На экране мы все чаще видим картинки — счастливые беженцы рассыпаются в благодарностях к волонтерам. А за ширмой остается то, что не покажут по ТВ и не расскажут те, кто вчера пережил ужасы войны. Потому как неудобно…
Почему граждане Украины не могут найти работу в России, кто наживается на беженцах, чем недовольны жители Славянска и Краматорска и на какие шаги могут пойти от отчаяния — в материале «МК»...
Соцсети сегодня переполнены вакансиями для беженцев с Украины.
Сотни милосердных людей готовы предоставить в безвозмездное пользование жилье братьям-славянам.
Десятки предприятий и частных компаний берутся трудоустроить жителей Украины.
Живи — не хочу. Казалось бы, лучше даже, чем в мирной некогда Украине.
Однако на деле перспектива жить в России — не такая уж и безоблачная.
Итак, первое, с чем сталкиваются беженцы, — с невозможностью пересечь границу. Хотя на каждом углу до сих пор кричат: «При переходе границы препятствий чинить не станут».
Елена Зелянина: «Просто так детей за границу не вывезти. Если б все было так просто, уже сотни тысяч таких, как мы, были бы в России. Существует негласное указание — не выпускать с Украины детей и мужчин, чтоб гигантского потока беженцев избежать. Если вы сделаете себе загранпаспорт, детям проездные документы с фотографиями, как для дальнего зарубежья, нотариальную доверенность от папы на вывоз детей, распечатаете все нормативные акты, которые могут потребоваться, то можно попытаться. И это в условиях боевых действий? И, скорее всего, нужно будет еще денег дать погранцам.
Но гарантии никакой нет, что выпустят. Когда совсем не к чему придраться, говорят: «Данные в паспорте не совпадают с данными в компьютере, вернитесь в свой паспортный стол для уточнения». В любом случае билеты берите только до таможни, если повезет, там доплатите и поедете дальше. Но везет далеко не всем…»
Работу и жилье тоже найти непросто.
Вот история Юлии Горбач из Донецка:
«Бежать решили в Крым. Поехали задолго до страшных событий, потому что на то время это был единственный шанс нормально проехать границу. С жильем хорошо, вот только с платным. Бескорыстных людей, готовых приютить, здесь оказалось очень мало или они уже помогли другим беженцам. Мы не можем сейчас снимать жилье, так как нет работы, значит, и деньгам неоткуда взяться. Муж пытается найти работу, но пока безрезультатно. Недавно ему предложили работу за три тысячи рублей в месяц. Это просто смех.
Поездки по службам ФМС не дали вразумительных ответов, что конкретно нам нужно сделать. В Симферополе в центре поддержки беженцев, пока муж пытался хоть что-то выяснить и сделать, я с ребенком просидела 4 часа под дождем. Муж меня и ребенка записал на поселение, но за две недели так никто и не позвонил. Пособия никакого нам не положено — так сказали в ФМС. Хотя люди из России пишут, что положено. Кому верить, не знаю. Написали просьбу о помощи в соцсетях. Откликнулись 3 человека. Это из всей России — три. А по факту помог только один, прислал 1000 рублей. И на том спасибо. Ходят слухи, что Путин сказал брать беженцев на работу, но работу с украинским паспортом найти нереально. В Симферополе сейчас очень много беженцев. Многие из них так же остались без помощи, как и мы».
Юлия Стеблянко из Краматорска: «Мы молодая семья с 3-летним ребенком. Приехали в Наро-Фоминск. Снимаем квартиру — жильем никто не обеспечивает. Муж пытается найти работу — безрезультатно, принимают только граждан РФ. С квартиры нам придется съезжать, деньги заканчиваются. Я уже к кому только не обращалась, разве что до Путина не дошла. Но достучаться ни до кого не могу. Обещали предоставить временное жилище — посмотрим…»
Мария Петренко: «Приехали с мужем и сынишкой (1,8) в Воронеж. Искали квартиру.г Пришли в агентство, с нас взяли 3 тысячи рублей за договор. Дали адрес. Но обманули. По тому адресу нам никто не открыл дверь. Деньги нам не вернули. В итоге мы нашли квартиру. Теперь остались со 100 рублями в кармане».
