Прежде, чем начать выступление в прениях, прокурор попросил у судьи зачитать последние, кажущиеся важными гособвинению документы — протоколы очных ставок Романа Чумакова (Жигана) и потерпевшего Станислава Кирсанкина — на тот момент 17-летнего мальчишку, а также его друга Гамова. По версии обвинения, в июне прошлого года эти двое сидели в кафе, когда туда ришел Жиган и еще четверо его друзей. Угрожая Кирсанкину, компания вынудила его снять с пластиковой карты 100 тысяч рублей, а также забрала айпад.
Рэпер наотрез отказывается признавать себя виновным, по его словам, он нанял Кирсанкина для продвижения своих клипов на YouTube, на условиях, что Кирсанкин будет получать 70%, а Жиган - 30. Но за год совместной работы Чумаков так и не получил ни копейки. При этом от коллег по шоу-бизнесу он знал, что за год его доля могла составить примерно 150 тысяч. Но Кирсанкин заблокировал его доступ к аналитике заработка и стал от него прятаться. Вот рэпер и решил забрать у свои, кровно заработанные, когда вместе со случайными знакомыми, спортсменами, зашел в кафе, куда те его пригласили выпить кофе, и там встретил Кирсанкина. Ни о каком разбойном нападении при этом, и речи быть не может, как максимум, он согласен с тем, что за это его можно обвинить в самоуправстве.
Из протоколов следует, что Жиган, увидев в ресторане Кирсанкина, отвесил ему подзатыльник. По словам потерпевшего и свидетеля, первые слова, что они услышали от Ромы — «Где мои деньги?».
«Я сначала не понял о чем это он», - рассказал на следствии Кирсанкин. Но потом вспомнил в что в 2013 году занимался агентской деятельностью, привлекал клиентов для агентства, сотрудничающего с ютьюбом. Кирсанкин, по его словам, объяснил Роману, что был всего лишь наемным сотрудником и деньги надо требовать с агентства. Но Жиган нашел среди вещей Кирсанкина карту банка и поинтересовался, сколько там денег. На карте было 106 тысяч. Кирсанкин сначала сказал, что пять, но ему не поверили.
По словам Кирсанкина, какой-то из молодых людей, пришедших с Жиганом, взял его за шею и приставил к ней предмет, похожий на нож. Кирсанкин сказал, что на карте 10 тысяч, потом назвал сумму в 15 тысяч. Компания повела его к банкомату. По словам Кирсанкина, «Роман вставил карту в банкомат и попытался ввести код наугад». Но ничего не вышло, он спросил пин-код у Кирсанкина и тот, «испугавшись за свою жизнь, сказал». После этого, по показаниям Кирсанкина, «Роман снял с карты 100 тысяч рублей, потом сфотографировал мой паспорт».
- Подтверждаете сказанное гражданином Кирсанкиным? - спрашивал на очной ставке у Жигана следователь.
- Нет, - отвечал он. - Считаю что меня оклеветали в корыстных целях.
По показаниям Жигана, ему спустя некоторое время после инцидента в кафе звонил родственник Кирсанкина, представившись его дядей, работающим в правоохранительных органах. Родственник, якобы, требовал у Чумакова деньги, пообещав, что в противном случае «подзатыльник обернется ударом по голове».
Кирсанкин на очной ставке объяснил, что сразу после случившегося не пошел в полицию «потому, что был в стрессовом состоянии».
Следователь спросил его, были ли у него какие-то телесные повреждения?
- Не было.
Жиган спросил тогда, угрожал ли он ему, было ли у него оружие?
- Нет, - отвечал Кирсанкин.
На очной ставке Гамов — Чумаков, свидетель рассказал, что «Рома записал на видео, что Станислав Кирсанкин обязуется отдать до субботы часть долга, забрал айпад».
Чумаков обвиняется в совершении разбоя — нападении с целью завладения имуществом способом опасным для жизни в составе группы, - после оглашенного протокола очных ставок суровые слова прокурора, с которых он начал прения, показались какой-то злой шуткой.
По его словам, «потерпевший изложил события в соответствии с обвинением», обоснованность которого «подтверждается показаниями Кирсанкина и Гамова, которые — «были согласованы».
Впрочем, поддерживая обвинение, прокурор отметил: «Речь не идет о том что Чумаков высказывал какие-то угрозы. Однако от молодых людей, которые с ним были, такие угрозы поступали. Отвести в туалет, окунуть куда-то... все эти события имели место. Потерпевший воспринимал это односторонне и опасался..»
На взгляд прокурора, Чумакову правильно квалифицировали его деяния как разбой. Потому, что на момент, когда Чумаков «требовал возмещения, он даже «не удосужился спросить Кирсанкина, является ли он до сих пор агентом, представителем компании».
Все вмененные преступления нашли подтверждения. Действия лиц, вошедших в помещение кафе были согласованы. «Выбор потерпевшего» — это была их прерогатива, и это вопрос в первую очередь к тем, кто находился в кафе. Никто не вменяет Чумакову применение насилия, речь идет исключительно об угрозах насилия с применением предмета, который потерпевший воспринимал как нож..
При назначении судом наказания Чумаову прокурор попросил суд учесть ряд обстоятельств — «то, что подсудимый хоть и привлекался ранее к уголовной ответственности, но судимости у него уже погашены» и то, что у него на иждивении двое малолетних детей и больная мама.
«Прошу назначить наказание в виде 4 лет лишения свободы», - закончил свое выступление в прениях прокурор.
Представитель потерпевшего не была столь сурова. Она выразила понимание, «как подсудимому тяжело», ведь он является известной личностью, у него маленький ребенок, больная мама. Но стороне потерпевшего категорически не нравится, что свою защиту подсудимый «строит как нападение» - обвиняет Кирсанкина в непорядочности.
