— Про вас даже анекдот есть: «На первой полосе заголовок: «Фигуристы Бережная и Сихарулидзе были знакомы с господином Тохтахуновым», а на второй — другой текст: «Олег Иванович Романцев сожалеет, что не был знаком с господином Тохтахуновым».
— Не смешно. И было все наоборот: Бережную я не знал, а Олег Романцев со мной знаком, я же футболист.
— Это отголосок скандала на зимней Олимпиаде в Солт-Лейк-Сити, когда американцы вас обвиняли в распределении золотых медалей в фигурном катании. Но ведь МОК провел расследование и пришел к выводу, что вы не причастны. Тем не менее дело не закрыто. Почему?
— Эта ситуация была нужна только американцам. Я не хочу давать интервью на эту тему, потому что сам себя ворошишь. Но и не ворошить нельзя, потому что, когда молчишь, ты как бы вызываешь огонь на себя. Обвинение на мне висит. В этой ситуации пострадал я один. Фигуристы, которым я «купил» медали, стали чемпионами, а я отсидел в тюрьме. Нормальный бизнес? Если я совершил преступление — приезжайте, допросите. Или будьте честными, скажите как мужики, что я не виноват. Мне даже не надо, чтобы прощения у меня просили.
— Прослеживаются какие-то параллели с вашим старым другом Иосифом Давыдовичем Кобзоном, которому американцы упорно отказывают в визе...
— Никаких параллелей нет. Это просто политика, проявление неприязни по отношению к России. Мелкие бяки они нам делают. У Иосифа Давыдовича принципиальная позиция в этой ситуации. Ему хочется пробить эту брешь. На самом деле даже волноваться не надо. Если против тебя борется такая страна, как Соединенные Штаты Америки, надо гордиться, что ты такой великий человек. Мы всегда любили Америку, мечтали о ней с детства, а теперь меня обвиняют в подкупе судей по фигурному катанию на Олимпийских играх в Солт-Лейк-Сити, Иосифа Давыдовича — в связях с мафией. Какая мафия? Иосиф Давыдович — уважаемый человек.
— Вас разыскивает Интерпол. Значит, вам не только США, но и другие страны недоступны.
— Ну, не езжу — подумаешь. Я пятнадцать лет прожил за границей. Я живу у себя дома, на родине. Я люблю Москву, здесь мои друзья, родственники, дети, внуки. Мне здесь хорошо. И вообще кто меня ищет? Если бы я был им нужен, они бы меня не выпустили из итальянской тюрьмы. Кого надо, они забирают. Я у них год был в руках. Ни один человек меня не спросил по поводу фигурного катания. Я говорил следователю: «Что вы мне все про мафию! Вы же меня за фигурное катание арестовали!» — «Я в фигурном катании ничего не понимаю». — «Я тоже ничего не понимаю. Выпускайте! Чего вы меня держите?..»
— Американцы добивались вашей экстрадиции в США. Если бы итальянцы на это пошли, все могло бы развиваться по сценарию Виктора Бута?
— Во-первых, вокруг меня приличная шумиха поднялась. Во-вторых, у них не было никаких доказательств. И я не думаю, что именно итальянцы меня отпустили. Мне кажется, что американцы меня не взяли. И Анисина, и Сихарулидзе были уже чемпионами мира. Зачем таким спортсменам покупать медали? А у американцев девочка появилась недавно, ей дали золотую медаль, и она исчезла. Вот где подкуп идет!
— В Италии вы чувствовали, что вас «вели»?
— Они все 15 лет меня «вели». Почему меня выгоняли отовсюду? Я выигрывал суды — и все начиналось сначала. Никакой там демократии нет. Поверьте мне. Это все блеф. Самая демократическая страна сегодня — это Россия. Какой-то негодяй про меня сказал, что «это русская мафия», — и пошло-поехало. Тогда открылись отделы борьбы с русской мафией, где наши пенсионного возраста представители правоохранительных органов сделали себе кормушку. Им могли сказать: «Выдайте своих!» Им некого было выдавать. А я — картежник, богатый человек, громкое имя. Меня и сдали первого. Я никогда ничего не делал преступного, кроме как играл в карты, и за собой ничего не чувствовал — знал, что я чистый.
— Читала, что Иваньков (Япончик) назначал вас смотрящим в Западной Европе.