Ирина Ярмош: «Я нахожусь в Таганроге. Сама из Славянска. Но жить здесь невозможно. Тут сыро и дожди. Живем в лагере около моря. Детки кашляют постоянно, многие подхватили воспаление легких. Думала уезжать обратно, но узнала, что дома нашего уже нет. Поедем в Сызрань — там живет моя бабуля. Но средств на дорогу нет».
«Беженцы прячутся на заброшенных дачах и селятся у первых встречных»
За последний месяц в миграционную службу только по Петербургу и Ленобласти обратились около 4 тысяч граждан Украины, около 1400 жителей юго-востока попросили временного убежища, 74 человека — статуса беженцев.
В действительности же количество людей, бежавших с Украины в Петербург, гораздо больше.
Просто одни не доходят до миграционных служб, другие надеются на авось и добрых волонтеров.
О проблемах беженцев с Украины не понаслышке знает Валентина Железная, куратор проекта «Мирное небо» по Петербургу и Ленобласти.
— Валентина, правда, что беженцы боятся обращаться в миграционную службу?
- Их пугают, что если они обратятся за временным убежищем или статусом беженцев, у них отнимут украинские паспорта — и они никогда не смогут вернуться на родину. Или же им говорят, что если они не сдадут документы в УФМС, то их поймают и отправят обратно в «горячие точки». И поэтому, приехав в наш город, они забиваются в углы, прячутся на заброшенных дачах или селятся у первых встречных.
— Они надеются вернуться на родину?
— Большинство из беженцев пока не понимают, что происходит. Когда я им предлагаю устраиваться на работу, чтобы потом снимать жилье, они меня переспрашивают: «Это что, надолго?». Ополченцы сейчас говорят, что война будет идти еще год. МЧС тоже предупреждает людей, что зимовать им, по всей видимости, придется в России.
— Вроде как Славянск, Краматорск постепенно возвращаются к мирной жизни — там и воду уже проводят, электричество появилось…
— Славянск и Краматорск не начали жить мирной жизнью. Все, что показывают по телевизору, — лишь картинка. В реальности все не так. К нам по-прежнему приезжают оттуда испуганные люди, рассказывают, что стрельба на улице и народ гибнет. Хотя есть такие, кто возвращается обратно. На что они рассчитывают?
- Наше государство занимается беженцами?
— Комитет по делам беженцев в Питере создан, но как он работает — я не понимаю. Людям как негде было жить, так вопрос и не решился.
— Кто эти люди, которые бескорыстно принимают в свои квартиры беженцев?
- Люди, у которых останавливаются беженцы, в большинстве своем не бедные. Если принимающая сторона малообеспеченная, но тем не менее берет на постой беженцев, то часто возникают конфликты и недопонимания. Есть такие, кто использует ситуацию для себя — кто-то берет домой беженцев, понимая, что им будут нести продукты, вещи, деньги. Кому-то нужны дармовые работники, сиделки для стариков. От этого никуда не деться. Случаев, когда принимающая сторона оказывается мошенниками, немного. Больше бытовых конфликтов. Люди приезжают со своими характерами, своими устоями и порядками. Принимают их люди тоже со своими взглядами на жизнь. Не всегда эти взгляды совпадают, и тогда начинается конфликт.
Те, кто готов принять семью беженцев у себя, часто не задумываются, что это труд, ответственность. Чем-то придется поступиться, к чему-то привыкнуть. Это ведь нужно принять чужую семью в свою. Не у всех это получается. В таком случае мы забираем беженцев из «новой» семьи.
Елена Козубай из Питера: «15 июня мы взяли к себе беженцев. Пять человек приехали из Донецка. Муж с женой, их сын и две бабушки. Через день в нашей квартире появился некий Сергей, их родственник. Мы приняли их как родных. Потеснились в «двушке». Отдали семье комнату. Приготовили им кроватку, вещи для ребенка. Люди дали коляску, которую они выкинули — она им не понравилась. Мы на свои деньги купили продуктов, хотя в семье один кормилец и пятеро детей. Когда деньги стали заканчиваться, волонтеры привезли продукты и 2000 рублей. Забили холодильник, купили крупы, макароны, яйца. Через три дня все продукты закончились.
