Пламя с радостным треском охватило Германа Грефа. Агрессивно-послушная толпа заученно заулюлюкала. Ряженые казаки троекратно гаркнули: “Любо!” Красные стяги “Трудовой России” взмыли еще выше. Случайные прохожие ускорили шаг. И только омоновцы хранили нехарактерное для них полное спокойствие.
“Опять этот Дерипаска!” — поставил диагноз Греф, наблюдая из своего кабинета за догорающим чучелом. “Надо доложить президенту и премьеру, — успокаивал сам себя министр. — Они должны разобраться с этими доморощенными антиглобалистами”.
Конечно, спустя девять лет после описываемых событий (дело было в октябре 2001 года) можно поспорить о точности цитирования тогдашнего министра экономического развития Германа Грефа. Но то, что он и его подчиненные были всерьез озабочены шумными акциями протеста против вступления России во Всемирную торговую организацию (ВТО), — это не вызывает сомнения. Директор Департамента торговых переговоров Минэкономразвития Максим Медведков рассказывал, что испытал немало неприятных минут, проходя на работу мимо озлобленных анпиловцев, требующих немедленной расправы с приспешниками мировой торговой закулисы.
Можно, конечно, спросить: зачем алюминиевому магнату формировать отряды противников ВТО из классово антагонистических сил? Дерипаска всегда открещивался от причастности к огнеопасным антигрефовским акциям. Однако в Минэкономразвития никогда не сомневались в том, что именно он заказал лево-правые пикеты против ВТО. В личных беседах с чиновниками Минэкономразвития черные пиарщики “Сибирского алюминия” особенно и не скрывали свое авторство.
Впрочем, антагонизм между Грефом и Дерипаской давно преодолен к вящему удовлетворению обеих сторон.
Только Россия до сих пор не вступила в ВТО.
Как Буш Путина обманул
Присоединить Россию к ВТО Владимир Путин намеревался еще до конца своего первого президентского срока. Осенью 2001 года часть из полученных тогда внешнеполитических дивидендов (11 сентября он первым из мировых лидеров дозвонился до Джорджа Буша) было решено бросить на вступление в ВТО. Американский президент обязался помочь с этим до конца своего президентского срока. “Надеюсь, первого?” — уточнил Путин. “Конечно!” — успокоил партнера Буш.
Путину было о чем волноваться. Заявку на вступление в ГАТТ (Генеральное соглашение о тарифах и торговле — предшественник ВТО) СССР подал в 1988 году, а российское правительство — в 1993 году. Заявка была продублирована в 1994-м. Но первые лет восемь российские переговорщики топтались на месте, несмотря на то что в 1998 году Билл Клинтон обещал Борису Ельцину ускорить вхождение России в ВТО в обмен на расширение НАТО. Между тем средний срок переговоров не превышает 5—7 лет. Только Китай мучили 13 лет и пустили в ВТО с многочисленными ограничениями (впрочем, почти все они уже ликвидированы).
В июле 2001 года вообще все могло кончиться, так по существу и не начавшись. В Женеве на заседании многосторонней Рабочей группы по присоединению России к ВТО Максиму Медведкову предъявили ультиматум: американские чиновники должны получить доступ к разработке российских внешнеэкономических законопроектов. Обычно невозмутимый Медведков живо прервал оппонентов: “Такие вопросы решаются на самом высшем политическом уровне!”
Но осенью того же года все меняется как по мановению волшебной палочки. В Москву зачастили американские министры финансов и торговли Пол О’Нил и Дональд Эванс. Представитель США на торговых переговорах Роберт Зеллик (сейчас президент Всемирного банка) буквально не расставался с Грефом и Медведковым. В январе 2002 года в Женеве в рамках Рабочей группы началось официальное обсуждение доклада о торговом режиме России, а двусторонние переговоры об условиях доступа американских товаров и услуг на российские рынки заметно ускорились. Тогдашний гендиректор ВТО Майк Мур поспешил заявить, что до конца 2003 года Россия завершит все как двусторонние, так и многосторонние переговоры.
Мало того, в 2002-м судебные власти США и Евросоюза признали российскую экономику рыночной (хотя пресловутая поправка Джексона—Вэника до сих пор не отменена). До этого ее, как раньше и экономику СССР, считали директивной, отчего напрямую страдали российские экспортеры. Их наказывали скопом за настоящие или мнимые нарушения, например за демпинг. Обладая же рыночным статусом, производители могут рассчитывать на объективное расследование. К тому же ответчикам можно самим обращаться в национальные суды тех стран, которые применили исходя из рекомендаций генсовета ВТО те или иные антидемпинговые меры. Все это позволило Минэкономразвития резко усилить защиту российских экспортеров. Если в 2001 году удалось отбиться от антидемпинговых преследований на сумму в $100 млн., то в 2002-м — $150 млн., в 2003-м — $350 млн., в 2004-м — почти на $500 млн. Так что хотя бы из-за приобретения рыночного статуса России стоило стучаться в двери ВТО.