— Глупость. Вячеслав Кириллович был легендарный человек. Очень начитанный, интересный, со своей философией. Он много сидел. Преступник, вор — это второстепенное, он был личностью. Мы были знакомы больше сорока лет.
— Арест стал для вас громом среди ясного неба?
— Когда меня арестовали в Форте-дей-Марми — сказали, что за организацию солнцевской мафии. В России были лихие времена. Хулиганы, дворовые ребята собирались бригадой: пошли, что-то у кого-то отняли, кого-то побили и уехали. Но меня в это время не было в России, я уже больше десяти лет жил за границей. Меня повезли в венецианскую тюрьму, где объявили, что Соединенные Штаты Америки дали санкцию на мой арест. Это и был гром среди ясного неба. В тюрьме сокамерники сказали: «Тебя по телевизору показывают». Из новостей я узнал, что меня обвиняют в подкупе судей на Олимпийских играх. Нормально? Я вышел на прогулку — и думаю: почему меня по всем каналам показывают? Сначала испугался, а потом пришел к выводу, что раз этого не было — чего мне бояться? Через три дня состоялся суд. Мне говорят: «Американцы хотят вас забрать!» Отвечаю: «Я хочу поехать и объяснить, что невиновен». Мой адвокат говорит: «Не надо туда ехать!» И судья тоже: «Не надо вам ехать! Мы вас отпустим под домашний арест». Обманули. Десять с половиной месяцев просидел.
— Я видела немецкую тюрьму: открытые камеры, супермаркет, меню с десертом. А как в Венеции?
— Тюрьма — она везде тюрьма. Сокамерники рассказывали мне, что в Риме тоже не запирают камеры. Но я не думаю, что это лучший вариант. Если ты у нас без спроса возьмешь, тебя обзовут крысой. Там этого нет. Могут зайти в твое отсутствие, забрать зажигалку, плеер, вещи, которые тебе передали из дому, а это больно.
— На Западе заключенные хотят работать, а у нас элита преступного мира идет в отказ. Вы в венецианской тюрьме работали?
— Меня вызывал комендант: «Мы вам хотим дать работу». Говорю: «Я не хочу работать. Я никогда не убирал коридоры». Он: «Мы же 200 евро платим в месяц, у нас в очереди люди стоят, хотят работать». — «У меня на счету есть деньги — 2 тысячи евро. Дайте работу тем, у кого нет денег». Уговаривает: «У вас аппетит будет, сигареты сможете купить». — «Я не курю, а аппетит у меня очень хороший». Продолжает: «Но почему вы не хотите работать?» Объясняю: «Когда ты убираешь коридор, из камеры в камеру просят что-то передать. Если меня на этом поймают, дадут „isolamento“ (изолятор), а если не передашь — начинают материть тебя. Я очень горячий парень, могу ударить, выбить глаз кому-нибудь. Не хочу попадать в экстремальные ситуации и нарушать правила. Лучше я буду у себя в камере сидеть спокойно, читать».
— Когда вы сидели в советской тюрьме, тоже не работали?
— Я сидел за тунеядство. Как же я могу сидеть за тунеядство и работать! Кем я мог работать в тюрьме, если занимался спортом и играл в карты? Хозяин лагеря мне сказал: «Иди в сеточное хозяйство, там прокрутишься». И я прокрутился. Покупал сетки и давал план.
— А вы когда-нибудь прощали карточный долг?
— Да, конечно, если видишь, что не может человек заплатить, но я с такими не играл. У меня не было ситуаций, чтобы я не рассчитался. Занимал у друзей, иногда приходилось специально летать в Ташкент, мне никогда не отказывали. Но порядочный игрок не только платит, когда проиграл, но и получает. Если ты только платишь, значит, ты — дурак!
— Были случаи, когда люди кончали жизнь самоубийством из-за проигрыша?
— Существовали разные игровые периоды, когда люди могли убежать, куда-то спрятаться. Может, их и не искали. Но в мой период к игре относились очень серьезно. Помните «Пиковую даму», когда человек стрелялся? Продолжение этого времени я застал. Потом уже, когда открылись казино, все поизвратилось, игра пригасла. Сегодня в России легальной игры нет. Я видел по телевизору подпольные казино. Люди играть любят, им надо какую-то отдушину. Почему нельзя открыть казино при гостиницах? Это ведь лучше, чем в подполье. У меня есть интересные проекты по поводу казино. Страна могла бы зарабатывать хорошие деньги через налоги и продажу лицензий на открытие казино.
