— Какой из меня рассказчик? — отбивается от моих расспросов Юрий Никитин. Он почти всю жизнь провел в тайге. Шутит, что зверей и птиц понимает лучше, чем людей. Особенно таких, как те, благодаря которым он только что закончил очередной курс лечения. Никитин — он... как ребенок, ей-богу. Такой откровенный, незатейливый. Но непробиваемый для браконьеров (уговоры, угрозы, подкупы — на все это у него стойкий иммунитет). Один за год ловил по 140 нарушителей! Говорят, что это абсолютный рекорд. Всего на его счету больше двух тысяч задержаний браконьеров. «Но это не потому, что я молодец, это потому, что они совсем наглые стали», — говорит Никитин. Я прошу его в подробностях рассказать о схватке с экс-милиционером Владимиром Склеминым и сотрудником тувинского подразделения МЧС Андреем Левиным.
Никитин вздыхает:
— Ну что тут рассказывать: они браконьерничали, а я задерживал. И так постоянно. Специально даже папку на них завел.
— Когда в первый раз поймали?
— В 2007 году. Ко мне охотники пришли (я был главным специалистом Госкомитета по охоте и рыболовству по Тоджинскому району Республики Тыва). Сообщают, что вот там-то стрельба стоит. Я сразу в машину — приехал, куда указали. Там болото такое. И зверь спускается туда.
Смотрю, эти двое как раз мясо (лося и косулю) грузят в грузовик со снегохода. Они изначально в лес приехали на «ЗИЛе», в кузове был снегоход, на нем и охотились. Вижу, у них два карабина — «Тигр» и «Вепрь».
— И как они повели себя?
— Все браконьеры ведут себя одинаково, когда их ловишь: «ты больше егерем никогда работать не будешь», «прибьем», «пристрелим»…
— А вы?
— Я им объяснил, что я не один, что мужики-егеря сейчас на подмогу подъедут.
— На самом деле?
— Нет, конечно. Никто из егерей не знал, что я тут. Положено одному не ездить, но бывает всякая ситуация…
— Испугались?
— Да нет. Я больше тридцати лет охотоведом проработал к тому времени, с 1977 года на Тодже. У меня оружие было с собой. Да и обычно от слов к делу-то никто из браконьеров не переходит. Были, правда, случаи, когда пьяные бросались... А эти вроде трезвые. Я составил протокол, все как надо. На том и расстались. А они обратились потом в суд, мол, я не имел права. Но все равно Склемин был привлечен к ответственности. Штраф ему пришлось заплатить около 2000 рублей.
И вот после этого случая они обозлились на меня сильно. Стали жалобы писать. Штук 15–20 накатали в прокуратуру, в управление и прочее. Угрожали постоянно. На машине едут, заметят меня по дороге (мы ж все в одном селе Тоора-Хем живем) — то кулак покажут, то рукой по шее проведут, типа зарежут. Но я на них внимания не обращал.
— А на что именно они жаловались?
— На то, что я якобы незаконно создал учебное хозяйство в лесу и веду там незаконную деятельность с детьми. Я к тому времени уже много лет со школьниками занимался, была у нас таежная школа, кружок юных охотоведов. Мы с ребятишками подкормки для зверей делали, природу изучали. Вместе с детьми поставили несколько охотничьих домиков. Браконьеры (кто именно, выяснить так и не удалось) потом 7 из них спалили... Я всегда этому поражался: ну вот злятся они на меня, но зачем с детьми-то так?
Комментарии журналиста «Центра Азии» Анастасии Вещиковой:
— Никитин в Туве известный человек, настоящий подвижник. Организовал выставочную деятельность охотничьих трофеев (Тоджинский район славится саянскими охотниками), занимается разведением западносибирской лайки. С детьми ведет работу — чтобы знали и сохраняли охотничью культуру. Благодаря ему в свое время даже появился школьный предмет — основы охотоведения и легководолазной подготовки, с оценкой в аттестате. Ребят он привлекал в том числе и из неблагополучных семей. Они все время в лесу что-то мастерили. Но построенные руками школьников избы, кордоны, трапы, кормушки браконьеры постоянно жгли и рушили. Ломали даже скворечники, не ленясь залезть на дерево, нецензурные слова писали. Все понимали, что это делают в отместку Никитину. Про угрозы и не говорю. Сама была свидетелем в 2011 году, как после заседания суда, где Андрея Левина все же признали виновным в совершении незаконной охоты, он вместе со своим напарником Владимиром Склеминым, не стесняясь работников суда, материл Никитина и угрожал ему.
— Когда произошла очередная схватка?
— В том же 2007 году, только уже в ноябре. И опять охотники пришли и сказали, что эти двое уехали на рыбалку на озеро Нойон-Холь. А там как раз период икромета. Я позвонил в контору — в Госкомитет по охоте и рыболовству, — и на озеро отправили трех инспекторов. Сам я не поехал (официально был в отпуске, а значит, полномочий не имел), но их снарядил, поймал им попутку. Наши инспектора этих двух браконьеров на месте застали, составили протокол за незаконный лов. А те опять обратились в суд.
