Анастасию обвинили в гибели двух 17-летних подростков-мотоциклистов, подрезавших дорогу ее машине еще в 2008-м году. Ехали без прав и без шлема, на Яве 1975-го года выпуска. Когда в дело вмешался тогдашний премьер Владимир Путин, приказавший разобраться и примерно наказать виновника аварии, Настю, особо не разбираясь, отправили в колонию-поселение во Владимирской области, и там она должна была находиться до 2014-го года.
Кто знает, как сложилась бы судьба самой семьи Дорониных, если бы не «МК».
“Надеюсь, будут обвинительные приговоры»
Честно говоря, я не очень хотела ехать в ту командировку. Не хотела туда ехать и моя коллега – отдавшая мне эту тему, о которой сейчас трубят все СМИ с разных, нередко противоположных сторон: «Настю Доронину выпустили на свободу по УДО», «Женщину, насмерть сбившую двух подростков, отпустили на волю».
Тогда год назад о ней, ее трагедии и знать никто не знал.
…Городок Кольчугино Владимирской области – это что-то запредельное, в прелых листьях, в титанических разломах дорог. Я стояла на автобусной остановке и не знала, что мне делать дальше. Подъехала скромная машина, из нее вышел муж Насти, Виктор Доронин. «Ну, рад познакомиться», - сказал он мне. «Я тоже очень рада», - ответила я ему.
Тогда мы совсем не знали друг друга. «Что это за лихачка, сбившая двух человек и желающая теперь досрочно освободиться?” – думала я. “Ничем газета нам не поможет, если уж тут вмешался сам Путин», - наверное, думал Виктор.
Премьер-министр России Владимир Путин, отвечая на вопросы телезрителей, декабрь 2010 года:
“В свое время я был во Владимирской области, и ко мне на прием пришли две женщины — из Гусь-Хрустального, у обеих убили сыновей. По моей просьбе Генеральная прокуратура и другие наши органы правопорядка занялись этим вплотную, надеюсь, это все будет доведено до суда и до обвинительных приговоров…”.
Осужденная Анастасия Доронина, 28 лет, декабрь 2011-го:
“Она кричала мне вслед: “Тварь! Убийца! Ты никогда не выйдешь на свободу, я до самого Путина дошла…” Знаешь, я на коленях перед родителями погибших на суде стояла, пытаясь вымолить прощение, да, было сперва в душе жуткое ощущение вины, непоправимости случившегося – но сейчас, после всего, что со мной сделали, ничего не осталось, только пустота и злость”.
Безнадега
Из публикации «Авария с премьер-министром» (Московский комсомолец от 21 декабря 2011-го года)
«Пятый этаж хрущевки. Туалет в ржавых подтеках. Вода капает из крана, не останавливается, будто при китайской пытке. Из окна видны скудный дворик, осиротевшие качели да грязные пятна луж — никто не гуляет ни с колясками, ни с собаками. Невыносимое это зрелище, окраина маленького русского городка. Как будто все, кто тут живет, тоже отбывают свой срок. Чуть подальше, на соседней улице, проволока на заборе. То самое поселение, где содержится Настя. Мир условно свободных и мир преступников. Они рядом, соседствуют и мало чем отличаются друг от друга. Но есть и третий мир — мир без надежды, тех, кто мается между – за хорошее поведение Настю отпустили побыть с семьей.
В кухню, где мы разговариваем, входит маленькая девочка, это Есения, младшая Настина дочка, которой на момент аварии было всего три месяца. Сегодня ей уже три с половиной года.
— Как тебя зовут? — протягиваю я руку. Ребенок молчит. Смотрит мимо. И я вдруг понимаю, что это не просто детское смущение... Что-то другое — страшное, абсолютно непоправимое, от чего меня саму бросает в жар.
— Да. Еся тяжело больна, — горько усмехается Настя. — Она поздно стала ходить, очень плохо до сих пор говорит... Мы сначала думали, что это отставание в развитии, но оказалось, что была родовая травма и вовремя ее не выявили — у дочки не развивается мозжечок, нет правильной координации движений. Если это не начать лечить до четырех лет, позже уже не исправить. Мозжечок окончательно формируется как раз до четырех. Иначе Еся останется инвалидом на всю жизнь. У меня осталось всего полгода, чтобы спасти дочь... И я не могу ничего сделать. Я не свободна. Я привязана к этому городу, должна находиться здесь до окончания срока и отмечаться каждый день. Моя дочка обречена».
…От безысходности и отчаяния муж Виктор попытался покончить с собой. «Ну да. Настя же сидит. Что мне делать? Двое маленьких детей на руках, 2, 5 миллиона надо отдать долга родителям погибших как моральный ущерб, - рассказывал он мне. - Я пошел к своей матери попрощаться. Для себя я все решил: выстрелю в нашей конюшне в голову из травматики, никто сразу меня не найдет».
На счастье Виктора и Насти в тот момент в конюшню зашла сотрудница. Она увидела его лежащим на земле, в крови. Вызвала скорую. Около шести часов длилась операция. Сейчас на его голове виден уродливый шрам.
Но даже несмотря на еще одну трагедию в семье, положенное по закону УДО Насте так и не давали – мало ли, вдруг Владимир Владимирович вспомнит о старом деле и скажет: «А как там сидит Доронина Настя? Не слишком ли ей привольно?»
После первой статьи в судьбе Насти Дорониной наступил перелом. Делом заинтересовались сотрудники фонда Чулпан Хаматовой, устроившие ее дочку Есю в профильную клинику. А один из самых известных российских миллиардеров, пожелавший остаться инкогнито, оплатил моральных ущерб родителям погибших мотоциклистов.
