Робинзоны на Земляничной поляне
Когда-то на острове Мантсинсаари были школы, клубы, финские дома, магазины. Теперь там одни развалины. Отчаянно борются со старостью лишь два дома. В одном живет Алексей Клюня. 15 лет назад в деревню Миново, что в 23 километрах от острова, сбежала его жена. Скорее всего женщина не выдержала жизни бок о бок с медведями и рысями. Но сам Клюня считает, что жена не смогла прожить в этой глуши без телевизора. Робинзон же глубоко презирает голубой экран, а по вечерам включает старый радиоприемник, который из последних сил хрипит и давится словами.
— Похожу, поброжу, о прошлом подумаю, — рассказывает Клюня о своих немногочисленных развлечениях. — До 50-х годов здесь был очень крупный совхоз. Своя пекарня, почтовое отделение, а в местной больнице даже три родильные кровати стояло! В клубе столько девчат плясало… А сейчас только я живу да старик финн…
Старик финн обитает всего в километре от дома Клюни. На соседнем кладбище он похоронил жену, двух детей и уже огородил там место для себя. Раз в неделю к Матти Кюльмялуома приезжает сын. Он кладет на старый стол продукты, спрашивает, как дела у отца, и уезжает. Матти — высокий худой старик — провожает его до заросшей дороги и бредет обратно в свой финский дом, где нет ни электричества, ни тепла. На территорию Клюни финн предпочитает не заходить. Впрочем, вражда на острове, название которого с финского переводится как “Земляничная поляна”, началась задолго до появления там Клюни и Матти…
До 1944 года остров Мантсинсаари принадлежал Финляндии. Здесь стояли орудия, которые во время блокады Ленинграда обстреливали Дорогу жизни. Выбить финнов с острова пытались два советских десанта, да все полегли. О прошлом до сих пор напоминают пулеметные доты, бункер командного пункта да развалины казарм.
После того как остров перешел к России, с Мантсинсаари ушли, побросав свои дома, полторы тысячи финнов. На их место приехали спецпереселенцы со всего СССР. Ссылка на Мантсинсаари была наказанием за невыполненные трудодни. Там же поселились финны, которым почему-то было запрещено жить в Ленинграде. Все изменилось, когда к власти пришел Никита Хрущев. Сначала закрыли местный совхоз, потом школу, затем хлебопекарню и два магазина… Народ потянулся с острова, бросая дома, — так же, как до них это делали финны. И вот теперь 102 квадратных километра делят между собой всего два туземца. О причине своей ссоры они, похоже, и сами уже не помнят. Русский Клюня вообще отказывается говорить на эту тему, а финн Кюльмялуома лишь коротко замечает:
— С соседом мы не дружим. Плохие у нас отношения. Мы ведь даже не встречаемся с ним. У нас совершенно разные понятия о жизни. Я капиталист, а он коммунист. И я не хочу жить так, как он. У него там флаг красный над домом висит...
“Родился под красным флагом и умру под ним же”
Красного флага над домом Клюни давно уже нет. Полотнище обтрепалось — и пришлось его снять. А вот в комнате на почетном месте стоят портреты Ленина, Сталина и президента Белоруссии Александра Лукашенко.
— Я родился под красным флагом и умру под ним же, — объясняет Клюня. — Но это вовсе не причина ссоры с дедом. Просто он раньше был рыбаком, все время один промышлял, месяцами пропадал на Ладожском озере в маленькой лодке. Вот с тех пор и молчит. А я болтун, люблю пообщаться. Так зачем же я буду ему разговорами надоедать?..
Поэтому Клюня тихо живет на своей части острова и выращивает картошку. Тем же самым занимается и Матти. В гости к старикам часто захаживают медведи, которых на острове так же много, как когда-то было людей. Матти смотрит на них философски и запирается в своем 120-летнем доме. А вот Клюня берет в руки огромный молот и что есть силы дубасит по ржавому баку, подвешенному на дереве. Оглушительный грохот приводит медведя в недоумение, а старика Матти — в ярость. В результате финн еще глубже зарывается головой в подушку и ворчит на соседа-коммуниста, а медведь не спеша уходит в лес.
— Не раз я сталкивался с медведем лоб в лоб. Не вру, не приучен. Как-никак я воспитывался под влиянием Владимира Ильича Ленина, — с гордостью сообщает Клюня после серии показательных упражнений с молотом и ржавым баком. — Как от него спастись? А медведи очень боятся говна. Надо в глаза ему бросить это дело. Обычно меня спрашивают, где его взять. Отвечаю: к тому времени, как встретите медведя, дерьма будет предостаточно…
Клюня выжидающе молчит, а потом отчаянно хохочет над своей же шуткой.
