— Рамазан Гаджимурадович, прошло не так много времени с того момента, как вы стали врио президента Дагестана: вас назначили 28 января. Однако первую свою стодневку вы попросили отсчитывать с 15 марта. Сто дней подходят к концу. Что считаете своим главным достижением за это время?
— Сто дней для Дагестана — это, с одной стороны, мало, а с другой — это очень много. То мне кажется, что где-то многое удалось сделать, то, наоборот, — что ничего не получается. Но самое ценное для меня — высказывание одной женщины. Она сказала: у меня такое чувство, как будто я оказалась за эти несколько месяцев в совершенно новой стране, я никогда так свободно не дышала последние десятилетия, как дышу сегодня. По-моему, это самый главный результат. Можно много говорить об экономике, о культуре. Но важнее для меня — самочувствие человека, восстановление достоинства человека и достоинства страны. Власть должна работать на это. Если власть на это не работает, то у нее не будет авторитета. И следующий момент, последний, но самый важный: то, что авторитет власти, когда я пришел в республику, измерялся 8–12%. Сегодня мы говорим о 70–74%. И, конечно, надо удержаться на этом уровне, насколько это будет возможно. А для этого достаточно одного — очень активно работать. Для экономического форума в Санкт-Петербурге я подготовил специальный доклад о международном опыте Дагестана, о выводе республики из кризисного состояния. Я думаю, что эта тема закрепится за нами на ближайшие пять лет.
— Действительно, очень многие дагестанцы после 1 июня (в этот день был арестован мэр Махачкалы Саид Амиров. — Е.П.) вздохнули полной грудью. Республика за последнее десятилетие полностью погрязла в феодализме. Я так понимаю, что именно с этим феодализмом вы и пришли бороться, учитывая вашу политику по отношению к муниципалитетам?
— В свое время была высказана такая идея, что Дагестан перешел к социализму, минуя капитализм. И сейчас, когда я приехал туда и занял пост врио президента, я обнаружил, что республика, опять минуя капитализм, пришла к феодализму. А в капитализм мы никак не попадем. Возьмем известный город Буйнакск. Я когда разговаривал с главой, спросил: какой процент людей занят в промышленном производстве? Он отвечает: 1,8 процента. А перед революцией было 4,7 процента. Чего мы добились за 100 лет? А насколько ушел Дагестан назад только за последнее десятилетие!
Первый мой вывод такой: Дагестан кормили, но не лечили. А следовательно, разрослись злокачественные клетки. Второй вывод: Дагестан кормили, но не развивали. Сегодня вы не найдете ни одного фактора, который активно работает на развитие республики. А без развития что будет? Я говорю своим дагестанцам: ребята, хватит кормиться с рук рязанского мужика! Не нужно сидеть на шее у остальной части России. И вы совершенно правильно говорите, что так называемые местные сообщества — муниципалитеты — они тоже занимались тем, что концы с концами сводили. И фактически никаких реальных показателей эффективности работы главы муниципалитета, собраний депутатов не было. Вот человек 15 лет руководит прекрасным районом, у нас с ним состоялся диалог. «Какая была своя налоговая база, когда вы пришли»? — «Было 7%». — «А сейчас сколько?» — «6%». — «А чем же вы занимались 15 лет?!» — «Меня никто не спрашивал, а что я должен был сделать?» Вот весь разговор. Какие тогда у вас показатели? Сколько у вас поголовья, сколько у вас птицы и так далее? Люди прекратили заниматься экономикой — те люди, которые выступают от имени государства на местах.
Сейчас за несколько месяцев мы отработали четкую систему из 25 показателей. Следовательно, исходя из этих показателей, там будут строиться и школы, и детские сады. А если муниципалитет этого не обеспечит, пусть люди думают, как сменить руководителя. Надо переходить на ответственность конкретных людей, в том числе и местного сообщества. Мы назвали местным самоуправлением то, что управляется каким-то диктатором, местечковым князьком. Я проехался после своего назначения по республике, так мне во многих местах самому приходилось заниматься уборкой. Стоит в Учкенте якобы обелиск воинам ВОВ. Все разрушено, кругом грязь. Рядом находится участковая больница — зайти туда невозможно, настоящий коровник! И это в 20 километрах от Махачкалы! Я тогда главу местного спрашиваю: «У тебя хороший дом?» — «Да, двухэтажный». — «Через неделю приеду — если в этой больнице не будет порядка, я, несмотря ни на что, выброшу тебя и твою семью из твоего дома — и в нем будут лечиться все те больные. А ты будешь жить в том коровнике вместе со всеми своими родными». То же самое — и по памятнику воинам. И что вы думаете? Через две недели все было сделано.
