Этот материал начался с одной истории, которую мне поведала беженка из Луганской области Людмила Кумшацкая.
— У нас в Красном Луче, что недалеко от Луганска, есть детский дом. Туда пару раз каким-то чудом доходила гуманитарка. Так в эти дни к учреждению сбегались люди со всего города. За пару часов все разобрали, — вспоминает девушка. — Теперь в этом детдоме поселились практически все наши немощные старики, малоимущие приходят туда кушать и все с нетерпением ждут, когда же снова придет гуманитарка.
Сейчас в Луче стало совсем плохо. Закончились детские смеси. Моя знакомая вынуждена кормить новорожденную гречкой! А желудочек маленького ребенка еще не может переваривать такую пищу.
Непросто у нас и старикам. Например, на моей улице живет ветеран войны, заслуженный человек. До войны у него была пенсия повышенная, масса льгот, так от него дети и внуки не вылезали — он им всем помогал. А сейчас пенсии перестали платить, и старик оказался никому не нужен. Мы всей улицей его подкармливаем. Чтобы не помер с голоду...
Мало кому известно, что гуманитарная помощь, которую отправляют в Донбасс из России, доходит только до Донецка и Луганска. Дальше проезда нет. Да и от груза ничего не остается. Разбирают все в больших городах.
«Продала за гроши кольцо, чтобы прокормить ребенка»
К Наталье Морозовой из Красного Луча я обратилась с одним вопросом: «Как вы сейчас живете?».
В ответ обиженно: «Поверит ли кто? Да и с чего начать, не знаю... Может, рассказать про то, что нам с июня никому ни копейки не заплатили. Хотя нет, шахтерам недавно выдали зарплату за июнь. Ребятам, правда, чтобы снять деньги, пришлось в другую область ехать.
Или поведать вам историю про одну нашу местную бабушку, которая уже несколько недель стоит у трассы с протянутой рукой, на хлебушек побирается, а у самой слезы на глазах, потому как стыдно... Или про то, как военные мужика вчетвером ногами лупили — за то, что он, голодный, украл у их командира кусок мяса. А когда я однажды подошла к людям в форме — попросила помощь на полуторагодовалого ребенка, — они отвернулись: «Ничем помочь не можем». А позже я увидела, как бездомная собака одному из них штаны порвала, так он орать стал, что портки его 700 гривен стоят. Вот откуда у них такие деньги?»
Кажется, в голове у этой женщины все перемешалось. Как и у многих простых жителей небольших городов Донбасса. На «своих» и «чужих» они давно никого не делят. В какой-то момент им стало все равно, на чьей стороне правда, кто за кого и зачем воюет. Все думают об одном — как бы не помереть с голоду, пережить зиму и из чего варить завтра обед.
— Мы уже давно ничего не понимаем, — продолжает Наталья. — Зато недавно на центральной площади у нас выступал какой-то пришлый казак. Мы собрались все, думали, гуманитарную помощь раздадут или что дельное по выплатам скажет. А он нам рассказал про пять бандитских группировок, которые держат город. Утверждал, что все у нас хорошо будет, если власть окажется в одних руках. Мы тогда лишь плечами пожали и разошлись. Нам-то что от этих группировок, когда дома есть нечего...
— Когда вы поняли, что в Красный Луч пришел голод?
— Голод приходил постепенно. У меня на руках полуторагодовалый ребенок, с ним поначалу об экономии не думала, поэтому глобальных запасов не делала. Люди поумнее гребли из магазинов поначалу так, будто готовились к концу света. Первое, что исчезло с продуктовых полок — соль и уксус. Это начался сезон «закупорки» овощей — без этих запасов многие бы до зимы не дотянули.
Те, у кого деньги водились, забили свои погреба вермишелью, крупами и картошкой. Вот у меня крупы хватило ненадолго. А когда закончились все деньги, я продала золотое кольцо — подарок мужа на рождение нашего сына. Малыша ведь надо было чем-то кормить. За грамм золота мне объявили цену в 160 гривен (около 500 российских рублей). Барыги пользовались ситуацией, понимали, что мы в безвыходном положении.