А когда мои дети съели бананы наших поселенцев, беженцы все продукты забрали в свою комнату, дверь которой стали запирать на замок. Мы оказались в собственной квартире как в гостях. Прожили они у нас почти три недели. Мы пытались устроить женщину на работу уборщицей. Она не согласилась. Никто из них не рвался работать. На днях они съехали со скандалом. Нас обвинили в воровстве. Вот как после этого верить людям? Больше мы никаких беженцев принимать не станем».
Ярослав Зенцов: «Приютили беженцев. И однажды тесть услышал, как женщина — мать тех, кого приютили, по телефону сказала, что нашла лохушку, у которой при желании можно легко отжать квартиру. Это было как ножом по горлу…»
— Валентина, в каком состоянии прибывали беженцы? Правда, что некоторые находились на грани самоубийства?
— О самоубийстве думают чаще те, чьи ожидания резко не совпадают с реальностью. Беженцы едут в большой красивый город в надежде получить все и сразу — а тут и одежда б/у, и макароны с тушенкой, с жильем беда. Не всякий выдержит такой стресс. Приезжают они — пустыми. Как правило, что успели схватить, с тем и выбегали из дома. Порой, кроме документов, у них ничего больше нет.
— Капризничают при выборе места?
— Некоторые согласны на любые условия, лишь бы обрести крышу над головой. А кто-то желает остановиться именно в городе, а не в области и не в пригороде. Всякое бывает.
— Среди беженцев есть так называемые проблемные — пьющие, сомнительные личности, судимые?
— Сомнительных мы отметаем сразу. Тихонечко сводим разговор на нет. Сомнительные для нас — это одинокие в первую очередь. Молодые одинокие — вдвойне подозрительные. Стараемся с такими не общаться, сразу перенаправляем в госструктуры. Вот буквально на днях обратились «сестра и брат». Она — из Донецка, он — из Харькова. Жаловались: «Нам негде ночевать и не на что». Предложили им жилье. Они отказались. Непонятно, зачем прибыли и кто это.
— Психологическая помощь беженцам требуется?
- Существует так называемый синдром Краматорска, когда люди вздрагивают при звуках вертолетов, при громких хлопках, дети боятся самолетов. В основном это жители Славянска и Краматорска. С ними работают психологи.
На своей страничке в соцсети Валентина описала 4 истории беженцев.
«Мама и два малыша. Беззащитная, хрупкая, ранимая и не готовая видеть вокруг себя взрывы и кровь, а потому сбежавшая из Волновахи в Россию. Без денег. Без вещей. Имея только адрес знакомых в Санкт-Петербурге, которым посчастливилось уехать из Украины еще до того, как все это началось. Знакомые приняли ее, но ненадолго. Потому что уезжали и не могли оставить человека в съемной квартире...
У нее было пять минут времени, чтобы воспользоваться Интернетом. Мне пришло сообщение, что срочно нужна помощь. Я позвонила, и она расплакалась в трубку. Из всего, что она говорила, я смогла разобрать только, что «мне негде ночевать»... Маленькая, хрупкая, одна в большом городе и с двумя детьми на руках...
Ее взяли к себе в квартиру очень хорошие люди. У нее нет денег, потому что на работу пока выйти нет возможности. У нее почти нет вещей, потому что даже поездка на пункт помощи беженцам стоит денег и становится просто испытанием, потому что на руках двое детей. Зато есть надежда на лучшее...»
«Семья из Славянска. Мама обратилась ко мне, когда у ребенка уже 12 дней держалась высокая температура. Малышку госпитализировали с диагнозом «двусторонняя пневмония». После пережитого мама находилась тоже не в лучшем состоянии. Мама с малышкой пока в больнице. Папа приводит в порядок жилье, которое им тоже помогли найти».
