— Нас было двое — я и мой коллега, этнограф Станислав Киселев. Мы прибыли в Сирию, как только стало возможно, после освобождения Пальмиры в апреле 2016-го, — рассказывает Тимур. — Наша миссия заключалась в мониторинге состояния объектов ЮНЕСКО, которым угрожает разрушение. Вообще в Сирии 6 объектов, находящихся под защитой ЮНЕСКО, и примерно такое же количество кандидатов на включение в этот особый список.
— До разрушения Пальмиры я относилась к фразе «Находится под защитой ЮНЕСКО» с большим пиететом. Теперь осознаешь, что никакой реальной защиты на самом деле и не существует.
— Конечно, реально ЮНЕСКО нигде не выставляет свои вооруженные посты, помощь заключается в выделении средств на реставрацию, поддержку всевозможных научных проектов. До войны памятники архитектуры в Сирии находились в зоне ответственности сирийского директората по работе с древностями. В стране активно вели раскопки как местные археологи, так и ученые из Европы, США, России. Сейчас, конечно, археологические парки Сирии представляют собой печальное зрелище.
— Расскажите, с чего вы начинали работу?
— Пальмиру тогда только-только освободили, велика была вероятность, что боевики ИГИЛ вновь предпримут попытку ее отвоевать. Мы останавливались в 50 километрах от Пальмиры, в районах Хомса или Хамы, и каждый день ездили в древний город на работу.
— Каковы были масштабы разрушений?
— Пальмира не подвергалась ковровой бомбардировке с воздуха. Вооруженные группировки работали в ней точечно, взрывая в основном святыни, не имевшие, по их мнению, права на существование согласно шариату (хотя были построены там задолго до прихода мусульман). Так, мы зафиксировали разрушенный летом 2015 года до основания храм Баалшамина, один из самых известных памятников поздней античности, воздвигнутый в честь языческого финикийского бога бурь и плодородных дождей. В таком же плачевном виде предстали перед нами остатки храма Бэла, также построенного в честь одного из богов древнего мира. Мы первыми из российских ученых ходили по руинам некогда 20-метровой Триумфальной арки, простоявшей со II века до нашей эры как символ победы Запада над Востоком. Видимо, за это и «отомстили» ей боевики. Террористы также добрались до местного древнего кладбища, уничтожив три наиболее сохранившиеся погребальные башни в Долине гробниц, которые существовали и сохранялись сирийцами со времен Римской империи.
— В каком виде вы застали Пальмирский музей?
— Сам музей был опустошен и разбит, как и все подсобные помещения этого заповедника.
— Сколько в общей сложности вы пробыли в Пальмире и куда направились потом?
— Мы работали на востоке страны, в Пальмире, всего 3 дня, провели оперативный мониторинг состояния, максимально зафиксировав все на фото- и видеокамеры, а после двинулись на запад, в древний город Угарит. Этот объект — кандидат на включение в Список всемирного наследия ЮНЕСКО. Угарит — крупнейший торговый центр, существовавший со времен бронзового века. Через него проходили все торговые пути. Боевых действий в нем, к счастью, не было, а потому перед нами предстал целый величественный город, с цитаделью, церквями, улицами, банями, мостами, водопроводом.
Следующим пунктом нашего обследования стала крепость крестоносцев Крак де Шевалье, расположенная на 10 км южнее Угарита. Этот памятник всемирного наследия, к сожалению, был оставлен боевиками «ан-Нусры» в поврежденном состоянии.
Еще одним пунктом назначения стали памятники, расположенные на севере страны, в провинции Алеппо, куда мы отправились после летнего перерыва, в сентябре. Экспедиция работала в 25–30 км к северо-западу от самого города, в районах, контролируемых курдскими отрядами народной самообороны Сирийского Курдистана.
Целью нашей экспедиции было обследование еще нескольких объектов культурного наследия, которые объединены в группу под названием «Джабал Семаан». В целом это восемь парков. Часть из них находится в провинции Алеппо, часть — в провинции Идлиб. Нас очень интересовало состояние расположенного в центре «Джабал Семаана» известного на весь мир монастыря Святого Симеона — христианского святого, основоположника подвижничества и отшельничества. Еще при жизни Симеон был очень почитаем. Однако до монастыря мы так и не добрались, поскольку по нему тогда проходила линия фронта. Нам удалось поработать только в так называемом парке №2, на объекте площадью более 1000 гектаров. Это огромный микрорайон с церквями эпохи ранней Византии. Ему повезло, так как боевиков «ан-Нусры» оперативно оттеснили из него накануне нашего приезда курдские ополченцы. Их поселения находятся неподалеку, в одном из них — в кантоне Африн — мы со Станиславом и жили — ездить каждый раз на базу правительственных войск было далековато, да и небезопасно. Дороги периодически перекрывались из-за обстрелов.
— Расскажите, как вас встретили местные жители?
— Очень тепло. Один из сопредседателей Африна (в Курдистане принято, чтобы правителей было несколько) разместил нас у своего родственника — очень простого в общении человека, который относился к нам как к самым дорогим гостям. Африн находился в то время в окружении боевиков, отрезанный от остальных кантонов, а потому его жители испытывали затруднения с подачей электроэнергии, обеспечением продовольствием: зерном и мукой. Но мы не голодали — познакомились у хозяев с блюдами курдской кухни, богатой произрастающими там оливками и приправленной оливковым маслом.
— На каком языке вы с ними общались?
— На русском. В свое время, еще при СССР, многие курды, как и человек, который приютил нас, учились в нашей стране на инженеров и медиков и сохранили к нам самые теплые чувства.
— Как они относятся к античным святыням, ведь часть курдов — мусульмане?
— Курды в основном — мусульмане-сунниты, но есть среди них и христиане, и езиды. Но ни у тех, ни у других нет и признака религиозного фанатизма. Люди одинаково трепетно относятся ко всем греко-римским монастырям в своей округе как к части своего исторического наследия. В плане богатства и наполнения археологическими ценностями Сирия представляет собой некий центр человечества, где с древних времен мирно сосуществовали разные религии.
— Женщины у суннитов ходят в хиджабах?
— В большинстве своем нет. Вы не поверите, но у них там приветствуется равенство полов. Согласно закону Курдистана среди двух-трех сопредседателей в каждом кантоне один должен быть обязательно женского пола. Есть в ополчении курдов даже отдельные женские батальоны (!), в которые входят незамужние девушки.
— Вы уже опубликовали данные по итогам этой экспедиции?
— Планируем это сделать в 2017 году на очередной сессии комитета ЮНЕСКО в Париже.
