-Геннадий Иванович, расскажите, как вы провели эти три недели восстановления?
-Во-первых, мы попадаем в руки наших специалистов, медиков, которым надо оценить состояние нашего здоровья.
-А что беспокоит больше всего?
-Встреча с родной Землей, с гравитацией у всех проходит по-разному. Травм, конечно серьезных не бывает ,— от них нас спасают индивидуальные ложементы, в которых мы надежно фиксируемся специальными ремнями, но легкие ушибы случаются. Есть и общие симптомы «болезни движения»: слабость в мышцах, нарушения ортостатики (устойчивости), головокружение, тошнота.
- Да, не то что в фильме «Гравитация», где героиня Сандры Баллок сразу после приземления встает и идет по берегу моря...
- Я, кстати, считаю, что актриса очень хорошо сыграла в этом фильме. Но и мы тоже можем сразу встать и идти после приземления. Вот когда 12 сентября наш корабль приземлился в Джезказгане, и нас прибыл встречать президент Казахстана, мы тоже после двухчасового перелета встали и пошли навстречу ему... 250 метров по ковровой дорожке.
О соревновании
- Геннадий Иванович, - Вы стремились побить рекорд Сергея Крикалева, или так получилось само собой, без какого-либо стремления к соревнованию?
- Специально я не стремился «перелетать» Сергея, - так сложились обстоятельства. Не уйди он (из отряда космонавтов — авт.) 10 лет назад, он бы сейчас, может быть, разменял уже 1200 суток! И начни я летать не в 40 лет, а в 30, как Сергей, то может те же 1200 суток налетал.
-Сергей Константинович, наверное, поздравил вас первым?
- Он прибыл в ЦУП через пару дней и поздравил меня. Это традиция. Его в свое время поздравил Сергей Авдеев (экс-рекордсмен мира по суммарному времени пребывания в космосе (747 суток)- авт.).
-Накопленная радиация как-то дает о себе знать?
-К счастью, нет. Ее количество только медики фиксируют по нашим персональным дозиметрам, которые мы на себе носим. Но эти данные приватные, даже мы о них порой не знаем. Очевидно для нас одно: в случае превышения допустимой дозы или опасности для организма никто рисковать не будет и в полет не пошлет. Радиация - это не самое страшное с чем мы сталкиваемся в космосе.
- Вы заинтересованы в том, чтобы ваше имя было вписано в книгу рекордов Гиннеса ?
- Нет. Я не настаиваю. Мой рекорд важен не для меня лично, а для всех кто занимается космическими исследованиями, чтобы понять возможности и резервы организма по столь длительному пребыванию в космосе.
- Какая из Ваших наград для Вас наиболее дорогая?
- Мои три ордена «За заслуги перед Отечеством». Я не могу выделить какой-либо один из них. Они все дороги, выстраданы и заслужены. Девиз Ордена: «Польза, честь и слава». Приношу пользу Отечеству, славлю его, значит, жизнь проходит не зря.
О годовом полете
- В крайней миссии на МКС вы приняли участие в годовым эксперименте – провели полгода на орбите вместе с главными героями этого проекта, россиянином Михаилом Корниенко и американцем Скоттом Келли. Как проходил отбор на годовой полет? Почему, к примеру, выбрали на него Корниенко, а не вас?
- Во-первых, при назначении в полет учитывается очередность, во-вторых, прошел ли космонавт адаптацию и восстановился ли после предыдущего полета. Ну а в случае с годовым экспериментом, возможного претендента еще и спрашивали — хочет ли он лететь? Зачем заставлять человека, который сомневается? Кстати, претендентов на годовой полет было несколько. Меня среди них не было. По-моему мнению, лучше слетать два раза по полгода, чем на год.
- Скучаете сильно по Земле?
- Не в этом дело, - восстанавливаться пришлось бы дольше. И потом нет гарантии, что после такого длительного полета не возникнет каких-то серьезных проблем со здоровьем. По своему собственному состоянию, я чувствую, насколько быстро я восстанавливаюсь после полугодового полета, меня это устраивает, но дольше находиться в состоянии реабилитации не хотелось бы.
О тренировках
- Состояние после приземления зависит от того, насколько тщательно тренируетесь на борту перед спуском?
- Конечно, зависит! Но некоторым порой не помогает и это, - все зависит от индивидуальных особенностей организма. Замечено, к примеру, что одним бывает труднее восстановиться после коротких, десятидневных полетов, и наоборот — гораздо лучше идет процесс после полугода в невесомости.
- Есть разница между российской и американской системами тренировок на борту? Считается, что у американцев больший упор делается на силовые упражнения, а у нас — на более динамичные.
- И Скотт Келли, и Михаил Корниенко тренируются на одних и тех же тренажерах, по одним и тем же методикам. Беговые дорожки, на которых каждый член международного экипажа ежедневно пробегает по несколько километров, есть силовой тренажер АRЕD, который можно приспособить под разные группы мышц, велоэргометры. Разница - только в наших индивидуальных циклограммах. Кто-то больше отдает время пассивному бегу, а кто-то предпочитает активный режим с более высокими скоростями.