Но российские переговорщики рано радовались. В 2003 году переговоры опять забуксовали. Может быть, Буш был недоволен резкой критикой Москвы операции в Ираке, а может, его возмутило введение российским правительством тарифных квот на свинину, говядину и курятину (после ввоза определенного объема продукции импортные пошлины становятся запретительными). Американские производители куриных ножек имени его отца понесли большие убытки.
Впрочем, еще хуже обстояло дело с защитой в России прав на интеллектуальную собственность. По настоянию ВТО соответствующий закон в 2003 году был принят, но отечественных пиратов, наживавшихся на тряпочных копиях голливудской продукции, это не остановило. Заместитель Зеллика Дороти Двоскин обнаружила их даже в подземном переходе на 1-й Тверской-Ямской улице, буквально в двадцати метрах от центрального подъезда Минэкономразвития. Она потребовала от Грефа открыть в России филиалы американских прокатных компаний. В противном случае — санкции в $1 млрд. На это он пойти не мог. Право на открытие даже после вступление в ВТО филиалов не получил никто, включая иностранные банки. Герману Грефу с трудом под свое личное слово “ликвидировать пиратов” удалось успокоить Двоскин и Зеллика. Но время было уже упущено, и до конца первых сроков Джорджа Буша и Владимира Путина Россию в ВТО так и не приняли. Более того, в 2004 году переговоры вообще могли быть опять прерваны, причем навсегда, если бы не вмешательство личного друга Путина федерального канцлера Германии Герхарда Шредера.
Как Шредер Путина выручил
В Брюсселе изначально были недовольны слишком большой разницей между внутрироссийскими и экспортными ценами на газ. Так как российское правительство регулирует естественно-монопольные тарифы, то оно, по мнению еврочиновников, несет прямую ответственность за диспаритет цен, а значит, и за предоставление всей национальной промышленности незаконных конкурентных преимуществ. В ответ европейцам напоминали, что энергоцены правилами ВТО не регулируются. Однако 8 октября 2003 года комиссар ЕС по торговле, бывший член французского правительства Паскаль Лами (сейчас гендиректор ВТО) предъявил (вначале устно) Герману Грефу ультиматум из шести пунктов: выравнивание внутренних и внешних цен на газ, а также транспортных тарифов, отмена экспортных энергопошлин или их радикальное снижение, свобода транзита зарубежных нефти и газа через российскую трубопроводную систему, возможность строительства частных трубопроводов и ликвидация монополии “Газпрома” на экспорт. Особенно опасным был пункт об утрате суверенитета над трубой. Тогда шутили: НАТО продвигается на Восток, чтобы выставить охрану на насосных станциях. Греф заявил, что переговоры зашли в тупик и “без политического импульса проблему не решить”.
На следующий день Владимир Путин пожаловался на Паскаля Лами Герхарду Шредеру и представителям немецкого бизнес-сообщества, с которыми он встречался в Екатеринбурге: “Бюрократы из ЕС препятствуют переговорам по вступлению России в ВТО!” Не то чтобы Лами сразу сдал назад, но ему пришлось оформить газовые претензии письменно. Медведков съязвил: “С открытым забралом договариваться легче”. 16 октября Лами приехал в Москву и в издевательском тоне просветил российских чиновников: “Единого стандарта открытия рынков в ходе переговоров о присоединении к ВТО просто нет. Все решается на переговорах”. А потребовать от новичка могут все что угодно. “Это, конечно, несправедливо, — признал Лами, — но другого пути в ВТО нет”.
Перед тем как отправиться к высокопоставленным чиновникам, Паскаль Лами пригласил на завтрак в московское представительство ЕС небольшую группу журналистов. Завтрак был ранним — 8.00. Сонные гости и только что с самолета, усталый Лами нехотя перебрасывались общими фразами. Пришлось инициативу взять на себя. Прекрасно понимая, что ультиматум Лами в Москве будет отвергнут, а значит, в ВТО Россию не примут, я попытался уточнить у еврокомиссара, не припас ли он какой-нибудь компромиссный вариант: “Не хватит ли Евросоюзу гарантии российского правительства либерализовать в перспективе “Газпром”?” Паскаль Лами от возмущения перешел с английского на родной французский: “Ни в коем случае! Только реализация всех требований!”
Но не зря Герхард Шредер взялся помочь Владимиру Путину. Уже в мае 2004-го Лами снял все газовые требования, получив заверения российской стороны “продолжить курс на либерализацию газового сектора”. А Москва не стала препятствовать масштабному расширению Евросоюза на Восток. В результате во время саммита Россия—ЕС 20 мая 2004 года Греф и Лами подписали протокол об условиях доступа европейских товаров и услуг на российские рынки. Это был прорыв.