— Гуманитарную помощь вроде на маленьких детей худо-бедно выдавали…
— Говорят, и сейчас что-то выдают, только рассчитана она на детей до полутора лет. Будто потом малыши перестают кушать. Причем давали всего 4 баночки детского питания на 10 дней. По пятницам выдавали на одного новорожденного 15 памперсов на неделю.
Вы не представляете, какая очередь выстраивается за этими памперсами — больше сотни человек в последний раз стояло. Последний раз я отправилась за памперсами с малышом, не с кем было сына оставить. В очереди стояла женщина с 7-месячной малышкой. На улице в тот день заметно похолодало. Помню, стояла эта женщина, ребенок у нее на руках разрывался от крика, она попросила, чтобы ее пропустили без очереди. Народ сделал вид, что не услышал ее просьбу. Тогда я психанула, обратилась к ополченцам, которые раздавали эти памперсы, чтобы женщин с грудными детьми без очереди обслужили. Так нас только в середину этой очереди удалось впихнуть. Люди, которые стояли в начале, не пропустили никого. А потом еще все время упрекали нас, будто мы своими детьми спекулируем. Дело чуть до драки не дошло. Многие тогда ушли несолоно хлебавши — памперсов не досталось.
По словам другой жительницы Красного Луча, в городе вовсю идет спекуляция памперсами. Особо нуждающимся продают один памперс за 5 гривен (20 рублей).
— Детское питание в магазинах есть?
— Даже если бы оно и было, что толку? Денег-то ни у кого нет, чтобы его купить…
— Сами-то вы что сейчас кушаете?
— До недавнего времени ели груши, огурцы — все, что выросло на моей одной сотке огорода. Умудрялись вермишель и кашку варить. Какое-то время сильно не голодали. Голод пришел с наступлением осени, когда все запасы были съедены.
— Как выживают детские дома?
— Есть у нас дом малютки. Оттуда вроде детей недавно куда-то вывезли. Там теперь один сторож остался. Какое-то время туда свозили гуманитарную помощь, вот он ее и охранял. А сейчас охранять стало нечего.
— Как часто приходит гуманитарная помощь?
— Гуманитарка до нашего города дошла всего один раз. Я о ней узнала на третий день. Объявлений нигде не висело о том, что привезут помощь. А те, кто рядом живет, по три раза сходили к пункту выдачи. Я когда прибежала к дому малютки, там ничего уже не осталось. Все расхватали. Всего 2000 пайков дошло до населения. На семью давали килограмм перловки, килограмм гороха, полкило сахара, три банки тушенки по 350 граммов и пачку чая. Первым счастливчикам даже гречку выдали.
— Жители Красного Луча рассказывали, что приходилось драться за буханку хлеба.
— Про хлеб отдельная история. Его к нам возят из Петровского, это где-то 40 км от нас. С раннего утра у пункта выдачи выстраивается очередь, люди страшно ругаются, чтобы заполучить эту краюху хлеба. Сначала выдавали в одни руки по полбуханки, сейчас вроде стали по батону давать. У меня пока мука была, я свой пекла. Сейчас уже заканчивается.
«Люди идут на самоубийства от безысходности»
— Люди, которые уезжают из города, наверняка продают какие-то ценные вещи?
— Распродают кто что может. Только вот покупателей сейчас днем с огнем не сыщешь. Мои знакомые новый холодильник сдали всего за 2000 гривен (6000 рублей), когда брали его аж за 6000 гривен. Ноутбук отдали за 1000 гривен, хотя его цена не меньше 4000.
— Кто же это все покупает?
— В основном те, кто держит магазины — у них какие-то деньги есть. Мы их богачами считаем. Вот только в долг они продукты перестали давать. У многих их должников сумма долга за 2000 гривен перевалила, а отдавать нечем. Мне пока еще молоко иногда выдают. Думаю, эта лавочка тоже скоро прикроется.
— В связи такой обстановкой воровство в магазинах участилось?