— Вы играли под честное слово?
— Я мог играть, не имея при себе денег, и моего слова было достаточно. Сейчас смотрят: богатый или нет. Если нет, лучше не связываться, потому что он не будет париться, чтобы вовремя отдать долг, как мы когда-то.
— Самое долгое время, которое вы провели за карточным столом?
— По три дня играли, но, бывало, неделями не выходил из катранов. Я любого мог обыграть.
— Какие деньги были на кону?
— Сотни тысяч рублей. Сто тысяч тогда — как сегодня 10 миллионов. Я легко бросил, уже лет двадцать не играю. Неинтересно стало. Выигрыш уже не приносит такого удовольствия. А проиграешь
— Вы и в Монте-Карло, по слухам, миллион выиграли. Князь Альбер даже велел не пускать господина Тохтахунова в казино.
— В Монте-Карло я играл. И выигрывал. Сотни тысяч, бывало. Может быть, миллион. Франков, а не евро. Я уж не знаю, Альбер запретил или нет, но меня действительно не стали пускать в казино, потому что я все время выигрывал. Я там три месяца летом провел и постоянно выигрывал. Там же камеры везде стоят. Просматривают запись и делают выводы: кто долго играет и много выигрывает.
— В чем секрет такой удачной игры? Интуиция помогает?
— Игра — это процесс. Можешь выигрывать и проигрывать. В момент выигрыша я всегда уходил и старался укоротить игру. Даже если ставил просто на красное-черное, два раза взял большие куши и сразу уходил.
— Певец Юрий Антонов мне рассказывал, что перед деноминацией у него на книжках было около двух миллионов рублей. Его предупредили, и он успел вытащить деньги. Вы не потеряли свои накопления?
— Ну, я, может, миллион потерял. Меня Иосиф Давыдович предупреждал: «Инфляция! Купи что-нибудь!» А я был за границей и ничего предпринимать не стал. Думал: вдруг не получится жизнь — вернусь в Россию без денег. Потом этого миллиона на букет цветов хватило. Я к деньгам легко отношусь. Они не впереди меня бегут. Я не могу разум потерять из-за денег.
— Алимжан Турсунович, в фильме «МУР» Эльера Ишмухамедова вы достоверно сыграли вора в законе. С кого «списали» роль?
— Ни с кого. Был сценарий. Я согласился сняться в этой роли, потому что мне очень понравились слова моего героя: «Мы — преступники, но Родину не продадим». В трудный момент на войне эти люди не пошли против своего народа.
— Вы — патриот. Но все же по Парижу не скучаете?
— Нет. Съездил бы прогуляться, в ресторане посидеть, по магазинам пройтись, что-нибудь купить. Сейчас мне бы предложили вид на жительство в любой стране — я никуда из Москвы не хочу ехать. Моя парижская квартира уже 12 лет закрыта.
— В вашем доме жили Кристиан Диор, Софи Лорен. С соседями общались?
— Такие люди не всех подпускают к себе. Пытались со мной заговорить, но я не знаю французского языка — только «бонжур» и «оревуар». Особняк напротив принадлежал Саддаму Хусейну. Мои окна выходили на его двор. Однажды там готовили прием, шла уборка, двери были настежь, и я увидел его портрет во весь рост.
— Говорят, что два человека сыграли большую роль в вашей судьбе: алюминиевый магнат Михаил Черный и советник Кремля по спорту Шамиль Тарпищев. С одним вы жили в одном дворе, с другим учились в одном классе.
— Неправда. Тарпищев в одном дворе со мной не жил. Он жил в Москве и в Ташкент приезжал на сборы. Я играл в футбол, мы познакомились и подружились. С Черным мы учились в одной школе, но одноклассниками не были: мы разного возраста. В моей жизни никто не сыграл роль, кроме меня самого. Я мог что-то перенять от Шамиля, от Иосифа Давыдовича, но у меня и самого опыт разносторонний. Никто на меня влияния не оказал.
— Друзья ценят в вас щедрость и бескорыстие.
— В бизнесе я могу быть жестким. А в жизни, когда ты с друзьями или уважаемыми людьми, все иначе. Это и есть понятия. Когда ты правильно оцениваешь жизненную ситуацию, понимаешь, с кем можно общаться, а кого лучше близко не подпускать. Я живу по своим личным законам.
