Рядом с мостом Риальто у Рыбного рынка целовалась пара. Высокие красивые мужчина и женщина были хорошо одеты и выглядели ухоженно. Их окружало то, что делает Венецию Венецией: готические линии домов, мягкие, розово-оранжевые отсветы заходящего вечернего солнца.
Мужчина и женщина стояли у парапета рядом с Гранд-каналом. Стояли, крепко обнявшись и забыв обо всем мире. Мне подумалось: «Кто же их снимает?». Потом пришла мысль, что целующихся рассматривать неприлично, и я отвернулся.
Обычно я, как и многие, испытываю легкую горечь, когда вижу, как счастливы другие, но на этот раз грустных мыслей не появилось. Может быть, потому, что теперь я сам приехал в Венецию, чтобы быть счастливым.
В этот раз я смотрел на целующихся влюбленных с радостью и даже с иронией еще и потому, что недавно неоднократно описывал сцены с поцелуями во время создания своего романа «Музей невинности». В мусульманских странах, вне западной цивилизации, где, как и я, живут миллионы людей, в обычной жизни невозможно увидеть, как кто-то целуется в губы (хотя для того, чтобы целоваться в губы, необязательно быть влюбленными). За пределами западного мира в губы целуются либо дома в спальнях, либо в кино (конечно, не считая Брежнева с Громыко).
Я, как, наверное, сотни миллионов, миллиарды людей во всем мире, впервые в жизни увидел поцелуй в губы в кинотеатре: когда я был маленьким, в Турции не было телевидения. Помню, что, пока они целовались, думал, не мешают ли им носы.
Самый красивый поцелуй в истории кино снял Хичкок в сцене в поезде из фильма «К северу через северо-запад», хотя лучшей принято считать сцену с поцелуем из фильма «Дурная слава». В сцене в поезде Кэри Грант и Ева-Мария Сейнт, целуясь в тесном купе, кружатся на месте. Может быть, так было задумано для того, чтобы заставить почувствовать зрителя, какими головокружительными бывают поцелуи. Когда я смотрел эти фильмы в юности в стамбульских кинотеатрах, сцены с поцелуями, пары, отвернувшиеся от камеры, казались мне неестественными — может быть, потому, что тогда у меня еще не было возлюбленной, с которой можно было бы целоваться всласть.
Поцелуи на улице я впервые в жизни увидел в юности, в дачном квартале стамбульских миллионеров. Две кинозвезды, стоя перед камерой, после слова «мотор!» сначала прыскали себе в рот мятно-ментоловым спреем, а потом принимались целоваться. Этот спрей (ныне всеми давно забытый) рекламировали в турецких средствах массовой информации со слоганом «Ем лук и не стесняюсь!», и одно время он даже был в моде у девочек из нашего квартала, которые никогда еще ни с кем не целовались.
На улицах Венеции кроме красивой пары с Риальто я видел множество целующихся пар. Всякий раз вид влюбленных напоминал мне о кинематографе еще одной деталью: у всех за спиной неизменно был прекрасный вид.
Почему, когда перед нами прекрасный вид, хочется целоваться? Должно быть, потому, что в этот миг мы замечаем, как прекрасны наш мир и наша жизнь.
К слову, туристическая статистика и специалисты по семейным отношениям говорят, что даже пары, у которых плохие отношения, на время отпуска сближаются. Однако далеко не каждый вид вызывает у нас желание целоваться или ощущение счастья. Некоторые виды вызывают у нас страх, даже сверхъестественное беспокойство, другие — покой и мир, третьи (так Стамбул действует на меня) — грусть.
Подобно тому, как некоторые города созданы для работы, другие — для развлечений, третьи — для того, чтобы никогда в них не останавливаться и сразу же из них уезжать, четвертые — чтобы приезжать в отпуск, пятые — чтобы в них грустить, шестые — чтобы в них умирать, Венеция воспринимается многочисленными туристами как город счастья. Это становится ясно, когда любуешься ее прекрасными видами и всем существом чувствуешь их красоту. Может быть, именно эта радость и манит к поцелуям...
Любезный губернатор Венеции, на вручении мне приветственной премии говоривший о тысячелетних отношениях Венеции и Стамбула, после церемонии отвел меня в сторону и с гордым видом, словно собираясь похвастаться красавицей женой, предложил посмотреть на Гранд-канал из своего кабинета.
Мы вышли на балкон. Вид передо мной был великолепен — ожившая картина Каналетто. Губернатор, с улыбкой указывая на балкон палаццо по соседству, заметил:
— Оттуда должно быть еще красивее!
Тот балкон мог бы быть самым удобным на земле местом, чтобы почувствовать, что в этом мире есть счастье, и начать целоваться.
*Перевод с турецкого Аполлинарии Аврутиной, по просьбе автора — специально для «МК».
