Село Альняш можно увидеть на карте Пермского края, лишь максимально увеличив ее в Инете, — в виде крохотной точки на границе с Удмуртией. От ближайших городов, куда добираются московские поезда, — Перми и Ижевска — несколько часов на перекладных. Глухомань, одним словом.
Перед отъездом звоню приемной матери “нашкодивших” детишек Татьяне Каргашиной — сообщить, что приеду. В ответ слышу жесткое: “Не пущу! Как приедешь, так и уедешь!” По всему чувствуется, что нрав у женщины крутой. Такая, по идее, “коня на скаку остановит”. Как же она недоглядела собственных приемных детей, допустила в своем доме подростковый блуд?
На свой страх и риск все-таки решаю ехать. Поездом — до Ижевска, далее в разбитом автобусе до города с музыкальным названием Чайковский. Кругом серые покосившиеся избенки, лысые огороды, заваленные кучами прошлогоднего мусора, и общее ощущение нищеты и безысходности. Почему этот райцентр на берегу Камы и так называемого Чайковского моря был назван в честь великого композитора, никто из соседей по автобусу объяснить не может. “Да просто так небось!” — пожимают люди плечами.
От Чайковского до Альняша — часа два с лишним на попутке. Еду с тремя попутчицами, женщинами с мешками и баулами. За время пути в Альняш узнаю от них, что в этих краях люди делятся на три группы: работящие мужики, которые шоферят, работящие бабы, которые разводят скотину и птицу, и все остальные — которые просто пьют. Из “рабочих профессий” есть еще одна — “баба, стоящая на трассе”. То есть девушка известного поведения, обслуживающая дальнобойщиков. На фоне общей безработицы эта позиция считается неплохим трудоустройством.
— Да, свезло тем девкам, кого водилы фур подбирают! — горячо уверяет одна из моих соседок. — И заработок есть, и мужа на трассе можно сыскать, если постараться. Но для этого нужно не росомахой быть, а личико смазливое иметь и мозги. У меня вон соседская деваха замуж за шофера выскочила и очень хорошо живет, богато...
Я еще не знаю, что именно с одной из тех дам, которые “стоят на трассе”, и началась история, за которой я еду в такую даль.
Три сестры
Почти по Чехову: старшая Наталья, средняя Татьяна и младшая Елена. Все они по молодости были хороши собой, на селе Альняш их любили за отзывчивость и веселый нрав. Каждая мечтала о нехитрых вещах — своем доме, муже, детках. И каждая пыталась устроить свою судьбу.
Но судьба — она капризная, как весенняя погода.
Сначала вышла замуж Наталья, родила мужу трех сыновей. Но благоверный ее, увы, вскоре повесился по пьяной лавочке. Овдовев, Наталья сменила несколько сожителей, а потом влюбилась в заезжего цыгана и уехала “за любимым в ночь”, в Оренбургскую область. Детей оставила на бабушку — мать повесившегося мужа.
Потом пошла замуж средняя — Татьяна. Поначалу все было хорошо: вместе дом построили, родили детей — тоже троих. Но потом судьба передумала, отвернулась — и супруги развелись, по вечной российской “пьяной” причине.
Третья, Елена, тоже недолго замужем побыла, успев родить двух дочек. После развода молодая мать загуляла, одно время даже “стояла на трассе”. Детей совсем забросила. В итоге Елену лишили родительских прав, собирались отдать ее девочек в приют.
Примерно тогда же родительских прав лишили и Наталью. Ее старшие сыновья были уже более или менее самостоятельными, а младшему Мише всего 10 стукнуло.
И тогда Татьяна, единственная из сестер, которая ответственно и заботливо растила своих детишек, спасла племянников от казенного дома. Забрала к себе сначала дочек Елены Настю и Катю, а потом и младшего сына Натальи Мишу. И как-то так ладно почувствовала себя в роли многодетной матери, что чуть позже взяла к себе маленькую девочку-инвалида, которую случайно увидела в Доме ребенка в Чайковском и пожалела.