- Медики говорят, что проблемы со зрением, которые в последнее время обсуждают в основном американские астронавты, зависят от чрезмерной нагрузки, получаемой на силовых тренажерах.
- Я слышал об этой гипотезе, но не могу с ней согласиться, поскольку сам являюсь активным пользователем силовых тренажеров в космосе. Проблема тем не менее существует и американские специалисты совместно с нашими ищут причины этого нарушения.
- Может, дело в самой невесомости?
- Скорее всего, это связано с увеличением внутричерепного давления и перераспределением жидкости в организме в условиях невесомости. В годовом полете Корниенко и Келли должны будут изучить вопрос влияния этого фактора. Российская сторона предоставила для этого эксперимента костюм «Чибис», при помощи которого на борту моделируется гравитация.
Кстати, еще о силовой подготовке. На «Мире» ее практически не было, и у нас была другая проблема — большая потеря костной ткани, вымывание кальция. Сейчас в некоторых частях тела вымывание кальция сведено к минимуму и фиксируется на уровне погрешностей благодаря силовым тренажерам.
- У нас на «Мире» не было своих силовых тренажеров?
-Не было и сейчас нет. Мы используем тренажер партнеров. Российский тренажер в стадии разработки. Так что надо выбирать, что вы хотите: заработать себе остеопороз после возвращения, или чуть-чуть ослабить зрение, если причина в силовой тренировке, что еще не доказано. Космос — вещь сложная , оттуда абсолютно здоровыми не возвращаются.
- Получается, космонавты старшего поколения, работавшие в космосе без профилактики на силовых тренажерах, имеют большие проблемы со здоровьем?
- Никаких открытых данных об этом нет, как вы сами понимаете. Мало того, все наши ветераны - долгожители. Но это не из-за того, что космос так благоприятно воздействовал на их организм. Просто космонавты — это отобранные люди, каждый из нас выбирался из тысяч претендентов с идеальным здоровьем. Единственное, что могу отметить, у нас, летающих в космос сейчас, быстрее происходит процесс восстановления после полета, чем это было у ветеранов. Накопленный опыт реабилитационных мероприятий.
Об испытаниях
- С чем вы еще столкнулись впервые во время работы в этом году?
- Интересно было пройти так называемый полевой тест, в котором оценивалась работоспособность космонавта сразу после приземления. Это нужно для будущей подготовки пилотируемых полетов на Луну или Марс. Сразу же после приземления я должен был из положения лежа встать, потом делалась так называемая ортопроба — при которой надо было долго стоять.
- Тяжело было?
- Конечно тяжело! Но даже отрицательный результат в нашей работе — это тоже результат. Но это еще не все - на следующий день после прилета в Звездный городок я проходил тестирование на центрифуге.
- Зачем?
- Года полтора назад в ЦПК начался новый эксперимент под названием «Созвездие», который помогает понять, насколько качественно космонавты смогут проводить операторскую деятельность сразу после приземления на Луну или Марс.
- Кстати, о Луне. Нынешнего уровня подготовки вам бы хватило, чтобы полететь туда?
- Короткие полеты в течение недели-двух возможны, даже при том сильном уровне радиации, который есть на Луне .
О скафандрах и кораблях
- У американцев есть скафандр с реактивными двигателями для автоматического возвращения к станции, в случае чего. Почему до сих пор такого нет у вас?
- Сейфер просто необходим американцам, потому что у них всего одна точка фиксации при работе за бортом — длинный, 30-метровый фал с лебедкой. Если фал обрывается, у них есть сейфер на реактивной тяге. На наших скафандрах две точки фиксации, поэтому нет сейфера. При работе за бортом строжайшее правило — сначала зафиксировать два карабина к поручням станции и лишь потом работать. Российский вариант сейфера сейчас разрабатывается в НПО «Звезда».
- Чьи скафандры удобней — наши или американские?
- Все зависит от особенности работы в нем. Российский скафандр — под бОльшим давлением, абсолютное давление примерно 300 мм, в нем тяжелее работать. Но если надо выйти в открытый космос срочно, не теряя много времени на десатурацию (выведение из организма азота) ,и надеть скафандр без помощи, то именно наши «Орланы» являются для этого незаменимыми.
В случае же, если у вас много времени на подготовку и десатурацию, то приобретайте американские скафандры. В них и давление пониже (до 250 мм р.с), работать легче и более чувствительные перчатки, такие, что ими можно поднять монету. Нашими не поднимешь...
Скафандры оба хороши. Все зависит от задач.
- Можно несерьезный вопрос: что делает космонавт, если вдруг в открытом космосе у него зачесался нос?
- Отвечаю: почесать нос в открытом космосе в скафандре можно при помощи специальной накладки внутри шлема, достаточно наклонить голову и потереться об нее.
- Вы следите за созданием новых пилотируемых кораблей? У кого сейчас преимущество?
