О подпольном военном госпитале, существовавшем зимой 1941-1942 г. г. в селе Передел, расположенном в Медынском районе, у самой границы с Московской областью, довелось узнать от Василия Глаголева. – Его отец заведовал передельской больницей, в первые дни войны был арестован НКВД, как «враг народа», а его сотрудники вскоре, рискуя жизнью, организовали спасение наших раненных воинов под самым носом у немцев. Много лет спустя Василий Николаевич взялся за восстановление подлинной истории сельского госпиталя, сумел отыскать некоторых действующих лиц этой эпопеи.
Пассажиры погибшего эшелона
Гитлеровцы уже почти взяли Вязьму. Под разрывами их снарядов 6 октября 1941 года из города отправили последний эшелон с раненными. В теплушки погрузили свыше 600 человек, чтобы везти их в Куйбышев. Однако маршрут оказался гораздо короче: через 50 километров, у станции Износки поезд попал под бомбы.
Часть раненных все-таки спасли и попытались эвакуировать. Около 40 человек привезли на телегах 13 октября в Передел. Их разместили в маленькой сельской больнице, чтобы потом отправить дальше на восток. Однако утром 14 октября в селении узнали страшную весть: передовые немецкие части вот-вот могут добраться до Передела.
Что делать с раненными? – После ареста врача Николая Глаголева, больницей временно заведовала 30-летняя фельдшер Анастасия Мельникова, ей помогала совсем молоденькая 21-летняя фельдшер Нина Якимович. Кроме того в штате было еще несколько медсестер и санитарок. – Эти женщины и стали организаторами уникального подпольного госпиталя.
Красноармейцев решено было «замаскировать». Мельникова и Якимович пошли по домам односельчан собирать старую мужскую одежду. Рубахи и брюки положили у кроватей раненных, а их солдатские гимнастерки сожгли. Однако как объяснить огнестрельные и осколочные ранения у «простых мужиков»? – Медички придумали для немцев легенду: мол, все эти люди – зеки, бежавшие из Медынской тюрьмы, когда город начали бомбить. По пути беглецов, якобы, обстреляли немецкие самолеты, приняв за отряд красноармейцев, и вот теперь, раненные, – они оказались в больнице в Переделе. Кроме того медперсонал решил и еще подстраховаться от нежелательных визитов гитлеровцев. Повесили на стене больницы рисунок с черепом и костями и надписью «Tifus». А саму входную дверь заколотили снаружи – напоказ! – досками (сами стали пользоваться черным ходом).
– Все эти ухищрения, хотя и кажутся наивными, примитивными, однако помогли добиться желаемого результата. Немцы в больницу практически не заглядывали, – рассказывает Василий Глаголев. – Хотя большак, по которому двигались их части, проходил буквально в двух шагах от здания... Тут еще помогло счастливое обстоятельство: больница находилась с края села, буквально в трех домах от околицы. И немецкие части, входя в Передел, ее проскакивали, устремляясь к центру этого большого населенного пункта (здесь насчитывалось более 150 домов). Кроме того Передел оказался в прифронтовой полосе, так что войсковые части в селе подолгу не задерживались, а сразу двигались дальше, на передовую, тут уж не до заштатной больнички, где можно еще и тиф подцепить. В самом Переделе многие жители знали про «спрятанных» красноармейцев, но хранили это в тайне от оккупантов.
Село оставалось «под немцем» 100 дней, и все это время там действовал подпольный госпиталь. Оказавшихся в нем раненых бойцов и командиров Красной Армии удавалось лечить. В больнице имелся запас лекарств, медикаментов; недостаток перевязочных материалов кое-как компенсировали «подручными средствами»: стирали уже использованные бинты, рвали на полосы простыни... Хирургических операций, конечно, не делали – ведь в больнице не было врача. (Впрочем, как вспоминала позднее Нина Якимович, однажды к ним в «медучреждение» заглянул, любопытства ради, проезжавший через деревню немецкий хирург; он даже предложил свою помощь в лечении находившихся здесь пациентов: «У одного «больного» он извлек пулю и остался доволен, что она оказалась немецкой...») В итоге из всех 40 раненных умер только один, с очень тяжелой раной в область паха.
Благодаря хозяйственности прежнего зав. больницей Николая Глаголева, в погребе имелись запасы картошки, которых хватило, чтобы прокормить в течение двух месяцев четыре десятка «ртов». А когда запасы больничные иссякли, на помощь пришли местные жители.
Из воспоминаний Н. Якимович: «Приходилось собирать все, что можно, вначале у персонала, потом у надежных знакомых в селе, потом в окрестных селах, иногда методом побирательства. В этом случае привлекались и дети медперсонала... Собирали мерзлую картошку, использовали мясо застреленных и павших лошадей, лежавших по обочинам дорог...»