Несмотря на все трудности, Татьяна добилась, что все ее семеро детей жили в сытости и довольстве: от зари и до зари она трудилась на ниве натурального хозяйства, разводила птицу, держала скотину — коров, телят, поросят. Пряла шерсть на заказ, продавала домашние молоко, творог, сметану. Старшие дети помогали матери, и односельчанам казалось, что все горести этой семьи остались позади.
Но судьба уготовила им новые испытания. В 2007 году погиб родной Татьянин сын Женя. В армии, от руки “деда”. Уже через неделю после прибытия в учебную часть на Русском Острове он был избит старослужащим, и полученные новобранцем травмы оказались несовместимыми с жизнью...
Татьяна долго не могла оправиться от горя, автоматически, как во сне, выполняла все работы по своему большому хозяйству. Радовали только дети: хорошо учились, жили дружно.
Новый удар пришел, откуда не ждали. Выяснилось, что 15-летняя приемная дочь Настя, та, что от Елены, ждет ребенка. Да не от кого-нибудь, а от своего 14-летнего двоюродного брата Миши — того, что Натальин.
Шекспир по-альняшински
Село Альняш состоит всего из двух улиц, зато каждая — по нескольку километров. Первая и главная, как водится, улица Ленина. Вторая — имени некоего Молчанова. Правда, кто это такой, никто не знает. Вдоль улиц тянутся серые бревенчатые избы за неровными частоколами. Среди них нахожу сельсовет — от прочих домов он отличается только наличием российского флага.
Молодая и симпатичная глава альняшинского сельского поселения Любовь Юркова искренне переживает по поводу ситуации в семье Татьяны Каргашиной.
— Татьяну у нас все уважают, — рассказывает Любовь Викторовна. — Она настоящая русская женщина: не только сама выстояла, но и детей спасла. Своими руками дом построила, все их немалое натуральное хозяйство на ней. На таких страна держится...
Вместе с Любовью Викторовной мы отправляемся к Татьяне.
— Она сказала, что и на порог меня не пустит... — признаюсь я.
— Татьяна, конечно, сейчас на нервах вся, — объясняет Любовь Викторовна. — Уж столько сплетен напускали, столько наговорили... Пойдемте. Вы должны убедиться, что там не бордель какой-нибудь, а нормальная семья. А то, что ребята наделали, — плохо, конечно, ужасно... Но как уследишь за подростками? Возраст такой...
Татьяна встречает нас на пороге своего дома. Изба большая, добротная, под крышей вижу большую спутниковую тарелку.
Хозяйка смотрит на меня хмуро, с сомнением, ее можно понять. Мишу и Настю сейчас достают и в школе, и на улице. Какой-то нерадивый журналист придумал, что у них “неземная любовь” и они собираются пожениться...
После долгих уговоров Татьяна все же соглашается пустить меня в дом и рассказать, как все было на самом деле.
— Ладно уж, коль приехали в такую даль, спрашивайте. Только чтоб потом в газете не врать! Хотите о нас написать — пишите. Но только так, как есть. А то в нашей местной газете такого уже понаписали, понабрехали! Про любовь, про скорую женитьбу... Бред!
...В обширном дворе большую сторожевую собаку придерживает за ошейник худенький белобрысый подросток. Это и есть 14-летний Миша, альняшинский Ромео. Только на влюбленного и на будущего отца он ничуть не похож. Обычный сельский пацан, совершеннейший на вид ребенок, занятый, как и положено, своими детскими делами. Буркнув короткое “здрасьте”, он возвращается в дом. Прошмыгивает к компьютеру и намертво прилипает к игре-стрелялке, от которой его оторвал наш приход. Я слышу, как он тихонько бурчит в такт действу: “Бум, бах, тр-р-р...”
Да уж, семиклассник Миша никак не тянет на будущего главу семьи с младенцем!
Три раза пробовали — не понравилось
Внутри дома — несколько больших комнат, телевизоры, компьютеры. Совсем не бедно. У каждого домочадца — отдельная спальня.
В уголке, в кресле, сидит с вязаньем опрятная старушка.
