Идеология самоуничтожения
Разрабатывать план развития космонавтики и воплощать его в жизнь призвано Федеральное космическое агентство «Роскосмос». Олег Остапенко, вставший у руля Роскосмоса осенью прошлого года, вроде бы взял правильное направление: в его предложениях прозвучало то, о чем в последние годы говорили многие. К примеру, глава Роскосмоса инициировал воскресение забытой, но до сих пор самой тяжелой советской ракеты, которая создавалась когда-то в СССР под лунную программу. Если мы ее сделаем, то сразу окажемся если не впереди, то по крайней мере на одном уровне с американцами, которые ведут аналогичные разработки. Или насущный вопрос о приоритете, который надо предоставить российским производителям спутников. Говорят, именно Остапенко обратился к вице-премьеру Дмитрию Рогозину с таким предложением, пока наши предприятия не загнулись окончательно от нехватки заказов. В самом деле, сколько можно финансировать чужие экономики! Надо же и о своей подумать.
Ладно бы импортная продукция противостояла отечественной в честной борьбе, но в этом есть большие сомнения. Вот показательный пример. Недавно ОАО «Информационные спутниковые системы» им. М.Ф.Решетнева (ИСС) обратилось с исковым заявлением в Арбитражный суд Москвы и жалобой в Федеральную антимонопольную службу на результаты конкурса, проведенного ФГУП «Космическая связь» (ГПКС) на закупку космического аппарата «Экспресс-АМУ2» стоимостью почти 100 млн евро у иностранного производителя Astrium SAS. ИСС им. Решетнева ссылалось на несоответствие конкурсной документации требованиям российского законодательства и потребовало аннулировать конкурс, победителем которого была объявлена европейская компания.
«Наш проигрыш был предопределен, — прокомментировал глава ИСС им. Решетнева Николай Тестоедов. — Внешне условия выглядели достаточно стандартно: цена, сроки. Но были критерии, которые являются дискриминационными по отношению к российскому производителю. В частности, участники должны были указать количество своих коммерческих телекоммуникационных космических аппаратов с 15-летним сроком активного существования, запущенных с 2000 года и успешно функционирующих на геостационарной орбите. Но ведь заказчику («Космическая связь». — Авт.) хорошо известно, что первые российские аппараты, способные гарантированно отработать на орбите 15 лет, были запущены только 2–3 года назад. Понятно, что по этому критерию российский участник конкурса просто получал ноль баллов».
Кроме того, в ИСС отметили необычно заниженную цену спутника от Astrium — на полмиллиарда рублей по сравнению с российским и китайским аналогами. Такой альтруизм, по мнению Тестоедова, абсолютно нерационален. Скорее всего, по мнению главы ИСС, европейцы рассчитывают на еще одну лазейку в конкурсной документации, в которой прописан «механизм последующей корректировки цены заказа в сторону увеличения».
Всем понятно, что отечественное спутникостроение сейчас наверстывает упущенное в 90-е годы, из последних сил старается догнать Запад по качеству и срокам выполнения заказов. И, по словам Тестоедова, его предприятие в Красноярске уже достигло в этом неплохих результатов. Кому, как не государственному предприятию «Космическая связь», поддержать в этот непростой период российские ИСС? Но оказалось, что выгоднее и менее хлопотно иметь дело с теми, у кого производство спутников гораздо раньше было поставлено на поток. А насущные проблемы отечественной космонавтики... Кого они сейчас, в эпоху тотальных рыночных отношений, волнуют? Страна вступила в ВТО. Это пока, к сожалению, главный аргумент. ФАС уже отклонила жалобу на тендер...
В связи с этим вспоминается история про то, как в свое время американцы в обход правил той же ВТО ввели протекционистские меры в отношении своей сталелитейной промышленности. «Наша сталелитейная промышленность сейчас в плохом состоянии. Мы ее приведем в порядок и вновь откроем. Это будет на пользу всей мировой экономике», — ответил тогда на резонное замечание российским партнерам американский чиновник Роберт Зеллик. Видите, значит, когда кто-то в США очень сильно хочет, можно и ВТО обойти на благо развития собственной экономики. Почему у наших политиков никогда не появляется таких «нестандартных» решений? Вывели бы свои предприятия космической промышленности на высокий уровень, тогда и подключались бы к ВТО!
Человеческий фактор Кеннеди
Теперь от международных отношений — к строителям космических аппаратов.
