Ира Жукова приехала поступать в Московский государственный университет экономики, статистики и информатики из родного Харовска Вологодской области. Баллов для зачисления на бюджетное место она чуть-чуть не добрала. Но на дворе стоял 2007 год, когда государство запустило широко разрекламированный проект господдержки образовательных кредитов для детей из небогатых семей «КРЕДО». И Ира стала его участницей.
Мажорную информацию о кредите абитуриентка взяла с официального сайта вуза, а потому ни минуты не сомневалась ни в государственном статусе программы, ни в поддержке государства, ни в предложенных условиях. А они и впрямь были отличными: деньги на образование давались под 10% годовых, в то время как ставка обычного потребительского кредита тогда была в 2,5-3 раза выше. Более того. Долг предполагалось выплачивать только по окончании вуза — т. е. через пять лет и три месяца, данных в виде бонуса на подыскание высокооплачиваемой работы. Чего ж не взять такой кредит, вскоре прозванный «благотворительным»?! Поборов вековые опасения, испытываемые нашими людьми каждый раз, когда приходится иметь дело с родимым государством, сделать это решились сотни абитуриентов.
Поначалу, казалось, все шло хорошо — лишь позже выяснилось, что банковские отделения, оплачивая учебу своих клиентов рублями, открывали им по два счета: рублевый и валютный, перебрасывая средства с одного на другой, и зарабатывая для себя тем самым дополнительные проценты. Но это были еще цветочки. Вскоре грянул реальный судный день.
28 августа 2009 года российское правительство обнародовало Постановление № 699, дозволявшее студентам-участникам программы «КРЕДО» перезаключать договоры с банком на более выгодных условиях — не 10%, а 5,5% годовых. Потери банка обещало возместить государство. Но на то он и банкир, чтобы, в отличие от простого человека, в посулы власть предержащих не верить, а себе в убыток не работать. И, придя с первым же после этого счетом из вуза за новым траншем, участники программы столкнулись с необходимостью написать заявления о новых условиях займа. Правда, не об уменьшении ставки с 10% до 5,5%, а о полном отказе от участия в программе и о кредитовании на несоизмеримо более тяжелых условиях.
В противном случае, рассказывает Ира Жукова, «денег не давали, а в банковских формулярах предлагали указать причину такого отказа — программа не вышла, нужны деньги, не устраивают условия и т.д.». Так до конца учебы - с декабря 2009 года по апрель 2012-го - банк и давал ей «подписывать заявления на кредиты, заведомо предполагавшие отказ от участия в госпрограмме на новых условиях».
Новые, кабальные условия, как оказалось, подписала не одна Ира, а сотни участников программы. И вот итог: для них процентная ставка составила 40-50% и выше - дешевле было бы взять тот самый обычный потребительский кредит, а общая сумма долга, что называется, ушла в астрал. А так как таких денег нет практически ни у кого, по всей стране против заемщиков идут судебные дела — на сегодняшний день их более 200. Так, Петрозаводский горсуд в Карелии, например, проверив жалобу на судебного пристава, который, по мнению банкиров, не все отобрал у бывшего «Кредо»-студента, заверил истца, что пристав забрал все, и больше брать нечего. Ничего себе, программа господдержки образования!
По иронии судьбы, наибольшая доля пострадавших «Кредо»-студентов — около 21% - приходится на Санкт-Петербургский госуниверситет, где учились два первых лица государства - Путин с Медведевым. Думается, это — хороший повод задать им, а также главе Минобрнауки Дмитрию Ливанову главный вопрос: как могло государство, официально запуская такую программу, самоустраниться от контроля за ее реализацией и не пресекать злоупотреблений доверием абитуриентов ?!