«Славянск. Мама и дети. Старшему 10, младшему год. Бежали. Не знали, куда — главное, подальше. На последние деньги сняли жилье. Потом деньги закончились. Теплых вещей и продуктов так и не было. Обратились за помощью ко мне — искали, кто может временно приютить... Срок аренды жилья истекал, а нового жилья так и не появилось. Малышу необходимо было медицинское вмешательство. Сказать, что мама была на грани — ничего не сказать.
Нашлись добрые люди и дали крышу над головой. Но пережитый стресс дал о себе знать — мама с детьми оказалась в больнице. У малыша обострилась опухоль, начала стремительно расти. Их госпитализировали. Сейчас они в больнице».
«Папа и сын. Эти люди из села Константиновка. Спасаясь от войны, они бежали к сестре. Но оказалось, что их не готовы принять. Не готовы пустить в дом, не готовы кормить, не готовы помочь им встать на ноги.
Папа с малышом гуляет по городу до поздней ночи, ожидая момента, когда можно будет войти к сестре домой и тихо лечь спать в коридоре, чтобы никого не разбудить... Работать тоже не очень получается — какая же это работа, когда тебе приходится брать с собой на работу маленького мальчика... Пусть не всегда, но очень часто. Про нормальную еду, мне кажется, эти двое уже давно забыли. Я знаю, что мы найдем папе работу. И первого сентября у нас пойдет в школу самый красивый первоклассник».
«На границе собрались сотни людей с Украины. Вывозить их некуда»
Алексей Смирнов — москвич, по образованию — режиссер.
Полтора месяца назад переквалифицировался в волонтеры. Более 3000 беженцев он разместил в России.
— Два месяца назад ко мне приехала знакомая из Краматорска. Рассказала, что в подвале одного дома сидят 15 детей, — начал разговор Смирнов. — Она собиралась идти на программу Андрея Малахова, просить деньги на автобус, чтобы вывезти ребят оттуда. К Малахову мы не пошли. Я собрал нужную сумму, и первых 15 детей мы вывезли из Краматорска. Кого-то везли по доверенности — родители не поехали, кто-то из ребят был с мамой или бабушкой. Народ довезли до Подмосковья. Но прокормить 15 детей я не мог. Госструктуры помогать отказывались. Потихонечку стали слать помощь мои друзья.
Начали скидываться по 1000, по 500 рублей. И тогда я подумал: а что там вообще происходит на границе Украины и России, если здесь, в России, такой бардак. Взял билет до Ростова и отправился туда.
На границе я был шокирован. Там стояли 5 палаток МЧС, а вокруг в голом поле сидели женщины с детьми, старики… Их было около сотни. Дети были раздетые, больные, кашляли, температурили. У меня осталось лишь 5 тысяч рублей в кармане. Я стал думать, как их увезти оттуда. Автобус до Москвы стоил 75 тысяч рублей. Я стал обзванивать знакомых. В итоге нужная сумма собралась, хватило аж на 2 автобуса. И я вывез оттуда 65 человек.
По дороге в Москву я обзванивал базы, гостиницы, санатории, где могли бы принять беженцев. Но везде мне отказывали. Никто не хотел бесплатно принимать граждан Украины. Кто-то из приятелей уже на подъезде к Москве договорился поселить народ в заброшенной базе «Березовска» в Воскресенске. Вот туда мы и отправились.
— Насколько база оказалась заброшенной?
— Совсем заброшенная. Там ничего не было. Считайте, восстанавливали с нуля. Но в день нашего прибытия волонтеры со всей Мособласти и из столицы завезли сюда гуманитарку — продукты, вещи, холодильники, обогреватели, детские коляски. Кое-как разместились.
— Поток беженцев сегодня не сокращается?
— С каждым днем только увеличивается. Ведь боевые действия на юго-востоке Украины не прекращаются и по сей день. То, что показывают в новостях, — это дозированная информация. До сих пор беженцы бегут оттуда, около границы их обстреливают. На днях мы ждали 14 человек с Украины. До границы добрались четверо. Остальных расстреляли по дороге.