По словам главы Роскосмоса, для них наступают золотые времена: «...приоритет на первом этапе — научным проектам изучения Луны и Марса автоматическими космическими станциями». К старту готовят три аппарата — «Луна-25», «Луна-26» и «Луна-27». Запуск первого из трех, который полетит по программе «Луна-Глоб», намечен на 2016 год. Свежо предание, но верится с трудом. Не удивлюсь, когда на пороге 2016-го его перенесут на 2017-й. Как сообщили «МК» источник в НПО им. Лавочкина, в этом проекте, по-русски говоря, еще конь не валялся. «По «Луне-Глоб» есть только проектная документация. Давно должны были быть разработаны бортовые программы, но их нет», — поделились с нами работники предприятия. Спрашиваю: «В чем причина задержки?» — «Людей опытных осталось очень мало, работать некому. Хоть китайцев нанимай — вон их луноход «Нефритовый заяц» уже на Луне, а к 2018 году хотят нового запустить, уже для сбора грунта и доставки его на Землю».
Все мы с интересом наблюдаем за американским марсоходом Curiosity, восхищаемся снимками, которые получают в NASA c орбиты Красной планеты, высматриваем там всякие «черепа», «жилища марсианских человечков». Полагаете, это детские игры? Ничего подобного, их конструкторы, инженеры и программисты набивают руку, подтягивают технологии для нового уверенного скачка — к полету человека на Марс. С 1974 года у американцев состоялось 8 успешных миссий на эту планету. У нас же нет не только ни одного работающего марсохода, но даже ни одного своего орбитального аппарата, летающего вокруг Красной планеты. И при этом еще находятся чиновники, которые до сих пор не видят в этом перспективы.
Поучились бы у тех, кто работал в далекие 60-е: «Те годы были годами технарей, — рассказывает кандидат технических наук из НПО им. С.А.Лавочкина Виктор АНОХИН. — Советское государство не жалело средств на развитие технических наук. Стипендия в технических вузах была на 20–25% выше. Зарплата молодых специалистов тоже была выше. При поступлении на техническое предприятие нуждающиеся получали места в общежитии. Конкурс при поступлении в МВТУ, мехмат МГУ, физтех, МАИ доходил до 10 человек на место. Эти вузы ежегодно выпускали тысячи высококлассных инженеров.
А что мы имеем сейчас? Зарплата молодого специалиста на НПО 16 тысяч руб. в месяц. Хороший специалист отработает два-три года и уходит. До недавнего времени опора была на пенсионеров с их старой закалкой, с готовностью работать за идею, за гроши. Но их остается все меньше: одни уходят естественным путем, других выпроваживают на пенсию «добровольно-принудительно» по указанию сверху. В этой связи удивляет прошлогоднее заявление вице-премьера Дмитрия Рогозина: «Пока космическими предприятиями будут руководить 60-летние, космические аппараты будут падать». Да у нас и без того кадровый инженерный состав сейчас как лес после бури: старые деревья лежат, а мелкая поросль еще не выросла. Да и вырастет ли «лес» в таких условиях? Те объемы работ, которые ранее выполнялись за месяц-два, сейчас со скрипом выполняются за год. К примеру, смежники в течение двух лет срывают нам сроки поставки радиокомплексов для КА «Электро-2» и «Спектр-РГ». Последнюю обсерваторию мы планировали запустить в этом году — теперь приходится смещать на следующий, 2015-й...»
О проблемах с «человеческим фактором» говорил недавно и заместитель генерального директора Центра имени Хруничева Владимир Нестеров. Это тот самый центр, где уже 20 с лишним лет создают пресловутую ракету-носитель «Ангара», там же производят и РН «Протон-М». Начиная с декабря 2010 года с «Протоном-М» произошло пять серьезных аварий, повлекших потерю нескольких российских спутников, а также одного иностранного. Так вот, по словам Нестерова, больших изменений к лучшему в ближайшие годы не последует. Все дело в слишком молодых офицерах, которые пришли сегодня в военную приемку. Ведь им еще надо набраться опыта...
Двухголовый змей перемен
Значит ли это, что нам следует ждать новых падений «Протонов»? Не хотелось бы. Каждый неудачный запуск выставляет «Роскосмос» посмешищем в глазах общества (особенно когда раскрывается, по каким причинам происходили те или иные аварии: то болт прикрутить забыли, то датчики местами перепутали). Череда катастроф с ракетами вызвала мощный общественный резонанс и привела к скорым увольнениям нескольких высокопоставленных чиновников. Но позже случилось более неприятное — российскую космическую индустрию решили реформировать. Срочно и бесповоротно, как делается у нас последнее время со всеми отраслями.