— Конечно. Когда город начинали бомбить, люди бросали все и бежали в бомбоубежище. Так в это время находились смельчаки, которые не прятались по подвалам, а вскрывали ларьки, магазины, тащили все, что в руках умещалось. И в этот же день спускались к нам в бомбоубежище и продавали мужикам водку и сигареты. Однажды, когда мы сидели в бомбоубежище, у одной женщины вытащили из сумочки все деньги — тогда она еще «детские» получила. Недавно я заметила такую картину: возвращаюсь после прогулки с малышом, смотрю — легковушка возле одного дома притормозила. Оттуда вышли здоровые мужики и начали выгружать коробки с обувью. Наверняка где-то сперли, а теперь прятали. Ничем не гнушается народ.
— Но от голода вроде люди пока еще не умирали?
— От голода не умирали, а вот от безысходности — да… Недавно на нашей улице один мужчина, инвалид без ноги, повесился. Провисел целый день: родственников у него нет, снимать было некому…
Знаете, почему так все происходит? Потому что лекарств не стало. Вот инвалиды решают сами уходить из жизни, чем мучиться. Моя соседка в больнице работает, говорит, суицидов много стало, только и успевает зашивать — кто вены вскрывает, кто ножом себя пырнет… Покойников хоронят скромно: завернули в простыню и закопали. Без гробов и цветов. Если у умершего остались родственники, то на поминки дай бог сварят борщ — так у нас положено, — это и будет вся поминальная еда.
— Газ, свет, тепло в вашем доме пока есть?
— В микрорайонах газа нет уже два месяца. У нас долго не было еще и света. Потом дали. Что-то там ремонтировать стали, так у меня микроволновка сгорела, полетели хлебопечка и стиральная машина. Чинить все это не на что. Да и зачем, когда порошок закончился. Муки тоже больше чем на неделю не хватит.
— Как вы готовитесь к наступлению холодов?
— У нас же угольный городок — печки углем топим. Уголь, правда, не по карману многим сейчас. За тонну мелкого угля просят от 800 до 1000 гривен. А его надо 4–5 тонн. Для нас это неподъемные деньги. Так что приходится запасаться дровами. Теперь на улицах нашего города часто можно увидеть драки за уличные тополя, они у нас бесхозные. А поленья всем нужны. Таким образом скоро ни одного деревца в Луче не останется.
— Школы, детсады функционируют?
— Школы открылись с 15 сентября. Правда, детей там совсем мало. Работают учебные заведения до полудня. Завтраки-обеды отменили. Родители сами собирают детям сухие пайки — «тормозок» дают с чаем, о бутербродах многие уже забыли, варят овсянку в чашке или делают домашний йогурт — закупились еще зимой сухим молоком, на том и держатся. Также молодым мамам отменили все субсидии. На детей до полутора лет обещали выдавать по 800 гривен (2400 рублей). Но как на эти средства прокормить ребенка, если бутыль молока стоит 20 гривен, про мясо я уже молчу. Вроде на рождение ребенка тоже должны были выдавать по 320 гривен (900 рублей)... Но это все пока только на словах.
— Почему же вы не уезжаете с Украины?
— Денег нет. Бензин нам из России возят по бешеным ценам — 20 гривен (62 рубля) за литр. Вот и считайте, во сколько мне обойдется отъезд. Даже в таком крупном городе, как Донецк, нехватка бензина. Осталось всего 8 заправок, да и те не всегда работают.
— Самое страшное воспоминание прошедшего лета?
— Четверо суток мы сидели в сыром подвале заброшенного дома. Рядом находился колодец, откуда почему-то в подвал стекала вода. Черпай, не черпай ее — все равно жуткая сырость была. Жгли там свечки, дышать было совсем нечем. Благо в перерывах между минометной стрельбой удавалось выбежать на улицу, вдохнуть глоток воздуха и на костре сварить малышу кашу. Но самое страшное началось потом, когда мы выбрались из этого погреба.
Все стали кашлять, боялись, чтоб туберкулеза не было. Я ведь в этой яме лежала на голой земле и закрывала ребенка. В итоге застудила себе почки, уши, воспалилась грудь — началось загноение. Слава Богу, нашлись девочки-волонтеры из Харькова, которые дали мне какие-то лекарства от воспаления молочных желез. Тем не менее уже месяц я практически не слышу — воспаление уха теперь не проходит, а лекарств никаких в городе нет. Вот такая у нас здесь война…
«Когда закончится война...»