– Красноармейцам, которые мало-мальски оправлялись от ранений, медики подбирали подходящую одежду, отдавали их документы, хранившиеся в потайном месте, и отправляли через линию фронта, – рассказывает Василий Глаголев. – Такие «переправы» организовывались по «цепочке», через действовавших в этих местах партизан. Здесь необходимо упомянуть, что еще с начала «госпитальной эпопеи», в передельскую больницу несколько раз наведывались бойцы партизанившего в этих местах отряда Гаева. Так что, скорее всего, впоследствии переправка через линию фронта была организована именно с помощью этого отряда.
Когда в декабре 1941-го началось контр-наступление Красной Армии, прежде относительно спокойная обстановка в Переделе изменилась. В один из дней сюда привезли полтора десятка солдат Вермахта, получивших ранения на передовой. Неужели их решили разместить в местной больнице, и сейчас враги нагрянут туда?! – Впрочем, на сей раз угроза миновала. Вместо «заразного» здания больницы немцы приспособили для своих раненных помещения в большом доме священника, расположенном неподалеку. Для работы в этом временном лазарете оккупанты мобилизовали Нину Якимович и Анастасию Мельникову. На протяжении нескольких дней им пришлось большую часть времени проводить за пределами «родной» больницы, ухаживая за раненными врагами, зато смелые женщины получили возможность «позаимствовать» в немецком лазарете столь необходимые для подпольного госпиталя лекарства и бинты.
И все-таки беда их настигла. То ли немцы заподозрили фельдшериц в «неблагонадежности», то ли кто-то «стукнул» фрицам, что есть две сельские «медички», которые поддерживают связь с партизанами... Время было горячее: фронт катился к Переделу; так что заниматься расследованиями и сбором доказательств вины гитлеровцы не стали. Анастасию и Нину схватили, когда те находились дома, и... повели на расстрел. Два немолодых немецких солдата, которые их конвоировали, почему-то направились для исполнения «карательной акции» не к ближайшей околице, а в сторону центра села, к давно закрытой церкви. Там велели женщинам встать на полуразоренной паперти, куда им пришлось брести по колено в сугробах, потом развернули лицом к стене, дали очередь из автоматов и... Нина Якимович вспоминала: «Мы от страха попадали, а немцы не стали в глубоком снегу бултыхаться и даже не подошли, чтобы удостовериться, что попали. А нас ведь – чудо какое! – ни единая пуля не задела!» Улучив удобную минуту «расстрелянные» дальним путем, задворками, ушли по домам. А вскоре опять, как ни в чем не бывало, явились в свой госпиталь.
В начале января 1942-го немцы решили все-таки приспособить сельскую больницу для размещения раненных солдат Вермахта, которых становилось в ходе боев с наступающими советскими войсками все больше. Об этом узнал сельский староста – «свой человек на службе у врага». Он поспешил предупредить фельдшериц: завтра к вам раненных фрицев привезут. В этот время в больничных палатах оставалось еще 13 красноармейцев. Ночью всех их переправили в церковную сторожку, расположенную неподалеку, у кладбища. Чтобы скрыть признаки обитаемости печку здесь топили только по ночам, и ходили в здание через заднюю дверь, а на крыльцо сторожки положили труп умершей старухи.
На следующий день после «переезда» немцы, действительно, заняли больницу. Продезинфицировали помещения и разместили в них раненных. Позднее, при отступлении из села немцы взорвали это здание, – причем вместе с несколькими находившимися там тяжело раненными своими солдатами. Деревню тоже решили уничтожить: всех жителей выгнали на улицу, а дома подпалили. Однако сторожка уцелела, благодаря хитрости ее обитателей: они зажгли разложенную на некотором отдалении от стен солому и тем самым сымитировали пожар этой постройки.
Тюремный срок за героизм
23 января 1942 года в Передел вошли советские войска. Первыми здесь оказались артиллеристы – гаубичный полк. При виде своих раненные кое-как выбрались из сторожки. Командир полка Сергей Демяновский вспоминал: «Я удивился тогда: по снегу к нам с криками радости бросились какие-то перебинтованные худые мужики...» От этих «мужиков» он узнал историю госпиталя, сообщил о нем своему комдиву Боброву. А тот доложил о столь необычном случае самому командующему фронтом Жукову, добавив, что хочет представить двух фельдшериц к медали «За отвагу». Жуков ответил: «За такой подвиг медали мало!». В итоге было подписано представление о награждении Якимович и Мельниковой орденом Красной Звезды. Соответствующий приказ по войсками Западного фронта появился 15 марта 1942 года.