— А если серьезно, то при встрече с медведем надо громко кричать и смотреть ему в глаза. Они не любят шума и убегают. Однажды я встретил в лесу бурого медведя. Мне надо было постоять и подождать, пока он пройдет. А я решил его напугать и заорал. Медведь развернулся и смотрит: мол, что это за дурак мешает хозяину леса. Мне оставалось только одно: побежать на него, вопя и размахивая на ходу руками. Так я и сделал. Медведь подумал и не торопясь ушел в лес. А я выжил.
Кроме медведей к Алексею Клюне изредка заезжают московские эзотерики. Им туземец всегда рад. Во-первых, безобидные москвичи тихо-мирно на песчаном и удивительно красивом берегу прочищают чакры и ищут свой духовный путь, а когда уезжают, не оставляют после себя ни грамма мусора. А во-вторых, среди приезжих эзотериков много молодых девушек, которые любят купаться голышом. Об этом Клюня рассказывает с особой радостью.
Финны построили — русские разорили?
Матти с гостями не так везет. Чаще всего к нему приезжают финны, которые раньше жили на острове, а потом уехали в страну Суоми. Сначала они долго парятся в бане Матти, а потом уходят на кладбище навестить своих родных. Изредка в покосившийся дом Кюльмялуома приезжают члены финской благотворительной организации “Мантсинсаари”. Они ставят на месте бывших церквей острова кресты, заходят на дот, долго там молчат, а потом, как и все, быстро уезжают.
Последовать их примеру могли бы и оба старика туземца. Но финн лишь поглаживает бок старого приемника, вздыхает и тихо повторяет:
— Жена померла, всех похоронил, куда ж я уеду… Но так скучно мне. А с соседом не буду говорить, не буду… Он коммунист.
Потом долго молчит и еле внятно продолжает:
— Все здесь построили финны. Так хорошо было! Видели бы вы нашу скотобойню… А сейчас все разорено. Не будет больше здесь тех хороших урожаев. Не будет. Умру я здесь…
Под конец финн с надеждой просит:
— Останьтесь переночевать. Не уезжайте. Я же один здесь.
О том же просит и Клюня. Он даже пугает медведями, которые ночью выбираются из леса и съедают гостей острова.
Но даже среди медведей и кладбищ, которые окружают дома Клюни-коммуниста и Матти-капиталиста, два туземца не хотят наведаться друг к другу в гости и за чаем вспомнить о том, что было раньше. Оба предаются воспоминаниям поодиночке.
— Как мы здесь веселились! — говорит Клюня и смотрит на черный скелет одного из домов. — Помню, однажды мой сосед надел белые кальсоны и рубашку, спрятался за могильной плитой и выпрыгнул оттуда, когда мимо проходили три доярки. Девушки разом потеряли от страха сознание…
Сосед давно умер. И теперь над островитянами подшучивает только домовой Гоша, который, по словам Клюни, поселился у него в доме.
— Когда я прихожу с тяжелыми ведрами, Гоша открывает мне дверь. Хороший домовой. Вот только пукает иногда…
Мертвым нечего делить
Несмотря на все разногласия, у Клюни и Матти есть одна мечта на двоих. Оба хотят, чтобы на острове поселился кто-то третий, а еще лучше — четвертый и пятый. Два года назад туземцы думали, что дождались своего счастья. Тогда на умирающем острове появился телефон. Аппарат повесили на одном из деревьев. Рядом поставили солнечную батарею, которая и давала энергию для его работы. Робинзоны уже робко надеялись, что вслед за телефоном появятся и первые жители. Но не тут-то было! Аппарат через год сняли. А из новых островитян на Мантсинсаари появились лишь молодые, только родившиеся медведи.
Поздней ночью, провожая нас через лес к переправе, Алексей Клюня охотно философствовал:
— Вот есть у нас старое финское кладбище. Так там хоронили не только финнов, но и русских, белорусов, татар. А что, мертвые ведь не живые, им нечего делить…
Вдруг за спиной раздался шорох и звук тяжелых шагов.
— А ведь это медведь, — меланхолично прокомментировал Клюня. — Наблюдает за нами. Вы, главное, не оглядывайтесь.
На предложение ускорить шаг туземец лишь отмахнулся.
— Если суждено погибнуть здесь от лап зверя, так ничего вас уже не спасет, — равнодушно заметил он.
А в это время старый финн Матти запирал двери и окна своего дома, готовясь к очередной длинной ночи на острове.
