Проспект Ветеранов, 21.00. Автобус только останавливается у обочины, и мгновенно — стук в заднюю дверь. Водитель Олег опускает стойку, которая перегораживает салон, и начинает менять шприцы заходящим женщинам. Я только и слышу: “сто”, “двести”. Олег берет черные пакеты-“майки” и кладет в них упаковки шприцев. Мне в окно видно, как женщины с этими пакетами, из которых торчат углы коробок, идут вперед вставать на обочину или, наоборот, в сторону к полосе кустарника, еле различимого в ночной темноте.
— Слушай, как много меняют, — удивляюсь я.
— Если живут коммуной, могут принести на обмен и 500 штук, — отвечает Олег. — Им много надо. Она три шприца выкинет, пока вену найдет…
У всех женщин безэмоциональные лица, возраст — от 25. Не особо накрашенные, небрежно одетые. За полчаса в автобус поднялось 14 человек, и это явно только начало. Вместе с Олегом в автобусе работает врач Анжела. Практически нон-стоп она дает клиенткам консультации по контрацепции, болезням вен, гепатитам, инфекциям, передающимся половым путем. Поговорив с ней, очередная женщина выпрыгивает из машины и начинает расхаживать по дороге.
— Олег, а она так и поедет с пакетом к клиенту?
— Нет, пакеты они оставляют в кустах или отдают “рабу” на хранение.
“Рабы” — это местные алкоголики, которые стайкой возникли из темноты, когда подъехал наш автобус. Свои охранные функции при черном пакете они несут “за глоток”. Но женщины могут попросить и поменять вместо них шприцы. Одна рассказала, как такой “раб” палкой отогнал от нее маньяка.
Женщины идут непрерывно, и каждая вторая шутливо жалуется, что у нас высокий пол и нет ступенек.
— Ступеньки просто отваливаются! — объяснил мне потом Олег. — Мы их даже приваривали, что только не делали. Не выдерживают они по 60 человек за вечер…
…Бутыль от воды, которую используют для сбора шприцев, уже полная, и зеленые поршни торчат из отверстия, как букет. Олег натягивает резиновые перчатки и идет ее менять. Ежевечерне один только “маленький автобус” отправляет в утилизацию тысячи шприцов. Это значит, что ни один из них не окажется в подворотне или подъезде…
Дверь снова распахивается, и в проеме возникает верхняя часть одного из “рабов” — Вити. Взволнованным голосом он сообщает, что его приятельницы поехали “на хату” и он к ним сейчас съездит на трамвае за карточками. У каждой женщины-клиентки есть своя карточка, по которой они могут сделать анализы или получить готовые наборы с презервативами. Взять за них по карточке эти наборы — отдельная услуга, и Витя надеется на вознаграждение. Олег благословляет его на поездку, а я в своем углу начинаю ржать, представив себе, как Витя звонит в квартиру, за дверью, сами понимаете, идет процесс, ему открывает дверь клиент в трусах, а Витя проникает мимо него в коридор и начинает орать: “Надьк, дай карточку!”
* * *
Девушка просит заживляющую мазь. Олег дает ей какой-то тюбик.
— У нее рана, наверно?
— Тромбоз у нее. У них у всех тромбоз. Откуда я знаю, как лечить? В Академии художеств на первом курсе анатомию хорошо преподавали…
Вот так. Это здесь он добрый бородатый водитель Олег. А вообще-то передо мной замечательный иллюстратор детских книг Олег Горсунов. Последние 10 лет он работает не совсем по профессии. Когда-то Олег начал работать в проекте для женщин, пострадавших от насилия, а сейчас уже ездит с тренингами по организации “телефонов доверия”.
— Слушай, художник, — подначиваю я. — Ну а здесь-то ты что делаешь?
— А проституция — это тоже насилие, — спокойно отвечает он. — Только им денег дают, чтобы внимания не обращали. Я считаю, нет разницы — что изнасилование, что проституция…
Разговор о смысле или бессмысленности проституции мы ведем все время, пока автобус стоит на точке. Олег говорит, что в обладании проституткой нет секса. Особенно, если это клиентка “атобуса”. Только самоутверждение.
— Вчера приходила женщина. Одна нога — вот такая! — он показывает руками бревно. — Вторая перебинтована и — запах! Казалось бы, кто ее возьмет? Но берут! При чем тут секс? А ВИЧ-инфицированность среди них знаешь какая? 80%. Я их клиентов просто не понимаю…
Тем временем к нам забирается очередная женщина. Сильно осипшим голосом она говорит, что простыла, и в доказательство подтягивает шерстяные носки над кроссовками. Из автобуса она выпрыгивает, как из гастронома — набитый пакет топорщится, как будто там лежат пять пачек пельменей, — и пропадает в темноте.
— Она не простыла, — мрачно говорит Олег. — Это сифилис. Третичная стадия. Полтора года назад, когда она пришла первый раз, мы ее уговорили сдать анализы. Сами отвезли ее в больницу, когда она получила диагноз. Но бесплатное лечение длится 28 дней. А она ни за что не сможет продержаться в больнице так долго! Они в ломке на четвереньках убегают из больницы, что с сифилисом, что с туберкулезом. А мы не можем ее лечить, у нас права такого нет. Все, что мы можем, — обеспечить ее презервативами, чтобы она никого не заразила.
— Третичная стадия… Она умирает?
Олег молчит. Тут выясняется, что кончились готовые наборы с презервативами и спиртовыми салфетками. Садимся фасовать. Из своего уголка к нам подходит доктор Анжела. За весь вечер ей почти не пришлось отдохнуть. Я спрашиваю, как ей такая работа.
— Жалко их, — лаконично отвечает она.
— А не хочется их на лечение отправить?
— Да они десятками раз переламываются. Мы можем только агитировать…
Женщины снова начинают стучать в дверь. На Ветеранов автобус приезжает только по вторникам. В остальные дни он работает на других точках. Клиентки садятся в тюрьму, уезжают, возвращаются. На место умерших приходят новые. Но общее количество неизменно уже много лет.
Цифры. За 2009 год в оба автобуса “Гуманитарного действия” пришло 2278 (!) наркопотребительниц-секс-работниц.
Звонит автобусный телефон. Олег слушает и смотрит на часы:
— Через полчаса подойдете? Постоим, хорошо. — В эту секунду с грохотом распахивается дверь, и в автобус вваливается давешний Витя. Он картинно задыхается и ловит ртом воздух, как будто всю дорогу бежал бегом. Он принес карточки!
— Анжел, — спрашиваю я, — а вот в Минздраве говорят, что купить шприцы — не проблема. Поэтому менять их нет смысла.
— Нет, в Питере аптеки шприцы не продают. Борются с наркоманией!
— А еще есть распространенное мнение, что раз они наркоманы, у них ВИЧ и они торгуют телом за дозу, то это естественный отбор.
— Ну да, и их надо перестрелять, — подумав, говорит Олег. — Но я их убить не могу. И ничего не делать не могу. Когда рядом умирает человек, а ты не шевелишься — это неправильно. И что с этим делать, я не знаю. Наверно, нужно помочь им жить дольше на один день…
* * *
В 23.10 я спросила, сколько женщин пришло в автобус за два часа. 68! На обратном пути мы подхватили еще 4. Из них не употребляющих наркотики было всего двое.
Санкт-Петербург