Как Путин на ВТО рукой махнул
Еще одним прорывом, причем решающим, мог бы стать двусторонний протокол с американцами, подписанный 17 ноября 2006 года в присутствии двух президентов на сессии АТЭС в Ханое. Однако накануне Буш во второй раз подставил Путина. В ходе петербургского саммита G8 стало известно, что Грузия неожиданно отозвала свою подпись под двусторонним протоколом с Россией. Всем было ясно, что Михаил Саакашвили не решился бы на антипутинский демарш (раньше в ГАТТ/ВТО страны-члены подписи не отзывали), если бы не поддержка Вашингтона. Процесс присоединения к ВТО пошел наперекосяк. Россию лишили возможности торжественно быть принятой в ВТО на проводимой раз в два года конференции министров торговли, так как в этом случае необходим консенсус. И хотя правила ВТО позволяют стране присоединиться к этой организации и большинством в 2/3 голосов Генсовета, ожидать полноценного внешнеполитического триумфа Путину уже не стоило.
Российские переговорщики в начале 2007 года заметили, что Владимир Путин охладел к ВТО. Зато все чаще стал принимать решения, идущие вразрез с заключенными уже со странами-членами ВТО соглашениями. Особенное раздражение у еврочиновников вызвало введение запретительных пошлин на вывоз круглого леса. На этом сырье работает практически половина финской и значительная часть шведской деревообрабатывающей промышленности. Так как двустороннее соглашение уже заключено, то представители ЕС стали тормозить многосторонние переговоры, которые проводятся в рамках Рабочей группы. В начале июня 2009 года на Петербургском экономическом форуме сменщик Германа Грефа Эльвира Набиуллина встретилась с также новыми переговорщиками из ЕС и США: комиссаром по торговле Кэтрин Эштон (сейчас министр иностранных дел ЕС) и торговым представителем Роном Кирком. Итоги были обнадеживающими. Баронесса Эштон обещала отметить 17-летие переговоров (то есть в 2010 году) уже внутри ВТО. Но Путин неожиданно даже для своих подчиненных односторонне прерывает переговоры. То же делают и другие два члена Таможенного союза — Белоруссия и Казахстан. Взамен Комиссия союза 12 августа 2009 года создает Единую переговорную делегацию трех стран. Однако Москве дали понять, что этот демарш бесперспективен. Таможенные союзы в ВТО не берут. “Еще лет на двадцать переговоров, если не на все сто”, — обреченно шутили еще три месяца назад российские переговорщики.
Кому в ВТО жить хорошо
К чему такие жертвы? Может, действительно ВТО предпочесть интеграцию в границах ТС? Бытует миф, что после вступления в ВТО значительное число отраслей отечественной промышленности разорится. Однако уровень тарифной защиты российские переговорщики смогли поднять на надежный уровень. Возьмем, например, такую чувствительную отрасль, как автомобилестроение. После официального вступления наступит 7-летний переходный период, в течение которого зафиксированный до 2009 года 25-процентный импортный тариф (сейчас 30%) опустится до 15%. Что вполне достаточно для поддержки внутренней конкурентоспособности. Банкирам вообще не о чем беспокоиться: открывать филиалы иностранным кредитным учреждениям так и не разрешили. Зарубежным страховым компаниям придется ждать полного открытия российского рынка целых 9 лет. При этом общее снижение импортных тарифов после вступления в ВТО будет способствовать снижению цен на многие завезенные товары, например лекарства.
Но главное достоинство современного ВТО — с одной стороны, постоянно усиливающаяся защита интеллектуальной собственности, с другой — дополнительное открытие рынков высокотехнологичных товаров. А это именно то, что сейчас нужно президенту Дмитрию Медведеву. Не случайно его помощник Аркадий Дворкович (раньше он работал замом Германа Грефа) заявил: “Главными задачами России остаются развитие технологий, повышение уровня управления и скорейшая интеграция в глобальную экономику. Один из вопросов — вступление России в ВТО”. При этом он подчеркнул, что “считает эту задачу (присоединение к ВТО. — Ред.) одной из главных при модернизации экономики”. Итак, ключевое слово “модернизация” в связи с ВТО произнесено. Видимо, в Кремле все больше понимают, что стать, по словам еще одного помощника президента, Владислава Суркова, “мозговым и управляющим центром мира” вне ВТО уже не удастся. Конкуренты (а их все больше в этом бизнесе) не допустят.
Поэтому прорыв Медведева в ВТО дорогого стоит. Переговоры еще не завершены. Придется пройти ЕС, стоящий насмерть против 25% экспортных пошлин на лес, а также недовольный автосборочными предприятиями иностранных компаний. В последнем случае вновь нарушаются правила конкуренции, святого понятия для ВТО. Отдельные компании (хотя их может быть легион) могут провозить автокомплекты беспошлинно, а остальные — нет. А Путин при этом грозит новым ростом пошлин на “несборные” иномарки. В ВТО такие художества исключены.
Через год, как обещает Максим Медведков, мы уже можем наконец прорваться в эту полезную для нас, как оказалось, организацию.
И полезную не столько копеечными по сути выигрышами и такого же объема проигрышами для отдельных отраслей и потребителей. ВТО с ее наднациональными арбитражными структурами — это еще один экономический регулятор для России, независимый от ее правительства. Но зависимый от консенсуса всех государств мира, от законов конкуренции и твердых правил защиты национальных рынков.