Напомним вкратце суть реформ: у Роскосмоса отберут все основные предприятия по производству ракет и спутников (48 организаций) и передадут в Объединенную ракетно-космическую корпорацию. Ну чем не Оборонсервис при Минобороны? О том, что реформа в отрасли давно назрела, никто не спорит, но таким ли методом? Если дело прежде всего в кадрах, то любой домохозяйке понятно, что в первую очередь надо поднимать зарплату работающим, привлекать молодежь льготным жильем, ремонтировать и переоснащать предприятия. Но ведь сделано не это! Вместо решения насущных проблем силы брошены на раздувание чиновничьего штата, создание дополнительной «головы» над производственниками. С одной стороны — Роскосмос, которому они привыкли подчиняться исторически, с другой — ОРКК. Хорошо, если между стратегическим органом и корпорацией не пробежит черная кошка. А если пробежит, по кому придется главный удар? Правильно, пострадает дело. И рядовые сотрудники уже ждут этого противостояния, недаром же еще не сформировавшийся штат ОРКК в шутку уже прозвали «орками».
— Какие-то преобразования уже начались? — спрашиваю сотрудника одного из ведущих предприятий — Ракетно-космической корпорации «Энергия».
— Нет, нам еще ничего не сообщили. Работаем как работали, без нас ракеты не взлетят. А при ОРКК это будет или нет — нам по большому счету без разницы. Ведь были времена — в 91–92-м годах, когда мы вообще самостоятельно работали, и ничего, справлялись.
По мнению многих космических производственников, правильней было бы оставить предприятиям определенную свободу. Ведь еще при Союзе директора крупнейших предприятий имели право самостоятельно, минуя все министерства, выходить на уровень руководителя страны, чтобы напрямую высказать свою точку зрения. Теперь все почти уверены, что такой возможности, скорее всего, не будет. Мы с завистью смотрим на США, где все предприятия отрасли — акционерные общества. Они борются за госзаказы от NASA сами по себе, сами себя оптимизируют, как им выгодно. Высокий уровень конкуренции выводит страну на высочайший уровень.
А у нас... словно во сне, где ты пытаешься успеть на поезд, но ноги не слушаются, увязают, не дают развить нужную скорость. Спустя почти 4 месяца после путинского указа о создании ОРКК эта организация только на днях была официально зарегистрирована. В середине марта назначили директора. Зато с офисом определились быстро — им будет бывшее здание Конструкторского бюро общего машиностроения на Бережковской набережной. Говорят, это то самое здание, в которое в свое время хотел перенести свой кабинет прежний глава «Роскосмоса» Владимир Поповкин, да не успел. Сейчас там снова затевают ремонт... Потом только начнут набирать штат чиновников. В целом на подготовку к работе ОРКК дано два года.
Что касается новоиспеченного главы ОРКК Игоря Комарова (раньше руководил АвтоВАЗом), о нем успевшие пообщаться с ним представители Роскосмоса отзываются как о толковом руководителе: «Он, конечно, не из космической отрасли, но умеет серьезно вникать в дела предприятий, прислушиваться к профессионалам».
Но неужели среди самих профессионалов не нашлось достойного? За два года, пока Комаров будет вникать в незнакомое ему дело, потом оптимизировать производство (то есть сокращать ненужные площади и увольнять работников), отрасль может сильно пострадать от неопределенности. Инженеры от космонавтики говорят: техника не любит, когда отрасль сильно лихорадит, обязательно начинает давать сбой. Действительно, как может качественно собирать спутник специалист, которого вот-вот уволят по причине сокращения штатов?
И хорошо бы все жертвы шли на благо. Согласно подписанному постановлению о формировании ОРКК, под ее началом будет организован десяток холдингов: один займется производством спутников, другой — ракет-носителей, третий — военной ракетной техники и т.д. Цель — объединение усилий разных предприятий для качественного освоения космического пространства. Но тут опять нестыковка: как показывает мировая, да и наша, советская практика, именно конкуренция между разными конструкторскими школами толкает науку вперед. Вряд ли в холдинге, под руководством одного авторитетного начальника, станут развиваться разные направления. Как говорится, не на том экономим. К примеру, старожилы отрасли помнят, как в 60-х правительство устроило своеобразное соревнование трем главным конструкторам ракет — Сергею Королеву, Михаилу Янгелю и Владимиру Челомею, поручило создать один тип боевых межконтинентальных ракет. Так появились ракета-носитель УР-200 (ОКБ-51, принадлежащее Челомею), мощная королевская Р-9 (ОКБ-1) и янгелевская Р-16 (ОКБ-586). Последняя в итоге и выиграла конкурс, превратившись потом в «Сатану» (Р-36М), которую до сих пор больше всего боятся американцы. Представить себе тогда, что такие яркие конструкторы могли работать в одном холдинге и, наступив на горло собственной песне, под чью-то указку «консолидированно» разрабатывать одну ракету, было невозможно.
Как корпорация будет добиваться ярких проектов от таких холдингов, пока непонятно.
Дагестанская космическая мечта
Теперь о самом Роскосмосе. После реформы в его компетенции останутся функции госзаказчика и координатора космической политики. В управлении будут только космодромы и объекты наземной космической инфраструктуры.
