в пользу Корчун — она, как тревожная кнопка, сигналит о каком-то происшествии с Богдановой, смерть которой является подарком Нине Васильевне Корчун.
Идем дальше: Богданова отказалась от услуг Ипатовой, тем не менее именно Ипатова представляет интересы таинственной наследницы.
И вот при таких более чем сомнительных обстоятельствах суд ни разу не утруждает себя уведомлением Корчун о дате судебного слушания. Между тем, извините за назойливость, суд обязан был извещать истицу, и в деле должны быть следы этого действия, то есть конверт, который вернулся, или уведомление о вручении. Пусть речь идет об Украине, это другое государство — какое это имеет значение? А в деле Борисова нет никаких следов того, что суд направлял Корчун повестки. И это притом что истец, Нина Васильевна Корчун, ни разу не появлялась в суде и никогда не принимала участия в судебном заседании.
И получается: ни одна живая душа понятия не имеет, кто на самом деле приходит в суд и чьи интересы этот «кто» в действительности представляет. То есть государство тратит бешеные (наши с вами) деньги на виртуальные представления, которые обходятся куда дороже, чем гастроли самых ярких звезд мировой эстрады.
И можно сколько угодно рассуждать о состоянии нашей судебной системы, но зачем взмывать в облака, когда тут, на грешной земле, никто не удосужился отправить письмецо в конверте, то есть не исполнил самого простого действия, предписанного законом. Самого простого.
Помните, как говорится в детском стишке:
Враг вступает в город,
Пленных не щадя,
Оттого что в кузнице
Не было гвоздя.
Надеюсь, что председатель Московского городского суда Ольга Егорова обратит внимание на дело о мертвых душах, которое слушается в Преображенском суде. Николай Васильевич Гоголь, том третий. Бессмертная классика.