Я видел по дагестанскому телевидению — женщины выступают: нам, дагестанцам, самим не стыдно вообще, неужели должен был приехать Абдулатипов из Москвы и сказать, чтобы мы убирали за собой? При этом Дагестан — республика, где живут преимущественно мусульмане. А у Пророка сказано: Аллах любит чистых людей. Первейшее условие в исламе — чистота. И где же она у нас? Но при этом кричат «Аллах акбар!» — и вперед. Так называемый джихад прежде всего должен быть направлен на самоочищение человека. Вот это принцип его, а не война с другими. Поэтому первые месяцы я потратил на то, чтобы дать новую установку себе, людям, власти. И по результатам этого мы в сентябре подведем итоги. Я с февраля обновил правительство на 64 процента. Но думаю, что в сентябре оно обновится еще на процентов 40–50. Мне нужны люди грамотные, активные, честные и чистоплотные, которые будут работать и на себя, и на республику, и на Россию.
— Раз уж вы заговорили о войне, хочется продолжить острую тему. Ваш приход на пост врио президента ознаменовался ликвидацией сразу нескольких лидеров так называемых джамаатов, а попросту бандформирований. Среди них и печально известный Ибрагим Гаджидадаев. Какую работу в этом направлении вы ведете? С чем обращаетесь к «лесным»?
— Я говорю так: все вы, кто сидит в лесу, в подполье, — вы за что боролись? Вы боролись за то, чтобы власть была честная, чтобы республика развивалась, чтобы ваши дети учились в нормальных школах, чтобы в вузах и больницах не брали взятки? Так я тоже именно для этого пришел. Чего ж вы сидите в лесу? Если вы действительно хотите обновления и очищения Дагестана, бросайте автоматы, выходите и давайте вместе со мной мирно наводить порядок. Между прочим, у нас якобы работала комиссия по адаптации боевиков к мирной жизни. Однако адаптировать за несколько лет удалось единицы. А за последний месяц мы вывели семнадцать человек. Но при этом особого шума по этому поводу не устраиваем. Некоторых из них, за кем ничего не числится из серьезных преступлений, я даже отправляю к своим друзьям в Саратовскую область, на ферму. Чтобы они могли отойти от этой среды. Надо выводить оттуда всех людей.
Мы все говорим много об экономических задачах. Но одна из главных задач на сегодняшний день не только в нашей республике, но и во всей России — изменить культурную среду. Нынешняя культурная среда, которая утвердилась, воспроизводит бандитов, воров, экстремистов, проституток. Эту среду необходимо менять. И это работа всего общества. Я принял закон, над которым некоторые в Интернете смеются: об ответственности родителей за воспитание и обучение своих детей. Семья на самом деле всегда была главным инструментом в дагестанском обществе. Поэтому мы хотим восстановить авторитет семьи, рода. Хотим возродить национальный костюм, национальную музыку. Меня один умный человек спросил: а вы не перебарщиваете, Рамазан Гаджимурадович? На что я ответил: а почему наши женщины начали надевать арабскую одежду? Да потому что с них сняли дагестанскую национальную одежду. Если бы они знали свою традиционную, не было бы необходимости носить арабскую.
Дома культуры у нас в стране на десять процентов занимаются этнографией, а на девяносто — порнографией. У нас по России около 60 000 домов культуры, которые мы оплачиваем из государственного бюджета. И в Дагестане сейчас в каждом районном центре вместо домов культуры мы создаем центры культуры народов России — в нашей республике это главным образом русская и дагестанская культуры. Если не очищать и не обновлять свои собственные корни, дерево не будет плодоносить.