Да, долг на семье Дорониных больше не висел. Но и на свободу женщину не отпускали.
Нельзя помиловать
Из публикации «Конец аварии с премьер-министром» (Московский комсомолец от 23 марта 2012-го года)
«26 октября 2011 года было рассмотрено очередное ходатайство Анастасии Дорониной об УДО, подготовлены ее характеристика и четыре благодарности. Осужденная характеризовалась позитивно. «Не курит, не пьет, не ругается матом, к труду, в том числе и без оплаты, относится положительно».
Но условно-досрочное освобождение Дорониной посчитали нецелесообразным.
Я лично разговаривала с представителями колонии: как же так? Почему Настю не отпускают? Неужели она так опасна для общества?
— Дело в том, что на Анастасии Дорониной висит слишком большой долг, — объяснили «МК». — Ей необходимо выплатить 2,5 миллиона компенсации родителям погибших и одной из бабушек — той самой, дошедшей до Путина. Несложно подсчитать, сколько времени ей понадобится для этого с ее зарплатой уборщицы. Поэтому на скорое УДО, пока деньги не будут выплачены, она может не рассчитывать.
— Это единственная причина удерживать Доронину за решеткой?
Помявшись, мне ответили, что да, только эта причина, — что ж, руководство колонии тоже можно понять, кто захочет рисковать своими собственными должностями.
И вдруг перед 8 Марта из Кольчугино пришло неожиданное и радостное известие: «Я не верю в то, что это произошло, я все-таки могу выйти на свободу. Я так счастлива! Деньги на выплату компенсации нашлись!». «На этой неделе мы подаем надзорную жалобу во Владимирский областной суд на кассацию, деньги потерпевшим уже переведены, — плачет в телефонной трубке Настя. - Основанием для дальнейшего отказа в УДО невыплата иска больше не может быть».
Как оказалось, статью в «МК» прочитал один из богатейших людей России и... решил помочь Насте и Есе. Он дал им деньги, чтобы погасить долг перед семьями погибших. С одним только условием — его имя вообще не должно прозвучать в прессе. Он помог просто так».
…Но и после выплаты необходимых средств помиловать Настю отказался даже владимирский губернатор. Она все равно оставалась за решеткой. Дело дошло до Павла Астахова. А уже он подал все бумаги на помилование тогда президенту Дмитрию Медведеву. В последние дни его правления страной.
Размашистое «Согласен» ничего не решало
Из публикации «Настя и президент» (Московский комсомолец от 25 мая 2012-го года)
«Накануне окончания своего президентства Дмитрий Медведев согласился помиловать мать двоих детей, жительницу Гусь-Хрустального Настю Доронину. Эта молодая женщина была осуждена за громкое ДТП в 2008 году.
Но размашистое медведевское «Согласен» на прошении о помиловании было поставлено всего за четыре дня до инаугурации нового президента. И ничего уже не решало.
Теперь только Путин имеет право окончательно завизировать этот указ — через положенное время после его предварительного одобрения Медведевым. Вертикаль закольцевалась».
…И опять затерялись Настины бумаги в бесконечных коридорах Кремля. Как бы чего не вышло? А вдруг самый главный вспомнит? И что тогда делать? Пусть уж лучше посидит – всего-то два года осталось… Дотерпит уж.
«Катя, - не пиши пока больше ничего в газету, я так боюсь», - говорила она мне по телефону.
И я тоже боялась. За прошедший год из героини обычного материала, простой заметки, Настя Доронина и ее Еська превратились для меня в живых, объемных людей, нормальных людей, со своими горестями и радостями – людей в 3D, которых не могут больше разглядеть в нас сильные мира сего. Разучились за своими заборами.
Мы катались на качелях в марте, когда Настю отпустили из поселения на несколько дней, чтобы побыть с дочкой в больнице. Я наведывалась к ним в больницу в мае…
Я знала уже, как она плачет, Настя Доронина, и как пытается улыбаться, судьбе назло. Последнюю статью о ней написала моя коллега Настя Кузина – о том, что остался последний рубеж, последняя надежда на условно-досрочное во Владимирском суде.
Надеяться на милость Путина больше было нечего.
…Я не верила, что она его получит. УДО. Но в среду вечером ей отдали все бумаги. И об этом раструбили все газеты – как об очередной победе гражданского общества и правосудия. А это была победа, прежде всего, самой Насти.
Сразу же после освобождения Насти в среду «МК» связался с ней по телефону.
- Настя, ты уже уехала к дочери?
- Есю будут оперировать 14 сентября, только сейчас я получила документы о своем освобождении, буквально через десять минут еду домой - и уже завтра в Москву.
- Тебя освободили из-за болезни дочери?
- Нет, как мне сказали, с этим не связано, во многом освобождение произошло из-за того, что мы выплатили огромную сумму материальной компенсации семьям погибших -2,5 миллиона рублей.
- Бабушка одного из погибших подростков утверждает, что эти деньги - нажиты неправедным путем...
- Пусть это останется на ее совести. Но ты же знаешь, кто их выплатил, один из самых состоятельных людей России. Спасибо ему!
- Даже Медведев не смог тебя освободить - его помилование затерялось в коридорах Кремля. А тут какой-то Кольчугинский суд. Ты не боишься, что все переиграют назад?
- Может быть все, что угодно. Но я верю в то, что и со мной, и с моей Есей все будет хорошо.
После операции девочка, дай Бог, станет совершенно здоровым человеком.
И мама, дай Бог, будет рядом.