— Они знали, что это именно вы послали инспекторов к озеру?
— Ясное дело. Вот я борьбу с браконьерами всю жизнь вел, но эти двое были самые наглые и жестокие. Самые вруны. До последнего выкручивались. До смешного доходило. Ну, например, вот с одной стороны Енисея проходит граница охотничьего хозяйства. Судья задает вопрос: «С какой стороны вы были — справа или слева?». А они отвечают: «Так ведь это как смотреть». — «По течению реки или против?». — «А мы не знаем, в какую сторону течет Енисей».
ЦИТАТА:
«Нас вынуждают нарушать закон. Мы не хотим. Сделайте рыбалку в нерест, и тогда не будем нарушать. Я хочу свой отпуск проводить на рыбалке, ловить, богатеть.
У меня есть три машины, у меня будет самолет. Как рыбачить — воровать? Рыбы там немерено. Я вот говорю: как может рыба нереститься три месяца подряд? Давайте рассмотрим гибкую политику — на Нойон-Холе она нерестится в ноябре, давайте в октябре рыбачить».
(Из интервью Андрея Левина местной газете.)
— Потом вы их еще задерживали?
— Да, и угрожали они постоянно. Однажды на том же месте, что и в феврале этого года, встретил их (я приехал с охотоведом на машине). Склемин, увидев меня, схватил топор. Пришлось отбежать. Оружия у меня при себе не было. Думаю, если бы со мной напарника-охотоведа не оказалось, Склемин бы меня догнал и зарубил. А 14 февраля 2014 года, когда все и случилось, я был уже один.
— Вы поехали в лес по сигналу охотников?
— Нет, я в качестве охотоведа Мюньского охотхозяйства республиканского Общества охотников и рыболовов поехал проводить зимний учет зверей. И увидел следы от снегохода. Поехал по ним. Смотрю, а там остатки марала — кишки, кровь... Я близко не подъехал, чтоб следы не затоптать. Думаю, надо выяснить, откуда приезжали браконьеры. Приехал на стан на берегу Енисея. Костер развел, чтоб чаю попить. Смотрю — идет бортовой «уазик», а в нем Склемин с Левиным. А у меня с собой было мое личное охотничье ружье, с разрешением, но я его как охотовед не мог применить. Левин за рулем поехал прямо на меня. Я отскочил. Они по моим вещам проехались, остановились чуть дальше. Склемин вышел и все мои вещи бросил в костер. И потом они оба начали меня бить. «Уронили» на снег, лежащего ногами пинали. Я пробовал защищаться. Но мне 62 уж, а они молодые, я ничего сделать не мог. В общем, у них ни царапины, и оно, может, к лучшему... У меня была ватная одежда (куртка толстенная, штаны), и она меня спасла. Но ребра поломаны, синяки, кровь. Когда я уже лежал на спине, Склемин сказал, что надо выкручиваться. Они начали обсуждать, что делать со мной дальше. Один предложил застрелить, второй — утопить в Енисее.
— А вы?
— Я лежал, слушал. Думал, что вот и пришел мой конец. Потом они отошли от меня подальше, чтобы я не слышал, о чем они говорят. Целый час решали мою судьбу. Темнеть стало. Я думаю: вот мой шанс на спасение. Потихоньку подполз к снегоходу, завел его...
— И?!
— Но тут Левин заметил, подбежал и вырвал целиком замок зажигания. Меня опять отдубасили. А до поселка 50 км, бесполезно звать на помощь. Потом они другую комбинацию придумали. Оружие мое взяли (а оно даже не заряжено было), патроны нашли. Левин говорит Склемину: «Ты же бывший мент, выстрели один раз, разложи все как положено. И позвоним в полицию, что Никитин в нас стрелял». Они так все это и сделали. А я лежал на дороге. Больше 30 градусов мороза было. Они кусок шкуры лося бросили на снег, накатили на нее меня и сказали: «А то еще сдохнет до приезда ментов». Вот и все.
— Полиция поверила не вам, а им?
— Дело сразу возбудили против меня по статье 119 УК (угроза убийства). И только через две недели появилось другое — по этой же статье против Левина. Почему-то по Склемину не стали даже заводить.
Я сказал полицейским с самого начала: возьмите одежду и сделайте экспертизу. Там же следы пороха будут, если я стрелял. Это же так просто. Больше месяца экспертизу не делали (одежду держали в отделе полиции). И до сих пор результатов нет.
...Дело против Никитина, возможно, решит судьбу охоты и природы в России в целом. Если его признают виновным, то ни один егерь или охотовед больше не вступит в схватку с браконьерами. Кто хочет получить срок или, хуже того, — «утонуть» где-нибудь в Енисее?
— Дикая и печальная история, приключившаяся с Никитиным, поразила нас всех, — говорит главред «Российской охотничьей газеты» Александр Лисицын. — И ведь произошла она не с кем-нибудь, а с человеком, который всю жизнь посвятил охотоведению. С человеком, который занимался дикими животными на таком уровне, что его имя знают специалисты на всем постсоветском пространстве. Если Никитин проиграет в этом уголовном деле браконьерам — проиграем и мы все.