С приграничных территорий мне звонят волонтеры с просьбой достать принтер, говорят, что нужно срочно оформлять людей, многие бежали без документов и незаконно пересекли границу. Много всего происходит. Каждый день — новые события. Недавно одна женщина с 3 детьми пересекала границу, за ней бежал муж — мужчину убил снайпер. На границе долгое время жила женщина с 3-летней дочерью, у которой был диагноз двусторонняя киста головного мозга. Еле-еле собрали деньги, чтобы отправить ее в Питер на лечение.
— Говорят, некоторые беженцы ведут себя неадекватно?
— Есть странные люди. Они уносят ноги с Украины и уверены, что здесь их ждет манна небесная, а Россия выделяет им огромные пособия. Когда узнают, что здесь они по большому счету никому не нужны, то ломаются.
— Неужели они все бегут без денег?
— У кого-то еще остались гривны. Но в России курс гривны — один к одному. Это совсем невыгодно.
— Документы тоже помогаете им делать?
— На границе работают ребята из МЧС. Вот они этими вещами занимаются. Живут эмчээсники тоже в палатках, моются в холодной воде, сами находятся на грани выживания. Я им всегда привожу продукты, сигареты. Беженцев там по-прежнему много. Вывозить их некому и порой некуда. Они там спят на раскладушках по нескольку человек, сидят на голых досках, ночью там холодно, днем жарко. Естественно, многие заболевают.
— Кто-то возвращается обратно на Украину? Дома вроде как и стены помогают?
— Поначалу возвращались. Сейчас желающих нет. Люди боятся, что их заподозрят в помощи ополченцам, шпионаже и посадят. Такие разговоры сейчас там все время ведутся.
— Россия — не резиновая. Наступит время, когда, возможно, и селить беженцев станет некуда?
— Чтобы этого не произошло, беженцами должны заниматься на государственном уровне. Пока же эти люди находятся на попечительстве добровольцев, волонтеров. Люди переходят границу, но наши власти к этому не готовы. Автобусы им никто не предоставляет, жильем не обеспечивает.
Знаете, что будет через 2–3 месяца с этими беженцами? Они превратятся в бомжей и уголовников. А все это связано с тем, что ФМС не упростила миграционные правила. Статус беженца на сегодняшний день можно получить только с октября. Фактически 2–3 месяца человеку негде работать, у него нет денег, поэтому рано или поздно он пойдет на крайности. Но государство этого не понимает.
Волонтеры своими силами находят автобусы, ищут лагеря, переоборудуют их за короткий срок, доставляют туда гуманитарку, размещают за свой счет их. Меня же еще пытаются обвинить в незаконном предпринимательстве, будто я беру деньги с беженцев за дорогу и размещение.
— Вы общались со многими беженцами — какие-то истории остались в памяти?
— Недавно мне позвонил мужчина, он искал своего 5-летнего сына, которого оставил на старшего ребенка, пока выезжал на заработки в Краснодар. Жили они в Лисичанске, рядом с Луганском. Когда отец узнал, что в городе начались боевые действия, рванул на Украину. Ехал на попутках, весь продрог, подхватил пневмонию. До Лисичанска он не добрался. Был избит бойцами Нацгвардии близ границы, они же отправили его обратно в Россию. Мальчишку позже нашли наши волонтеры и вывезли с Украины.
А недавно к нам приехала девушка с грудным ребенком, у которого обнаружили опухоль темечка, требовалась срочная операция. Слава богу, ее проблему удалось решить. Ведь беженцев в российских больницах не принимают. Кстати, даже беременных не берут. Приходится договариваться за деньги или устраивать их в платные клиники. Не находим деньги — рожают дома.
Пока готовился материал, со мной связался куратор волонтерского движения в Таганроге Илья Пирогов: «Сегодня должна прибыть еще семья с грудничком. Ломаем голову, куда их поселить. В нашем крае мест больше нет. Так же, как в Ростове и в Краснодаре».