- Начнем с того, что американский «Оrion» уже летал: его испытали в беспилотном варианте, успешно возвращали на Землю со второй космической скоростью, у SpaceX корабль также уже на выходе. Маск (Илон Маск — основатель компании- Авт.) представлял его в прошлом году «в железе». Более того, в тот период времени, когда я был в космосе, SpaceX испытала систему спасения экипажа своего корабля со стартовой площадки. У нас же в Россия дело остановилось только на полноразмерном макете ППТС, который был продемонстрирован общественности на прошедшем в Жуковском авиасалоне. Судите сами, кто впереди?
- Но мы все равно пока единственные, кто возит всех на орбиту.
- Это не может быть предметом для гордости. Корабль «Союз» хороший, надежный, проверенный временем, но все-таки это корабль прошлого века. Занимаясь извозом, мы ограничиваем себя в технических, финансовых и человеческих ресурсах по созданию нового корабля. Нашим партнерам, которые в свою очередь форсируют создание своих современных пилотируемых космических кораблей, это выгодно.
О планах на будущее
- Вы посещаете наши технические вузы, были недавно в МГТУ им. Баумана. Интересуется молодежь космосом?
- Интерес огромный и мотивация есть. Высшая школа может подготовить новую плеяду таких же выдающихся инженеров и конструкторов, которые были у нас во времена зарождения космонавтики.
- Геннадий Иванович, а зачем все это? Зачем человеку космос?
- Цивилизация, которая прекращает исследования и поиск, исчезает. Ведь именно в космонавтике идет испытание и внедрение новейших технологий на пределе человеческих возможностей, инженерных и конструкторских решений. Космонавтика - локомотив для всех других «земных» отраслей науки: микроэлектроники, медицины, биологии, биотехнологии.
- Вы не потеряли интереса к космосу после 878 суток пребывания там?
-Нет, я хотел бы еще раз слетать.
- А какая у вас цель? Может, Луна?
- Я просто люблю свою профессию, люблю летать, это часть моей жизни. Какой следующий шаг? Давайте сначала тысячу суток разменяем (улыбается). Это же важно для науки, для накопления данных о человеческих возможностях и ресурсах.
О Марсе
- Вы бы полетели на Марс?
-Полетел бы, но мне это уже не светит. Ведь это произойдет не раньше 2030 -го года. Думаю, что в силу возраста (Геннадию Падалке 57 лет- Авт.) и состояния здоровья я уже на Марс не попаду, эту миссию оставим для будущих поколений космонавтов. Но у меня есть мечта: мне бы хотелось увидеть там землян, очень надеюсь, что среди них будут и российские представители.
- Сейчас идут споры, нужно ли вообще туда лететь. Судя по ФКП до 2025 года, сложно сказать, когда россияне доберутся до Марса.
- Да и автоматически эту планету, увы изучают пока не наши, а американские роверы... Не мы высадились на комету Чурюмова-Герасименко, хотя открыли ее наши прославленные астрономы... К орбите Плутона добрались опять же не мы, воду на Марсе тоже не мы обнаружили. А хотелось бы, чтобы Россия присутствовала везде.
- Совсем скоро, в марте 2016-го начинается проект ЭкзоМарс, который предполагает доставку на орбиту Марса спутника. Вывод аппарата будет осуществлять наша ракета «Протон-М», кроме того, на спутнике будет много наших приборов.
- Хотелось бы, чтобы у нас появлялось как можно больше таких проектов с нашим участием. Нам нужны, увлеченные космосом исследователи, к примеру такие, как Илон Маск. Не успели ученые объявить об открытии воды на Марсе, как Маск уже огорошил всех новым заявлением. У него есть идея создания двух пульсирующих солнц на полюсах Марса за счет термоядерных взрывов. Цель - газифицировать углекислоту, которой там много в замороженном состоянии, а затем с помощью парникового эффекта вызвать каскадное потепление Марса и сделать его более пригодным для жизни.
Для души
- Самая удивительная история, которая произошла с вами в космосе?
- Как-то я общался по телефону с Софи Лорен с орбиты.
- Вот это да! Расскажите, при каких обстоятельствах?
- Это было в апреле 2009 года, когда я летал с космическим туристом Чарльзом Симони. Он оказался хорошим знакомым актрисы, и по прилету на станцию, набрал ее номер. Пообщавшись с ней, спрашивает меня: «Хочешь тоже поговорить?». Я не веря в такой подарок судьбы: «А разве это возможно?» - «Да!».
- О чем же вы говорили?
Я ее поблагодарил за ее актерское мастерство, за те фильмы, кинематографическую классику, которую мы все помним еще с советских времен. Это было необычно. Софи Лорен разговаривала со мной из Парижа.
- После длительного пребывания в космосе космонавтам положен небольшой отпуск. Как планируете его провести?
- Пока я просто отдыхаю, наслаждаюсь тишиной. В космосе мы работаем 24 часа в сутки семь дней в неделю. Там нет полноценного отдыха. Даже если спишь, все равно подсознательно находишься в напряжении, бывает, что аварийная сигнализация срабатывает. Поэтому хочу сейчас расслабиться, съездить на Селигер, побродить, грибы пособирать, и никаких массовок. Скоро поеду на послеполетную реабилитацию в Пятигорск. Предгорье, минеральные воды, терренкуры – лучшее место для восстановления.