— Здравствуйте, — знакомлюсь я, — вы мама Татьяны?
— Я бабка! — жизнерадостно представляется она. Поймав мой выжидательный взгляд, поясняет: — Ира.
— А как по отчеству? — слегка теряюсь я.
— Бабка Ира! — упрямо повторяет старушка.
Почему-то именно уютная улыбающаяся бабка Ира убедила меня в том, что домочадцы в этой семье ничем и никем не обижены.
Я приступаю к расспросам.
— Тань, так между вашими ребятами что — любовь?
— Да какая там любовь! — машет рукой хозяйка дома. — Никогда ничего подобного промеж них не было. Побаловались, да и все! Как говорится, оба хороши: один предложил, другая не отказалась...
Не было между ними ни ухаживаний, ни какой-либо романтики. Поэтому лишь в феврале Татьяна что-то заподозрила — когда ей показалось, что у Насти появился живот, хотя девочка вообще-то худенькая. Но на своего Мишку мать, конечно, подумать не могла. Забеспокоилась: мало ли, в школе взрослые пацаны... Стала дочку расспрашивать про месячные.
— Она, Настька, бойкая у нас девчонка, так уверенно мне ответила: что ты, мам, все нормально, ничего не было. Бегала как ни в чем не бывало, с Мишкой не уединялась, не шепталась — ничего такого, что могло бы насторожить. А через несколько дней вдруг отозвала меня в сторонку и призналась: мол, было дело. С Мишкой.
“Мишка сказал — давай попробуем, интересно же, как это бывает, — говорила дочь. — Я думаю, что ж не попробовать, правда ведь интересно”.
Мать так и ахнула — как так, давно ли? Настя, смущенно пряча глаза, сообщила, что еще по осени и всего-то три раза, после школы, когда ее, Татьяны, дома не было.
“Да ты не переживай, мам, — утешала она Татьяну, — мы больше не будем. Честно! Мы, кроме тех трех раз, больше не пробовали, потому что нам совсем не понравилось. Ни мне, ни Мишке...”
Мать отвела Настю к гинекологу. Та срок поставила — 22 недели. Надо было решать, что делать.
“Что такого, если еще один мелкий появится?”
По словам приемной матери, решала она не одна. Спросила и самих Ромео с Джульеттой — они хоть и дети, но имеют право на свое мнение.
— Ну, Мишка что? — вздыхает Татьяна. — Он в стороне. По-моему, толком и не понял, что наделал. Только все плечами пожимал: “Ну и что, подумаешь, пусть будет ребеночек, свой же!” У нас же в доме всегда так много детей, что они и рассуждают: “А что тут такого, если еще один мелкий появится?” Они с пеленок приучены друг другу помогать, заботиться. И мелкого станут опекать. Просто совершенно не понимают, что это ИХ ребенок. Сами же дети! Настя сказала твердо: “Не надо мне никакого аборта!” Я ей втолковывала: если ты хочешь родить, то тебе придется с этим ребенком возиться. Она вроде не против...
И Татьяна не стала ломать девочку, искать возможность прервать эту несвоевременную беременность — а такую возможность, если захотеть, всегда можно найти. Может, кому-то даже из московских “цивилизованных” матерей такое уважение к мнению ребенка покажется удивительным...
— Ну, раз от аборта Настя наотрез отказалась, мы рассматриваем два варианта, — объясняет Татьяна. — Первый: Настя рожает и вместе с ребенком остается здесь, с нами. Или второй, который, я надеюсь, осуществится. Дело в том, что сейчас моя сестра Лена, родная Настина мать, восстанавливается в родительских правах. Она давно уже взялась за ум. Если все будет хорошо, Настя в конце июня благополучно родит, и Лена заберет ее вместе с новорожденным к себе. Сама уйдет в декрет и будет нянчиться с малышом — ничего, справится, ей 39 лет всего. А Настя в сентябре пойдет в 8-й класс. Что ей школу пропускать? Она учится хорошо, ее хвалят. У нее всего одна “тройка” по географии.