— А разве Бабек Серуш, самый загадочный приятель Владимира Высоцкого, вам не помогал?
— Бабек был великий бизнесмен, человек большой души. Он на Западе жил, имел другие возможности. У нас с ним были товарищеские отношения. В Германии я жил у него дома. Когда через полгода пошел квартиру снимать, Бабек сказал: «Алик, куда ты уходишь?» У него была двухэтажная квартира, метров 600. Я ответил: «Если я так буду у тебя жить, никогда сам себя не найду». Я был картежник, в бизнесе не разбирался. Бабек мне полезные советы дал: «Алик, на маленький и на большой бизнес тратишь время одно и то же — занимайся сразу крупным проектом, а мелочь ни к чему».
— Сейчас рядом с вами есть женщина?
— Есть. Она на 40 лет моложе меня. Мы живем в гражданском браке. Я жениться не собираюсь. Скоро буду отцом близняшек. Только еще пока не знаю: две девочки или девочка и мальчик? Не останавливаюсь.
— Какие подарки делает женщинам богатый человек Алимжан Тохтахунов?
— Разные. И машины дарил, и бриллианты, и одежду. Вот сейчас этой девочке моей подарил квартиру в центре. Еще купил у соседей комнату — получилось 300 метров. Там же дети мои будут жить.
— Выбирая подарок, смотрите на ценник?
— Иногда смотрю, а иногда забываю посмотреть. У меня везде скидки есть. Если выставят слишком большой счет, удивляюсь. Просто я уже опытный и сразу понимаю, что это может стоить и надо ли покупать. Есть люди, которые сто раз измерят, прежде чем купить. Если мне вещь нравится, я сразу покупаю.
— Какая женщина может быть рядом с вами?
— Чтобы не портила мне нервы и слушалась. Мне это будет приятно.
— Покорная?
— Ну, не покорная, но, по крайней мере, чтобы прислушивалась и не перечила, как некоторые.
— Это кто-то себе с вами позволял?
— Я не даю даже попытки (смеется). Сразу говорю: «Иди отсюда!» Обычно мне достаточно недели, чтобы почувствовать: мое или не мое.
— Вы жесткий человек?
— Да. Я вырос в жестких условиях, меня воспитала улица. Я требовательный, жесткий. Не только по отношению к другим, но в первую очередь к себе.
— В вашей книге «Мой шелковый путь» меня поразила история ваших взаимоотношений с внебрачным сыном Дмитрием. Он не послушал вас и был отлучен на 10 лет. Нелегко, наверное, было принять такое решение?
— Легко. Я настоящий отец. Я даю жизнь и помогаю. Если меня не слушают, не ценят, пусть делают что хотят. Я не хочу, чтобы от меня получали поддержку и поступали по-своему. Жизнь Бог дал каждому одну и свою. Я сейчас этого сына опять прогнал. Мы общались семь-восемь лет. За это время он женился, окончил институт, сделал детей. Сегодня ему с женой по 40 лет. Квартиру я им подарил на Фрунзенской набережной. Все у них есть. Живите и зарабатывайте. Если вы этого не умеете, вам цена — ноль. Идите и повесьтесь. Я так ему и сказал. Пусть мужиком будет.
— А Президент России должен быть жестким?
— Таким же жестким, как Сталин. В России народ тяжелый. Я наблюдаю за Путиным и Медведевым. Они мне нравятся. Очень много работают и хотят сделать жизнь лучше. У них получается. Но за десять лет так страну разрушили! Вырос новый сорт людей, у которых деньги бегут впереди совести, чести. Никто работать не хочет.
— Как вы относитесь к оппозиции?
— Плохо отношусь. Российский народ должен помогать своему лидеру. Говорят, что выборы были нечестными. А у вас есть альтернатива Путину? Прежде чем говорить о честности, надо самому быть кристально чистым. Как, например, академик Сахаров. Он имел все, но в одну минуту это бросил и пошел против системы. Кто из оппозиции способен на такой поступок? А здесь — кучка диссидентов, которым всегда надо идти против течения. Это все блеф и разговор, зарабатывание политических очков. Работайте, богатейте, кайфуйте — кто вам не дает? И живите честно!