Какой бы ни был потерпевший, свидетели обвиняли его в каких-то преступлениях. Суд даст оценку: надо ли было нападать именно так, и подделывал ли что-то Кирсанкин... На сегодняшний день нет ни одной претензии, ни одного дела, которые могли бы как-то повлиять на положение потерпевшего в обществе, как-то очернить его имя. Кирсанкину было 17 лет, когда он познакомился с Чумаковым. У Чумакова был продюсер и почему же он не принял участие в разрешении его вопроса?, - задавала вопросы представитель потерпевшего.
При этом она аккуратно выразила несогласие с обвинением: «Конечно, он не руководил, и решение говорить том, что вот тут была такая согласованность, организованность, я на себя не возьму». А учитывая все обстоятельства личности подсудимого и его семейную ситуацию, юрист выразила общую позицию потерпевшей стороны: суду достаточно ограничиться уже отбытым Чумаковым наказанием
Адвокат Жингана Юрий Ельмашев объяснил суду, почему Жиган не захотел открыть личности тех людей, что были с ним в кафе: «Относительно спортсменов, которые не были допрошены — Чумакова-то арестовали в аэропорту как последнего преступника, а что бы было с теми спортсменами, на которых бы он указал?»
Адвокат указал суду, что «разбой должен сопровождаться признаком внезапности» и что Пленум Верховного суда дал разъяснение: если действия подобные тем, что были допущены Чумаковым (видимо, отъем айпада, - авт.), «были совершены не с корыстной целью для временного использования в целях возврата своего имущества или для возврата своего имущества, вопрос о квалификации «разбой» необходимо решать в индивидуальном порядке», как минимум, в таких случаях угрозы должны быть реальными. А в материалах подтверждение этому отсутствует.
Он ничего не произносил, что бы говорило о его угрозах, совершенно очевидно что событие происходило в общественном месте, в пятнадцати метрах от представителей службы безопасности бизнес-центра».
Адвокат отметил, что у Гамова при этом вообще ничего не забрали, поскольку у него никаких обязательств перед Чумаковым не было. А планшет, который Чумаков забрал, он хотел вернуть, но Кирсанкин отказался забрать его, пояснив, что так ему посоветовал родственник и сотрудники полиции.
«Странно выглядит разбой, при котором в людное место влетают разбойники и одного грабят, а другой как сидел, так и сидел и от него ничего не надо», - констатировал адвокат.
По словам Юрия Ельмашева, Чумаков решил последовать примеру одного из своих коллег по цеху, которому «удалось стрясти с Кирсанкина 150 тысяч», а айпад Кирсанкина он взял потому, что хотел найти в нем программу, где можно было посмотреть, сколько он заработал. При этом, Кирсанкин признал, что должен Чумакову. О переводе на карту Кирсанкина крупной суммы денег он не знал и поэтому заранее ничего не планировал. А само уголовное дело возникло потому, что несовершеннолетнему Кирсанкину нужно было как-то объяснить родственникам, куда девались с его карты деньги, которые предназначались для его учебы.
После Ельмашева выступила супруга Романа Чумакова, которая тоже представляет его интересы в суде. Она еще раз рассказала о его семейной ситуации.
- Жена учится, сейчас в декрете, - закончила Светлана.
Если так все дальше пойдет, супруга, я чувствую, будет работать адвокатом, - пошутил Жиган.
По сути же своего дела он заявил: «С этим парнем я не хочу ругаться, не хочу видеть в его лице врага. Нет. Это молодой паренек, который неправильно поступил в отношении меня, а я неправильно поступил в отношении его. Мне нужно было обратиться к адвокату, чтобы он помог мне вернуть заработанное через суд. Это ни в коем случае не разбой. Это глупое необдуманное самоуправство. Первое, что я сказал потерпевшему — где мои деньги. Деньги, заработанные на ютьюб-канале».
Произнеся еще несколько фраз, Жиган обратился к суду: «Не хочется все это затягивать. Такая погода, что хочется уже или уехать в лагерь или уйти домой...Выглядит очень глупо разбой в полном зале ресторана, когда у одного человека забирают все, а у другого ничего, причем у Гамова было много ценных вещей. Я был когда-то осужден и тогда в суде я сказал: да, это был разбой. Я знаю что такое разбой.
Полагаю что мои действия могут подпадать под статью «самоуправство», но я знаю что это мои кровно заработанные деньги. Целый год мои ролики крутились на двух ютьюб-каналах. Со слов других, они неплохо зарабатывают. Если суд будет рассматривать гражданский иск, я прошу разобраться, сколько же я действительно заработал. Проверить отчетность, ютьюб-аналитику. Если я забрал лишнее, я готов вернуть. Я ему ничем не угрожал. Первые слова — где мои деньги. Это не «всем стоять, лежать» и так далее. Так разбой не происходит. Да, глупость, что пришел, увидел его и... лучше бы прошел мимо.
Жиган отметил, что в показаниях потерпевшего и свидетеля, которые прокурор считает очень складными, на самом деле было достаточно разногласий и, как он уверяет, лжи: «Прокурор и следователь повырезали все эти моменты, где есть ложь. Наверное это их работа, но я желаю, чтобы они сами не столкнулись с таким. Ничего против этого парня, его семьи и его защиты не имею».
- Мы не исследовали эти показания в суде, - встрепенулся прокурор
- Но я же сколько просил об этом, - ухмыльнулся Жиган
- Вы не заявляли такого ходатайства, - парировал прокурор.
- Наверное, я просто не умею это делать. Ну, ладно, все ясно, - улыбнулся подсудимый, и попросил «побыстрее со всем этим закончить».