— 1 июня дагестанцы стали свидетелями поистине революционного события — я говорю об аресте мэра Махачкалы Саида Амирова. Буквально неделю назад врио мэра стал ректор Дагестанского государственного университета Муртазали Рабаданов, о котором жители республики говорят так: ученый, интеллектуал, человек, не принадлежащий ни к одному клану. Скажите, оглядываясь на последние события, будет ли клановость ликвидирована в Дагестане как явление?
— Клановости в том смысле, в котором мы говорим о ней в Москве, в Дагестане нет. Вместе с тем есть большие родоплеменные отношения, общности. Я считаю, что сохранение рода — это позитивное явление. Другое дело, когда мне говорят: мол, надо свою команду создавать... Сначала создают команду, а потом эта команда превращается в банду. Это и есть клановость. Они не родственники — они люди разных корней, но в своей коррупции, в своем бандитизме они поддерживают друг друга. Один из таких муниципальных руководителей мне говорит: «Людей моей национальности с вашим приходом стало меньше на высоких должностях». Я ему начинаю перечислять: вы сами занимаете такую-то должность, сын один, второй, третий занимают важные посты, брат тоже на хорошем посту сидит, два племянника еще и так далее. 12 человек из вашей семьи занимают первые должности. Поэтому — первое: освободите шесть и отдайте своему народу, если вы так о нем заботитесь. И второе: если я еще раз услышу об этом, то я буду говорить о вас уже на телевидении, с фамилиями и со всеми делами. Национальную или религиозную тему они вытаскивают, когда надо что-то прикрыть. Не раскрыть свою самобытность, а прикрыть свою грязь. Возьмем земельный вопрос. Сначала землю внаглую распродают, а потом начинают: вот у моего народа отрывают землю… Этнически политизируют и земельный вопрос, и кадровый. От этого мы должны уйти. И людей нужно воспитывать в том ключе, что национальный вопрос — это касается только языка и культуры. Вот этим и занимайтесь. А все остальные проблемы — не национальные. Экономические, правовые, политические вопросы решаются другими методами.
Мне вот высказывают: а у вас такой-то работает — почему вы его оставили? Но я должен с кем-то работать? Есть достаточно крепкие ребята, которые особо никому не подчинялись. Так на них списали все, что там было, чтобы свести с ними счеты. И теперь они ходят перегруженные этими обвинениями. И когда кого-то из них куда-то начинаешь выдвигать, из Москвы, бывает, звонят: вы, Рамазан Гаджимурадович, выдвигаете такую одиозную личность… Послушайте, по каким признакам вы определили, что эта личность — одиозная? И если она одиозная, то почему тогда на свободе? Очень много стереотипов, предрассудков, бесконечных слухов и сплетен в Дагестане. От них нам нужно избавляться. И раскрыть потенциал развития республики. А потенциал этот на самом деле есть.
План у нас такой, что через пять лет мы можем быть уже среди регионов не на 82-м месте по многим показателям, как сейчас, а хотя бы на 32–42-м. Но для этого надо не только Дагестаном управлять по-новому, а надо, прошу прощения, во многих вопросах и страной управлять немножко по-другому… Я имею в виду конкретные министерства и ведомства, которые должны отвечать за состояние страны и регионов в частности. Не сводить итог к одному человеку, а коллективно отвечать. Недавно было одно большое заседание, там сидели руководители почти всех министерств, некоторых структур федеральных. Многие из них выступают и говорят: Дагестан такой-сякой, в Дагестане терроризм, в Дагестане экстремизм, в Дагестане долги… А я им отвечаю: я почти всех вас знаю — и почти двадцать лет вы сидите за этими столами; так куда же вы смотрели, когда Дагестан низводили до такого состояния? Почему вы из Москвы награждали бандитов, проходимцев, воров? Почему вы у них брали взятки? Поэтому за Республику Дагестан мы отвечаем все вместе — по-другому быть не должно.
Смотрите видео: "Я говорю своим дагестанцам — хватит кормиться с рук рязанского мужика... Выходите из леса!"