Однако сами женщины о своем награждении не знали. Уже через несколько дней после освобождения села к передельским медикам явились «товарищи из органов»: «Рассказывайте, как вы тут в период оккупации немцам служили!» На взгляд чекистов, было очень подозрительно, что все раненные в подпольном госпитале, работавшем посреди оккупированного фашистами села, остались живы, а сами медики не были схвачены гитлеровцами. Подозрения усугублял и факт ареста в июне 1941-го бывшего зав. больницей. В итоге особисты решили, что сотрудники сельской больницы еще до войны были завербованы «врагом народа» Николаем Глаголевым, а подпольный госпиталь на самом деле не что иное, как «подсадная утка»: советских воинов здесь, якобы не просто лечили, а перевербовывали и по выздоровлении отправляли в диверсионные немецкие школы.
«Главных организаторов» такой «враждебной акции» ждала суровая расправа. Анастасию Мельникову арестовали, отправили в тюрьму в Медынь и осудили на 15 лет лагерей. А вот Нину Якимович сотрудники НКВД не нашли. Помогло дорожно-транспортное происшествие: она как раз в это время уехала на вызов в соседнюю деревню и по дороге туда была сбита машиной. Пострадавшую отправили сперва в ближайший медсанбат, а оттуда переправили в Москву, в 1-ю Градскую больницу. Впоследствии Нина Александровна служила военным медиком, дошла с нашей армией до Берлина и даже расписалась на стене Рейхстага. Не долгим оказалось и тюремное заключение Мельниковой. В ее судьбу тоже вмешался счастливый случай.
– Среди оказавшихся в подпольном госпитале раненных был странный человек – Борис Михайлович Бергер, – рассказывает Василий Глаголев. – Говорил всем, что сержант, но по виду, по манере поведения – явно куда более высокий чин. Передельские медики предполагали, что он – сотрудник «органов». Весной 1942 года Бергер после выздоровления заехал в Передел, чтобы поблагодарить своих спасительниц и узнал: обе объявлены «врагами народа». Борис Михайлович отправился в Медынскую тюрьму и потребовал провести его к Мельниковой. На глазах у начальника тюрьмы они обнялись... Само собой, после вмешательства Бергера, дело закрыли.
Однако в самом Переделе даже местное начальство не знало о реабилитации руководителей подпольного госпиталя, здесь по-прежнему говорили о «предательстве медиков» и «деле доктора Глаголева». – Такие слухи настойчиво поддерживались среди селян вплоть середины 1980-х.
– После ареста Мельниковой ее недавние помощницы по больнице – санитарки, повара, ничего об истинном положении вещей в госпитале не рассказывали, опасаясь попасть в «пособницы «врагов народа», – поясняет Глаголев.
Сам Василий Николаевич вышел на загадочную историю с передельским госпиталем в 1985 году, занимаясь изучением истории партизанского отряда Гаева. Глаголеву повезло разыскать Нину Якимович, которая жила в Вязьме и в замужестве носила фамилию Соколова. Позднее удалось напасть и на след Мельниковой (после освобождения из тюрьмы она уехала к себе на родину, на Житомирщину).
Заслуженные фельдшерицами боевые награды 1942 года очень долго добирались «по назначению».
– Якимович получила Красную Звезду лишь в начале 1970-х, – уточняет В. Глаголев. – А Мельникова своего ордена так и не дождалась. Анастасия Нестеровна умерла в 1980-м, а ее детям впоследствии вручили только орденское удостоверение.
Младшей из двух главных героинь довелось получить «за госпиталь» и еще одну – совершенно уникальную, награду.
– В конце 1980-х, когда изучение этой эпопеи военных лет в Переделе было уже в основном завершено, я зашел в Центральное отделение российского Красного Креста, чтобы оставить у них информацию о подвиге сельских медиков, – рассказывает В. Глаголев. – Там попросили меня передать подробное описание истории подпольного госпиталя. Материалы отправили в Швейцарию – в Центральное правление Международного Красного Креста, и его руководство приняло решение: за ее подвиг представить Якимович к почетной награде Общества – медали «Флоренс Найтингейл». Эту награду Нине Александровне торжественно вручили в 1989 году. У ее медали №46, – то есть Якимович стала 46-й награжденной в мире (а ведь к тому времени «Флоренс Найтингейл» существовала уже более 75 лет). Увы, Мельникова такой медали не получила: согласно статуту этой награды, ее могут вручать лишь живым, а Анастасия Нестеровна к тому времени уже умерла.
Что касается других работниц – санитарок, поварих, нянечек, – которые с риском для жизни помогали спасать наших раненных в подпольном госпитале, то ни одна из них не получила даже удостоверения ветерана войны.
х х х
Сегодня в Переделе о подпольном госпитале напоминает лишь заросший травой и кустами скромный памятный камень, установленный на месте бывшей церковной сторожки по настоянию В. Глаголева 25 лет назад. Все многократные обращения Василия Николаевича к районной, областной администрации и даже к президенту с просьбой соорудить в селе мемориал, достойный этого уникального события Великой Отечественной, наградить участников – работниц больницы (хотя бы уже посмертно) и сохранить память об их подвиге в архивных фондах так и не дали пока реального результата.