Другая наша собеседница — Тамара. Учительница начальных классов из Донецка. Вот ее самые яркие воспоминания о войне.
— 1 октября у нас была школьная линейка. Линейка прошла быстро, но душевно. Дело в том, что летом в нашу 46-ю школу попал снаряд, и родители своими силами сделали ремонт крыши и актового зала, о чем директор сообщила на празднике и низко поклонилась. Плакали все. Первый урок был весьма актуальным. Тема: «Как себя вести во время артобстрела». Учебный процесс продлится всего 2 дня для нашего Куйбышевского и для Киевского районов Донецка. Теперь, до особого распоряжения, родители сами учат своих детей. Когда возобновятся нормальные занятия, никто не знает...
По словам учительницы русского языка и литературы одной из луганских школ Татьяны Ефремовой, ее подопечные отправились в школу 1 октября.
— Тема сочинения в этом году была не стандартная — «Как я провел лето», а немного другая — «Как я выжил этим летом». Но дети сочинения так и не успели сдать. Занятия как начались, так и закончились... Два дня проучились дети.
Те, кто живет в Донецке, считают, что им еще повезло по сравнению с теми, кто прописан в области.
— Гуманитарную помощь в Донецке получают не все, но жизнь здесь как-то теплится, — рассказывает Тамара. — О том, что к нам придет голод, все подозревали, поэтому консервировали, замораживали, сушили овощи, фрукты, грибы в три раза больше, чем в мирное время. Плохо с медицинской помощью. У меня двое детей, оба астматики, без лекарств нам нельзя, а цены выросли в три раза. Проблемы в больницах с вакцинами. Например, если кого-то покусает собака, то прививку от бешенства не сделают — закончились препараты в городе. А хорошие лекарства чаще заменяют дешевыми аналогами. Моя мама, инвалид 1-й группы, медикаменты получила один раз. Наш «пенсионный фонд» — так мы окрестили наших бабушек — крепкие орешки, держатся. Они дети войны и часто сейчас повторяют: «Мы родились в войне и умрем в войне». Одна бабулька, моя соседка, недавно попала в больницу. Когда вышла оттуда, узнала, что внучка продала ее жилье и уехала в Россию. Сейчас старушка живет у соседей, что дальше — не знает. Говорит: «Остается только молиться».
Вот еще небольшие зарисовки от обычных жителей Донбасса.
Даниил из Донецка: «Возле ТЦ «Кристалл» уже несколько дней сидит на лавке дедушка, говорит, что его сюда привезли и сказали ждать. Утверждает, что его должны забрать родственники и отвезти в Россию. Вот он сидит и никуда не уходит. С его слов, зовут его Бутков Александр Пантелеевич, живет на улице Крупской. Мы думаем, что таким образом родственники попросту избавились от старика как от обузы. А сами укатили в более безопасное место»...
Наталья Павленко-Яковлева из Донецка рассказывает: «В центре города горячую воду дают по часам — с 19.00 до 22.00. В отдаленных районах с этим хуже, некоторые люди по 60 дней без воды сидят. Больницы работают, правда, во многих клиниках выбитые стекла забиты фанерой, ремонтировать не на что.
Комендантский час начинается в 23.00. В это время город вымирает. В Донецке стреляют каждый день. Одна моя знакомая месяц не ходила на работу, так как сидела либо в подвале, либо на его пороге.
Страшно было в июле. Бывало, по городу пройдешь километр и ни одной живой души не встретишь. Или часто можно было увидеть картину: бредут люди по центру города под грохот снарядов и читают вслух «Отче наш»...
Пару месяцев назад люди перестали платить за квартиры, потому как нечем. В магазине часто можно заметить, что на кассе народ расплачивается мелочью — по 10 гривен. Многие разбили свои копилки и достали эти гроши.
Когда нас спрашивают о планах и мечтах, то все начинают диалог с одной фразы: «Когда закончится война...»