Позже соседи рассказали мне, что младшая сестра Татьяны Каргашиной Елена Беляева действительно образумилась, вышла замуж. А может, наоборот, сначала вышла замуж и потому образумилась? У женщин это все очень взаимосвязано... Елена живет в Альняше, родила ребеночка, работает дояркой. Ни на работе, ни в органах опеки никаких замечаний к ней нет. Сейчас она подала документы в суд на восстановление своих родительских прав на старших дочек Катю и Настю.
— Как Настя чувствует себя сейчас? Может, вам помощь какая-то нужна? — спрашиваю я Татьяну.
— Да как себя чувствует? Скачет как лошадь! Ни токсикоза, ничего, только похорошела! А помощь нам нужна только одна — оставить нас в покое! Мы справимся, вы только не мешайте... А то замучили и сестер моих, и учителей в школе, и даже нашу единственную акушерку в Альняше, хотя она вообще ничего не знает. Все пытаются заманить их выступить по телевизору. Ленке врут, что Наташка согласилась, — и наоборот. И детей в школе запозорили. Я вам одно твердо скажу: вот я вам рассказала все как есть — и больше никого на порог не пущу! И сестры мои никуда не поедут. А то все только сказки про любовь придумывают! Не было любви, ясно! Они просто испытать на себе хотели то, что им по телевизору каждый день показывают...
Хорошие скромные дети
Односельчане в Альняше единодушно уверяют, что Татьяна — “справная мать и детишки присмотрены”. Хотя некоторые все же обвиняют ее в том, что недосмотрела за детьми. Один не совсем трезвый мужичок качает головой:
— Татьяна — баба-огонь, со всем справляется! Только много слишком взвалила на себя, вот и вышло... А вот сестры ее — не приведи господь... Из них троих только Танька и удалась. Хотя Ленка, говорят, за ум взялась, ну, дай ты бог. А Тане детишек одних без присмотра оставлять нельзя было.
— Да что их, детей, на цепь посадить надо было? — сердито возражает ему бабушка в платочке. — Как было уберечь?
В школе о детях Татьяны отзываются хорошо. Семиклассницу Настю учителя считают “девчонкой скромной, но себе на уме”. На селе вспоминают, что “Настька с детства крученая”, но приемную маму слушается и помогает — и по хозяйству, и с самой младшей, приемной 7-летней малышкой, тоже, кстати, Настей, которая инвалид детства и которую Татьяне приходится постоянно возить к врачам в Чайковский. Будущий отец, семиклассник Миша, по уверению учителей, мальчик добрый, скромный, даже тихий, а вот учится средненько.
Настю я на другой день увидела после школы. Веселая, симпатичная, светловолосая девчонка выскочила из дверей вместе с шумной толпой подружек, словно не замечая своего уже вполне приличного животика. Я отозвала ее в сторону и попыталась разговорить на интересующую меня тему. Девочка тут же потухла, опустила глаза вниз.
— Насть, когда ребеночек родится, будешь хорошо за ним ухаживать?
— Да...
— А как назовешь?
— Не знаю...
Младенец явно не входит в круг ее интересов. Потому что никакая она не Джульетта. Просто не в меру любопытная девочка, сестра такого же любопытного братца.
* * *
Что делать, если тела у детей становятся дееспособными раньше, чем мозги и души? И если телевизионно-компьютерные блага цивилизации осваиваются ими куда раньше, чем блага духовные? Можно сколько угодно говорить о воспитании чувств, о сексуальной грамоте, об ответственности родителей — все равно в наше время мальчики и девочки будут стараться примерять на себя взрослую жизнь в том виде, который доступен их пониманию. А понятно им то, что они видят каждый день — “по ящику”. Что они там видят, мы с вами прекрасно знаем.
Что же касается юных альняшинских “экспериментаторов”, то им еще повезло: рядом с ними есть человек, готовый помочь расхлебывать “взрослые” последствия их недетских игр. Человек, поднявший на ноги свою непростую семью вопреки всем социальным законам. Только не надо им мешать...
