- Обвинения и судимость были сняты, - рассказывает Лопатин, - нам удалось доказать, что с наркотиками моя деятельность никоим образом не связана. Но сейчас я живу в Индии, где веду работу по принтеру, который будет печатать солнечные батареи, очень актуальные в этой стране, где крайне слаба электрификация. Также планируется, что этот же принтер сможет печатать опреснительные мембраны для обессоливания воды (тоже очень актуальные в Индии, где с питьевой водой проблемы), а в перспективе – и электронные схемы.
- Ваша ситуация выглядит грустным примером продолжающейся утечки мозгов из России… Вы сами считаете себя «утекшими мозгами»?
- Я бы не хотел отвечать на этот вопрос «да» или «нет»… Но, так или иначе, за рубежом действительно работать получается эффективнее. Мы не свернули полностью исследования в России, но процентов 70 все же перенесли за границу, в Индию. При этом ситуация с «утечкой мозгов» на самом деле не так однозначна, как о ней привыкли думать обыватели. «Утечка» идет по всему миру, если так можно выразиться. Многие ученые из вполне благополучных стран стремятся в США, Британию, Канаду, Австралию. К примеру, во Франции ученым очень непросто работать, там любое действие крайне сильно забюрократизировано, и они предпочитают уезжать туда, где с этим проще.
- Но в России сейчас активно анонсируется поддержка инноваций, молодых ученых…
- Мало кто из зарубежных инвесторов сейчас согласится вкладывать в компанию, располагающуюся в России. А получать гранты от венчурных фондов – тоже непросто… У нас, к примеру, был договор об инвестициях в наш проект с одним венчурным фондом, но неисполнение им этого договора и стало, отчасти, причиной той прошлогодней ситуации с уголовным делом. Для ввоза реагентов нам нужно было нанять таможенную компанию, и это я планировал делать на те деньги, которые были обещаны. Но деньги не пришли, и я стал тратить свои личные средства, заказал химреактивы на себя, как на частное лицо, а некоторые химикаты можно заказывать только на научную организацию.
- А почему вам не помогал ваш родной Кубанский госуниверситет?
- В России часто между инвестиционным фондом, дающим грант, и исследователем (получателем гранта) стоит в качестве посредника вуз или какая-то иная организация, и это сильно снижает вероятность реального финансирования, система неповоротлива. К примеру, грант от Российского фонда фундаментальных исследований, который я получил – он пришел на счет моего института, но когда в вузе узнали, что на меня заведено уголовное дело, они быстро этот грант отправили обратно в РФФИ, несмотря на то, что именно я его выиграл! А потом мы этот грант повторно получить уже не смогли – несмотря на то, что всю работу я проделал на свои деньги, о чем подготовил и предоставил Фонду отчет…
Еще одно отличие системы грантового финансирования молодых ученых у нас и на западе состоит в том, что в США или Великобритании после получения гранта можно поменять научную организацию, в которой было запланировано выполнение проекта, а у нас это сделать очень трудно и деньги тогда вообще не доходят.
- Каковы, по вашему мнению, перспективы молодых ученых в России? Что у нас можно разрабатывать и доводить до коммерческого продукта, а что сложно?
- Софт и электроника, частично приборостроение – эти сферы исследований особых проблем не вызывает. А все, что связано с новыми материалами и устройствами на их основе – перспективными аккумуляторами, мембранами, теми же солнечными батареями — тут уже требуется много реактивов, сверхчистых веществ, которые приходится заказывать в основном из-за рубежа, а многие из них являются прекурсорами, потенциальными наркотиками. Из-за ограничительных мер в университетах сейчас трудности даже с такими элементарными веществами, как диэтиловый эфир, ацетон – официально в лабораториях их нет; неофициально их, конечно, достают, работают с ними. Это, безусловно, ненормальная ситуация, развитию науки никак не способствующая…