Именно о космодромах и зашел у нас разговор с Юрием САХАРОВЫМ, долгое время работавшим начальником производственного отдела в Главном инженерном управлении ракетных войск, а потом заместителем начальника космодрома Байконур по эксплуатации.
— Я не понимаю, как сейчас руководят космической отраслью! — негодует Сахаров. — Откуда взялась идея строить космодром Восточный? Это была дивизия РВСН, там был маленький городок, шахты. Зачем строить там целый космодром?
— Надо развивать Дальний Восток...
— Лет пять назад, когда только встал вопрос о новом российском космодроме, я написал во все инстанции про недостатки этого места. Восточный находится на 51-м градусе северной широты (Байконур — на 46-м)... Всем известно: чем ближе к экватору, тем выгоднее запускать ракеты с полезной нагрузкой, ведь каждый килограмм веса — это деньги. Неужели на всей территории нашей огромной родины не нашлось более удачного места?
— Вы предложили лучший вариант?
— В те времена, когда еще не было космодрома Байконур и мы только выбирали место для полигона военного назначения, в качестве одного из вариантов рассматривался полуостров Аграханский в Дагестане (кстати, располагающийся на 44-й, более выгодной, чем Байконур, широте). Полуостров находится в устье Терека. Руководство страны отказалось от того варианта только по одной причине — в связи с густонаселенностью местности трудно было бы соблюдать особый режим секретности. Но поскольку сейчас перед нами стоит задача строительства гражданского объекта, вполне можно было бы использовать тот вариант.
— Но Дагестан — это крайне неспокойная точка на карте России. Вдруг какой-нибудь теракт?
— Теракт можно устроить везде. Главное не это, а удобные географические, экономические и социальные условия. Судите сами — из Самары, где будет создаваться, к примеру, основной блок «С» нашей тяжелой ракеты-носителя (потомка «Энергии», о которой так много говорят в последнее время), его легко будет доставлять на полуостров по Волге, уже готовым, проверенным. В итоге капитальные затраты оказались бы ниже во много раз по сравнению с теми деньгами, что уйдут на доставку ракетных блоков на Восточный. Да мы на одних только командировочных разоримся!
Еще один немаловажный вопрос — сохранение первых ступеней этой ракеты. Когда мы на Байконуре ломали голову над тем, как нам повторно использовать модульные части «Энергии», как уберечь их от жесткого приземления в степи, у американцев аналогичные падали в океан. Потом они их вылавливали, заправляли топливом и запускали вновь, уже с новым основным блоком. Это еще один плюс в пользу Аграханского — мы также могли бы вылавливать отработавшие баки ракет в Каспии.
— А рабочая сила?
— И тут Дагестан в более выигрышном положении. Там много дешевой рабочей силы. Туда с удовольствием потянулись бы люди и из других уголков страны, поскольку там есть одно очень значительное для жизни преимущество: среднегодовая температура — 0 градусов (а на Восточном -10). Там можно было построить второй Сочи, курорт, какой устроили американцы на мысе Канаверал. Люди едут туда со всех уголков мира, чтобы полюбоваться запусками ракет. А на Каспии и черная икра, и морские волны, и дагестанский коньяк — красота!
— Вы думаете, что на Восточный никто не поедет?
— Недавно слышал, что туда хотят перебросить строителей олимпийских объектов, доведя общее количество до 15 тысяч. Для примера скажу, что когда мы строили на Байконуре объекты под комплекс «Энергия-Буран», у нас работали 50 тысяч военных строителей и 10 тысяч монтажников. Мы осваивали в год по 250 миллионов рублей (это 400 млн долларов). А что и за какой срок смогут освоить 15 тысяч человек?
Конечно, сворачивать стройку века и перебрасывать все силы в Дагестан никто уже не будет, поздно. Может, в чем-то и ошибается Юрий Павлович, по-стариковски мажет черной краской все новое. Вот только в одном он точно прав: развитие отдельного региона и развитие космонавтики — это разные вещи, и одним выстрелом этих двух зайцев убить будет очень сложно.
Эх, может, и хорошо, что Гагарина уже нет с нами… Жестко, но справедливо подписали недавно неизвестные авторы его бюст: «Юра, прости, мы все проиграли!» (В оригинале вместо «проиграли» — нецензурное слово.) Представляете, что было бы с 80-летним Гагариным, если бы коллеги сказали это ему в лицо. По сравнению с его героическим временем сегодня мы не можем определиться ни с целями, ни с задачами. По нескольку раз в год переписываем программу космической деятельности, но все не то и не так. Может, пора уже посмотреть правде в глаза и признать, что сегодняшний российский космос для кого-то по-прежнему является лишь источником личного обогащения. Их цели и чаяния большинства граждан относительно отечественной космонавтики диаметрально противоположны.
